– Не нужна мне эта твоя сигнализация! Не хватало, чтобы по дому топтались вооруженные копы! Установщик беспомощно взглянул на меня. Я жестом попросил его продолжать работу, а сам увел бабулю в кухню. – Ба, если сигнализация сработает, а ты ее не услышишь, полицейские начнут искать деда. Я поставил его на учет. В случае срабатывания системы копы поймут – скорее всего, пропал пожилой человек, и вламываться не станут. Бабушка села, рассерженная. – Я еще в состоянии позаботиться о своем муже! Чем хуже становилось деду, тем обиднее было бабуле. Она чувствовала себя инвалидом, раз ей понадобилась помощь с человеком, в браке с которым она прожила полвека. Я присел напротив и накрыл ее руку своей. Пожилая пара, живущая отдельно и категорически не желавшая принимать помощь, очень напоминала приютского ребенка в своем желании ни от кого не зависеть и справиться своими силами. Логические доводы не помогали, потому что бунт моих стариков был сугубо эмоциональным, совсем как у Лео. Я знал: доказывать бесполезно, бабушке просто нужно, чтобы ее чувства уважали. – Ба, я согласен, вы сами с усами, но я так не могу. Если бы мама была жива, она бы переехала к вам и спала рядом с вашей спальней, чтобы дед не ушел куда-нибудь посреди ночи и не навредил себе. Позволь помочь вам ради мамы – и для очистки совести. Я же не утверждаю, что вы не справляетесь. Бабулины глаза наполнились слезами. Упомянув о маме, я зашел с козырей, но это была правда, способная поколебать бабушкино упрямство. Дед, к сожалению, уже не поправится, положение будет только ухудшаться. Бабушка сжала мою руку и кивнула. – Ну ладно. Но раз я принимаю твою помощь, помоги мне и еще кое в чем. – Только назови. Тут в кухню влетел Лео, а за ним вошел дед. – Глянь, какую штуку дедушка сделал! Офигеть, электрический стул! Да черт возьми, еще и по этому поводу объясняться с социальной работницей, закрепленной за Лео!.. На покое дед пристрастился к изготовлению, я бы сказал, кукольных домов. Строитель деревянных судов с многолетним стажем никуда не делся, и первые два года пенсии дед создавал миниатюрную копию их с бабушкой дома, вплоть до кранов в ванной и выщербленного сланца во дворе. Мы с Лео часто навещали бабулю и деда, который старался приохотить мелкого к своему хобби. Лео, типичный одиннадцатилетний пацан, считал изготовление кукольных домишек нудным занятием, пока дед не взялся за домик ужасов. Мне их затея казалась паноптикумом неведомой фигни, но дед и Лео вместе строгали каждую мелочь, и пацан даже подучился азам столярного мастерства. Я взял из рук Лео миниатюрный электрический стул. Детализация была просто поразительной – вплоть до крошечных кожаных ремней для рук на подлокотниках, а на сиденье словно бы засохли мельчайшие капли крови. – Грандиозно. Только сделай милость, не тащи его к своей приемной маме. Она и без того считает меня сатаной с тех пор, как ты притащил домой ту жуткую куколку, чтобы толком ее искромсать. – Я и не собираюсь его никуда тащить, – обиделся Лео. Бабушка встала. – Что хочешь покушать, Лео? Сделать тебе сэндвич с арахисовым маслом и бананом? Пацан, не удержавшись, расплылся в улыбке. – А хлеб без корки? Бабушка выдвинула ящик с хлебом и доверительно сообщила: – Людям, которые едят корку, нельзя доверять. Лео уселся на табурет у кухонного бара и задрал ноги на соседний стул. Я сбросил его ноги на пол. – А ну, копыта в землю! Дед сказал, что пойдет вздремнет, и я пошел за ним взглянуть на барахливший потолочный вентилятор, на который жаловалась бабушка. Когда я вернулся в кухню, ба и Лео чему-то смеялись. – Что смешного? – подозрительно спросил я. – Ты в костюме Санты, – заржал Лео. Я оторвал кусок от сэндвича с бананом, лежавшего в его тарелке, и запихнул в рот. – Не понял? Ответила бабушка: – Когда мы с тобой говорили о том, как ты можешь помочь, ты сказал, что сделаешь все, что мне нужно, правда? – Правда. Мне кажется или в твоих словах кроется подвох? Лео засмеялся: – Она собралась напялить на тебя костюм сраного Санты! В воскресенье, вместо дедушки. Я наставил на Лео палец. – Следи за языком! – А что я такого сказал? Сраного? Это даже не ругательство! Ты и похуже говоришь, я слышал. – Я взрослый. – И что? – А ты нет. Бабуля встала и взяла пустую тарелку Лео. – Грант, в словах мальчика есть своя логика. Если ты требуешь от него вести себя определенным образом, тебе и самому нужно соблюдать свои правила. Лео хитренько улыбнулся. Маленький поганец знал, что с бабушкой я спорить не стану. – Во-во, я все плохие слова только за тобой и повторяю! Я кивнул и язвительно бросил: – Иди ты в задницу! Лео указал на меня пальцем и наябедничал бабуле: – Видишь, он опять начал! Ба вздохнула и отвернулась к раковине, чтобы вымыть тарелку Лео. – Уймитесь, мальчики! Сорванец уже хотел отправить в рот последний кусочек сэндвича, но я выхватил у него из пальцев лакомство и бросил в рот. – Эй! – взвыл Лео. Я ухмыльнулся. – Ты же слышал, что сказала леди. Уймись, мелкий! Бабуля вернулась к столу. – Грант, мне очень нужно, чтобы ты побыл в роли Санты на летнем Рождестве в «Доме Пии». Обычно в этой роли выступает дед, но в этом году он, по-моему, не сможет. Он все чаще забывает, что делал, а я не хочу, чтобы он напугал маленьких детей. – Больше никого найти нельзя? Ба нахмурилась. – Это семейная традиция, которая по праву переходит к тебе. Лео ухмылялся от уха до уха. – Ага, Грант, это семейная традиция! Маленький засранец сегодня был в ударе, но я не мог отказать бабушке, хотя сразу почуял неладное, когда бабуля завела разговор о том, чем я могу помогать. Отказаться было нельзя. – Прекрасно, – я надулся. – Но если малыши меня обдуют, на будущий год эта традиция перейдет к мужу Кейт. Бабуля подошла и сжала мои щеки мягкими ладонями. – Спасибо, милый. Для меня это очень важно. Вечером, когда я вез Лео домой, он сказал, что уезжает на выходные в Сан-Бернардино и не попадет на летнее Рождество и на июльский фестиваль.