– Ты мне доверяешь? – Конечно. – Тогда поверь моим словам – ты не эгоист. Твое нежелание не этим вызвано… – Дед вздохнул. – Ты объяснился со своей леди начистоту? Я покачал головой. – Ну а чего тянешь? Тогда она хоть сможет тебя понять. – Это, знаешь, не та тема, которую легко обсуждать. – Ясное дело, только мне кажется, ты должен рассказать ей все с начала до конца. Давно пора это сделать, сынок. Даже если вы не сможете прийти к какой-то общей точке, ты хоть душу облегчишь… * * * В понедельник Айрленд снова меня отшила. К четвергу я уже не находил себе места и срывался на подчиненных; даже Милли старалась держаться на расстоянии. Но утром на столе ожил мой офисный телефон, и на дисплее высветилось: «Айрленд Ричардсон». Сердце забилось чаще, хотя я еще не снял трубку. – Мне одобрили отступление от регламентированного зонирования!!! Я невольно улыбнулся при звуке ее голоса – совсем забыл, что сегодня утром у нее слушания в городской администрации. – Рад слышать, отличная новость. – Это же не само собой произошло, а целиком твоя заслуга! Грант, спасибо тебе огромное! Я перед тобой в долгу. В другое время я бы ответил: «Почему же ты не принесешь свою сексуальную задницу в мой кабинет, и я обналичу твой должок, как только запру дверь?», но сейчас это бы не прозвучало. Поэтому я сказал: – Не за что. Мне ведь это ничего не стоило. – Я даже нового подрядчика нашла, ванную заканчивать. Он сказал, если к середине недели мне обошьют стены гипсокартоном, он выложит плитку в душе и на полу. Тогда водопроводчику останется установить раковину и унитаз, и у меня появится один работающий туалет. Если я закончу ванную и спальню, то смогу переезжать туда, когда истечет аренда квартиры, а кухню и другие комнаты буду делать постепенно. – Так у тебя есть кому гипсокартон делать или нет? – Пока еще нет, – вздохнула Айрленд. – Но я немедленно начну поиски. – Значит, на этой неделе тебе нужно закончить только ванную? – Да. Там немного, кого-нибудь найду. Я помнил, как мы с дедом достраивали дом и сколько всего там делали. Это, кстати, одно из лучших воспоминаний в моей жизни. Мы целыми днями трепались и хохотали, а работа при этом спорилась. И тут у меня родилась идея. – Не звони никому, у меня есть подходящий человечек. – Правда? – Правда. – Господи, я готова просто вылезти из телефона и обцеловать твое лицо! Я ухмыльнулся. – Придержи эту мысль на потом, когда придет время расплачиваться с работником, который закончит тебе ванную. – Стоп, ты только что мне сказал, что мне нужно будет… дать штукатуру?! Я едва сдержал смех. – Совершенно верно. – Что-то я запуталась. А кто этот штукатур? – Я. Айрленд Боже, как мне нравился этот рабочий пояс!.. Прислонившись к дверному косяку, я наблюдала, как Грант работал во дворе. Установив лист гипсокартона на двух козлах, он споро отпиливал нужный кусок для стенки ванной по своим меркам. Грант работал в джинсах, грубых ботинках, футболке и старом драном поясе с кармашками для инструментов; вид у него (у Гранта, не у пояса) был невероятно сексуальный. Я любовалась им и в дорогом костюме, и в шортах на яхте, но при виде этого Гранта у меня рождались грязные мысли, от которых бросало в жар. – Если будешь на меня так смотреть, работа так и останется незаконченной! Он пилил, опустив голову, и я даже не догадывалась, что он меня видит. Я отпила воды из бутылки. – Ты на пилу смотри давай! Не хочу, чтобы ты лишился чего-нибудь важного. Грант поставил отпиленный кусок вертикально, стянул защитные очки и повесил на козлы. Поднявшись с гипсокартоном на крыльцо, он задержался в узком дверном проеме, чтобы запечатлеть целомудренный поцелуй на моих губах. – Надо побыстрее доделать твой ремонт, а то всякий раз, проходя мимо каркаса твоей кухни, я невольно отмечаю – какая идеальная высота тебя отлюбить! Несмотря на неопределенность нашей ситуации, я не на шутку увлеклась этим мужчиной. Один поцелуй и упоминание о сексе – и соски затвердели, а между ног начало щекотно покалывать. Мне пришлось откашляться, чтобы не выдать себя. – Работай, работай. А то потом не заплачу. Его глаза потемнели. – Попробуй не заплатить мне, милая… Грант прошел в ванную, а я уселась на ступеньках крыльца. Вот бы все было таким же простым и легким, как последние две минуты… Я начала избегать Гранта после открытия, что он не хочет детей, и всерьез думала о том, чтобы порвать с ним. У меня уже возникло сильное чувство, и тянуть с расставанием означало лишнюю боль. Но это все логика, а сердце не желало знать логики, поэтому пока – ненадолго – я решила жить сегодняшним днем. Я не могла отказаться от Гранта – и не могла принять жизни без детей, поэтому в качестве лучшей тактики выбрала страусиную. Мне нужно было понять, отчего Грант так уперся в этом вопросе и возможен ли какой-нибудь компромисс. С этими мыслями я направилась в ванную, чтобы жить настоящим – с моим сексуальным строителем. Грант крепил отпиленный гипсокартон. – Чем я могу помочь? – спросила я с порога. – Если ты умеешь мерить, бери рулетку и определи размеры вон той части стены. Последний кусок остался. – Сейчас, – оживилась я. Грант покосился на меня через плечо. – Ты в жизни что-нибудь измеряла? – Разумеется! Честно говоря, мерила я разве что талию портновским сантиметром, когда ставила себе целью похудеть там на дюйм. Но разве мерить так уж сложно? Измерив простенок и записав результаты в телефон, я стала ждать, пока Грант закончит. Он кивнул на часть стены, остававшуюся необшитой: – Перепроверить за тобой? Я уперлась руками в бока. – Думаешь, раз я женщина, то совсем дремучая? Грант приподнял ладони: – Нет, нет, я уверен, что ты все измерила правильно. Просто у нас остался единственный лист, и если запорем с этим куском, придется ехать в магазин. – Ничего я не запорю! Я очень-очень на это надеялась. Во дворе я любовалась, как вздувались мускулы Гранта, когда он пристраивался у ко́зел пилить гипсокартон. – А ты часто качаешь мышцы? Грант посмотрел на меня. – Пять раз в неделю. Если рассержен или надо пережечь эмоции, то чаще. Незачем говорить, что после нашего знакомства в кафе я какое-то время качался каждый день. Я наклонила голову.