Говорила она спокойно, чуть улыбаясь неопределенной улыбкой. - Может, есть какая пристройка? Вторую ночь сплю у моря… Она поверила, улыбнулась, но промолчала. - Или с вашей мамой поговорить? - не сдавался капитан. - Мамы у меня нет. - Ну с папой? - Отец уехал. Она попыталась улыбнуться, но на этот раз улыбка не получилась - только шевельнулись губы. Отец уехал. Все правильно. Его и не должно быть. - Пожалейте человека! - заговорил капитан с подъемом, который появился, стоило ему услышать про уехавшего отца. - Есть у вас беседка, сарай, кладовка, чердак? Я не варю, не стираю, не пью и не курю. - Беседка есть, - задумчиво сказала она, скользнув взглядом по ссадине на лбу. - Чудесно! Я буду платить, как за комнату. Она усмехнулась: - Живите. Только беседка без крыши. - Зачем на юге крыша? Спасибо, побежал на пристань за вещами… Возможно, он опять лез в яму. Но теперь была откровенная борьба, где удара в спину он не допустит, потому что в борьбе его ждешь. Вадим испытывал лишь неудобство перед хозяйкой - все-таки съели не одну миску помидоров. Она поджала губы и села у калитки, как бы показывая, что путь свободен. Она даже ни о чем не спросила. И гордо не взяла деньги за три дня вперед, которые он хотел ей вручить в порядке компенсации за ущерб, причиненный досрочным освобождением квартиры. Но не объяснять же. Капитан привык работать по версиям. Несведущему человеку показалось бы, что он играет в детектива, полагая загадкой то, что и так очевидно. Но для сыщика нет очевидных положений - для него есть версия проверенная и версия непроверенная. Очевидно, что этот Олег на пляж не пойдет… И все-таки… В его практике был случай, когда правонарушителя искали по всему Союзу, а он ночевал на месте своего преступления. Петельников вернулся к морю. Вадим спустился к воде и оглядел прореженный пляж. Конечно, его тут не было. И не могло быть. Но девушки, Медузочка и Черненькая, сидели на гальке плечом к плечу. - Рад, что вы не сгорели, не утонули и не объелись вишнями, - приветствовал их Петельников, усаживаясь на свой объемистый портфель. - А вы объелись? - спросила Черненькая. - Я тут с голоду помираю… - А откуда у вас ссадина? - Неудачно нырнул. - Уезжаете? - поинтересовалась она, окидывая взглядом его одежду и портфель. - Нет, он не уезжает, - сказала вдруг Медузочка, всматриваясь в море, словно она так и смотрела в него со вчерашней встречи. - Да? - удивился Петельников. - Ведь блатные не уезжают, - объяснила Медузочка, - а смываются. - Вы про меня? - уже не удивился он. Его друг, следователь прокуратуры Рябинин считал, что их работой должны бы заниматься лишь одни женщины, не имеющие мускулов, но обладающие той интуицией, которой не хватает мужчинам. - А разве не так? - спросила она. - А разве похож? Медузочка повернула голову, одарив его взглядом своих огромных немигающих глаз. Красива. Если бы его отпуск был подлиннее. Если бы он не попал в эту историю. Если бы не так жарко. Если бы он признавал пляжные знакомства… - Вы, может быть, и не очень похожи, - вмешалась Черненькая, - но ваш приятель… Жаргон, нахальство, татуировка. - А где он сейчас? - К вам же вчера пошел, - сказала Медузочка. - Вы, наверное, такой же? Она вновь повернулась к нему, и Петельников с удовольствием посмотрел ей в глаза. - Нет, я не такой же, - серьезно ответил капитан. - Но и не отдыхающий, - серьезно возразила Медузочка. - Как-нибудь все расскажу, - пообещал он и глянул на часы: его ждала Ава, если, конечно, ждала. Как-нибудь им расскажет. Не для того, чтобы обелить себя. Кто он? Случайный знакомый. Нет, расскажет для того, чтобы в их сознании не накапливался тот горький опыт, который в отличие от опыта хорошего почему-то зовется «жизненным». Как-нибудь он им расскажет - Петельников думал, что у него еще будет время для этого «как-нибудь». На беседку у строителя пошло ровно четыре легких столбика и несколько реек. Но крыша и три стены были - из живой зелени, поэтому она походила на лохматую пещеру. Это, пожалуй, была и не беседка, а кусок пространства в винограднике, скрытый от глаз плотной листвой. Дождь не страшен. Прямо на земле стоял узкий деревянный топчан. Вместо стула темнел чурбачок. Просто и удобно. И романтично - вот только сарайчик, который, видимо, начали перестраивать, портил вид. Новая хозяйка принесла постельное белье и бросила на доски. - Как вас зовут? - спросил он. - Августа. И ушла, не поинтересовавшись, нужно ли ему что, удобно ли… Даже не улыбнулась. Может быть, потому, что они вступили в официальные отношения - теперь он уже не уличный прохожий, а жилец. Но она вернулась и грубовато спросила: - А паспорт есть? - Боитесь, что приютили шпиона? - пошутил он и протянул документ. Она взяла паспорт, посмотрела фамилию, вернула и все-таки улыбнулась. Оперуполномоченный счел это сигналом к беседе, но Августа уже исчезла в винограднике. Почему она вздумала проверять паспорт? Тут к отдыхающим привыкли и документы брали только на прописку. Где ее отец? Почему она так нелюбезна? И почему у нее грустная улыбка? Впрочем, для этого он тут и поселился - ответить на вопросы. Он поселился для этого. Но она-то зачем пустила дачника в эту нежилую беседку? И уговаривать долго не пришлось. Даже не спросила, на какой срок. Или это опять ловушка? Южный вечер стремительно опускался на поселок. В беседке уже потемнело. Делать в новом жилище было совершенно нечего. Ни света, ни стола. Пугать тишину приемником не хотелось, да и поселился он, чтобы слушать отнюдь не транзистор. Капитан пошел на улицу. Августа опять стояла у изгороди, словно кого-то ждала. Он тоже остановился, чуть было не пригнувшись, как классический детектив, к ботинкам, дабы завязать шнурок. И посмотрел туда, куда смотрела она, - в небо. Солнце опустилось за самую могучую вершину, и оттуда веером расходились морковного цвета раскаленные лучи. Горы сразу посинели. Лощины сделались черными и узкими. Запахло табачным полем. - Красиво, - сказал капитан. Она молчала. Ее белые волосы порозовели - к ним прорвался отставший от уходящего солнца луч. - Воздух у вас сухой и теплый. - Вот и дышите. Откровенности он не ждал, надеясь лишь на вежливую беседу. Ему же грубили. Он мог обидеться, будучи на свидании, где-нибудь в магазине, в приятельской беседе… Но на службе капитан был неуязвим. - Виноградник у вас густой… - Отдыхайте-отдыхайте, - перебила Августа и пошла в дом. А может, она хотела отвязаться; надоели им тут отдыхающие своими пустопорожними разговорами, бездельем и гамом. Но Петельников уйти не мог, потому что она была дочерью того человека, из-за которого ему не повезло с отдыхом. Не поэтому… Потому что по своей воле он ни разу не ушел от нераскрытого преступления. Вадим решил пройтись по синеющим улицам - уж очень не хотелось сидеть в винограднике. Побродив, он вернулся в беседку и прилег на свое узкое ложе. Не спалось, да ведь недавно и встал. И нечем заняться. Ни почитать, ни послушать последние известия. Чувство заброшенности и оторванности от мира вдруг захлестнуло его - это на юге-то, где на пляже яблоку негде упасть. Он лежал на топчане в этих кустах и смотрел в овальную дыру, которую оставили листья в живом потолке. В ней светлело ночное небо - значит, вышла луна. Значит, пришла ночь. Он лежал и слушал спящий поселок… Вадим решил обозреть дом, куда завтра собирался проникнуть. Повернувшись на своем несгибаемом топчане, он раздвинул листья, глянул в залитый луной сад и сжался… У беседки, как привидение, стояла белая Августа с поднятым ружьем. Секунду или две он не мог шевельнуться. Затем с силой оттолкнулся и скатился под топчан - его толстые доски могли спасти от пули…