– Скорее, пытка. – У меня не было братьев и сестер, – со вздохом сказала Айрленд, – а у родителей были отвратительные отношения. Поверь, мне и в голову не приходило играть в свадьбу. Я крепче обнял ее. – Мне жаль, что тебе досталось нелегкое детство. – Но я все равно не убеждена, что, если девочка только свадьбой и бредит, это нормально и правильно. Я не играла в невесту, я играла в дикторшу и часами перед зеркалом рассказывала новости в щетку для волос, как в микрофон. Сдалась мне такая свадьба!.. – Стало быть, ни пышного белого платья, ни банкета в ресторане? Айрленд покачала головой. – Нет. Хочу босиком и на пляже. Лучше всего на закате. И чтобы присутствовали друзья и ближайшие родственники, на пальмах мигали гирлянды, и местный джаз-банд играл бы калипсо… – Прикольно, – я улыбнулся. Впервые за целую вечность я обсуждал что-то имеющее отношение к свадьбе, не вспоминая Лили. У меня не возникало желания думать о бывшей жене, пока Айрленд была в моих объятьях. После развода я сознательно держался за напоминание, чего мне надо сторониться, как чумы, однако с Айрленд я впервые захотел забыть прошлое и жить будущим. Остаток вечера мы обсуждали ее подруг, тусили с новобрачными и танцевали вдвоем. Айрленд даже заставила меня энергично отплясывать под попсу, чего я никогда не делал. Но оно того стоило – видели бы вы, как подпрыгивали ее груди! На исходе вечера я уже не мог дождаться, когда отведу ее в гостиницу. Мне по-прежнему не терпелось сорвать с нее платье, но я знал, что буду послушно делать так, как захочется самой Айрленд. Она пригласила меня переночевать в своем номере, но я не был уверен, что она готова к следующему шагу. Поэтому я сразу сбавил темп, едва мы вошли в ее комнатку. Я открыл вино и принес ей бокал, пока Айрленд у окна любовалась мерцавшим внизу морем. – Спасибо. Мне пришлось сунуть свободную руку в карман, чтобы не обнять Айрленд. Одно прикосновение, пока мы находимся в комнате с кроватью, – и выдержка бы мне изменила. Поэтому я отпил вина и уставился на море, стоя рядом с Айрленд. Она повернула голову. – Ты что-то притих. – Я притих? – Угу, – кивнула она. – И… отдалился, что ли. Для человека, который обещал, что к утру мое платье будет в лоскуты, единственная пауза могла возникнуть, когда твой язык оказался бы у меня в глотке. Здесь мы не должны были продвинуться дальше прихожей. Я тоже повернулся к ней. – Я стараюсь быть джентльменом. – Почему? – Айрленд наклонила голову. – Потому что я не уверен, чего ты ждешь от этого вечера. Может, твое приглашение остаться не означает, что ты готова к большему, нежели разделить со мной номер. Айрленд отставила бокал, подняла руки и начала расстегивать сережку. – А если бы не эта неуверенность, чего бы ты хотел? Она положила сережку на стол рядом с полным бокалом и принялась расстегивать вторую. – Ты о чем? Что я хотел бы сейчас?.. – Мне требовалась полная ясность, что речь об этом, хотя в принципе и так было понятно – Айрленд интересует, что бы я делал сейчас, если бы она была готова на все. – …Чего ты хотел бы между нами сегодня. В сексуальном плане. Я сделал большой глоток вина, когда Айрленд отложила на стол и другую серьгу. – Ты точно хочешь знать ответ? – Точно. Я хочу услышать твое честное мнение. – Она улыбнулась, повернулась ко мне спиной и свела плечи. – Расстегнешь молнию? Блин!.. Я сглотнул. – Ну, я хотел бы раскрыть тебя пошире на этой большой кровати и для начала вылизать твою дырочку, чтобы ты потекла. Айрленд хрипло спросила: – А потом? Я взялся за язычок молнии. Рука дрожала, потому что сохранять самообладание мне стоило больших усилий. В большой комнате вдруг отчетливо послышался стук моих зубов. – Много чего еще. Я бы подсадил тебя на комод – я уже примерился, у него идеальная высота – и отымел тебя стоя. Я хочу видеть, как ты кончаешь, и смотреть тебе в глаза, когда я войду максимально глубоко и наполню тебя моим семенем. Айрленд нервно засмеялась: – Очень специфические фантазии. – Я не закончил. – Я расстегнул ее молнию до самого низа и, не справившись с собой, сунул ладонь под платье и погладил гладкую спину. – Потом мы вместе примем душ, и я возьму тебя за ягодицы, а ты сомкнешь ножки за моей спиной и упрешься в кафельную стенку. Когда ты начнешь нанизываться на мой член, я суну палец тебе в зад, чтобы быть в тебе всеми возможными способами. Она задрожала, и я принял это за знак, что Айрленд хочет услышать больше. – После этого я дам тебе поспать, а утром мы вместе позавтракаем – под этим я имею в виду твои губы на моем члене, пока я буду вылизывать твою дырочку. Ты будешь сверху, чтобы тебе казалось, что ты контролируешь ситуацию, но когда ты начнешь кончать мне на лицо, я приподниму бедра и войду в твое горло чуть дальше, заполнив тебя горячей спермой. Легонько взяв Айрленд за плечи, я повернул ее к себе. На ее лице читались шок и возбуждение. Это было невероятно сексуально. Я приподнял ее лицо. – Надеюсь, я не зашел слишком далеко? Она прерывисто засмеялась. – Да, ты от скромности не умрешь! Я провел пальцами по ее ключицам. – А ты чего хочешь? Глядя мне в глаза, Айрленд стянула бретельки платья и позволила ему соскользнуть на пол. – Я готова ко всему, что ты перечислил, только хочу кое-что добавить. Никак не могу перестать об этом думать… Я не мог оторвать глаз от ее роскошной фигуры, едва прикрытой синим бюстгальтером и трусиками: полные груди почти вываливались из маленьких чашечек. Я отвлекся, слыша ее голос, но не вполне понимая смысл слов, и встряхнул головой. – Прости, что ты сказала? Губы Айрленд сложились в лукавую усмешку. – Я сказала, что хочу прибавить кое-что еще к твоим проектам. Можно? – Все, что хочешь! В глазах мелькнул лукавый огонек, и Айрленд опустилась передо мной на колени. Ох, блин! Меня охватило сильнейшее желание закрыть глаза и возблагодарить Господа за то, что несколько недель назад эта женщина напилась достаточно, чтобы написать мне язвительное письмо, но я не мог отвести взгляд от Айрленд на коленях передо мной. Она расстегнула мои брюки, пока я стоял, не в силах вымолвить слово. Когда ее маленькая рука проникла внутрь и сжала мой уже твердый член, я подумал, что вот-вот кончу – здесь и сейчас. Я прошипел сквозь зубы: – Милая, мне долго не выдержать. Айрленд подняла на меня глаза и улыбнулась, подталкивая меня кулачком. – Ничего, у нас вся ночь впереди. Она медленно проехалась рукой по моему члену раз, другой, облизала губы, потом открыла рот и приняла меня внутрь. Не было прелюдии, лизаний головки и кружения кончиком языка по ободку, как любят делать женщины (это, конечно, приятно и все такое, но совершенно не нужно, когда мужчина и так вот-вот кончит). Я не знал, радоваться ли, что Айрленд это понимает, или ревновать к ее сексуальному опыту, но когда она начала часто нырять головой, я уже не мог вспомнить, о чем думал. Через несколько секунд Айрленд еще немного опустила челюсть и вышибла из меня дух, взяв меня еще глубже. Блин, она умеет делать глубокий минет!.. Я покорен. Айрленд отодвинулась, проведя языком по нижней стороне члена и почти совсем его вынув. Ресницы затрепетали, когда она подняла на меня глаза. Я разглядел безудержное веселье в ее взгляде. – Господи, Айрленд!.. Она тут же нанизалась ртом на мой член и снова впустила меня в горло. Мне пришлось поднять лицо к потолку и зажмуриться, чтобы не оказаться парнем из анекдота про два такта и впрыск и не кончить раньше, чем Айрленд начала. Видеть ее на коленях, сосущую мой член, было для меня чересчур. Я застонал и запустил пальцы в ее волосы. Я старался не смотреть вниз, на ее ныряющую голову, чувствуя, как член почти выходит из ее рта и снова ныряет в глотку, но не мог удержаться – слишком классное было зрелище. Айрленд еще несколько раз взяла меня глубоко, а потом начала коротко и быстро накачивать меня ртом и рукой. Кроме шуток, это была самая лучшая штука, которую я испытывал в жизни! Я будто умер и попал в рай для порнозвезд. Я пытался сдерживаться, но Айрленд, блин, сделала это невозможным. Особенно когда положила свои руки на мои, запутавшиеся у нее в волосах, и подсказала мне задавать ритм. Она буквально дала мне разрешение трахать ее в рот! Как ни хотел я простоять так целые сутки, меня хватило только на три фрикции. Желание кончить было слишком жгучим, как я ни сопротивлялся.