Опять эта сухость во рту! Егор медленно встал и отошел к окну. Он словно намеренно создавал между собой и Таней расстояние, и это успокоило ее. Ровно до последовавших слов: — Знаете, Таня… Можно мне называть вас так, по имени, без отчества? Очень хочется, и уже давно. — Княжев оперся ладонями о подоконник. — Вероятно, в это трудно поверить, но я ужасно закрытый человек. Шутить и улыбаться — одно, а открывать душу, пусть это и звучит нелепо и пафосно, — совсем другое. Во всяком случае, для меня. Он сделал паузу, на лбу появились продольные морщинки, из-за чего его лицо стало каким-то незащищенным и очень искренним. И Таня опять невпопад подумала: «Вот и сбылось то, что пророчили школьнику Егору: очаровывать всех в радиусе десяти метров. А это доверительное выражение наверняка помогает разрешать любые трудности». А Егор сделал небольшой шаг от окна и заговорил снова: — То, что я вчера смог рассказать вам что-то про себя, много значит. И пусть вы почти не делаете того же в ответ. Важно другое… — После паузы Егор опять шагнул вперед. — Забудьте, что я ваш начальник. Поужинаем вместе. Один вечер. Просто еда. Просто разговор. Ведь вы боитесь, что может быть что-то еще, так? — Ничего я не боюсь, — внятно ответила Таня своим рукам, ведь именно на них она смотрела последние секунды. Волнение ее стремительно нарастало, сердце убыстрялось, а в животе («В том самом животе!») началось неприятное жжение. Черт, только бы справиться! — Если помните, я предпочитаю быть честным, всегда, и прежде всего с самим собой. Принимая вас на работу несколько месяцев назад, я думал только о том, что моя команда дополнится нужным специалистом, к тому же хорошим человеком. Да, я был рад, не более того. Но теперь… Еще один шаг вперед. — Что теперь? — сдавленным голосом уточнила Таня и зажала ноющий висок. — Что изменилось за это время? Кажется, я не давала повода думать обо мне по-другому. — И все-таки невольно дали. Это ваше умение слушать, сопереживать; ваш огонь, который вы почему-то сдерживаете, но он горит у вас внутри, несмотря ни на что; ваши милые иголки и колючки в виде защиты; ваши светлые кудряшки и такая же солнечная улыбка, которая вам так идет, хотя вы и редко сейчас улыбаетесь; ваша стойкость, жизненная сила… — Какая, к черту, стойкость, какая сила?! Посмотрите на меня! Разве так выглядит человек, довольный своей жизнью? — Утреннее отчаяние накатило резко и с такой силой, что Таня вскочила и судорожно сцепила пальцы рук в замок. Только бы не сорваться на крик! Еще пара секунд — и истерика может захватить ее прямо здесь, в кабинете. — Таня, я не хотел вас обидеть… Княжев внимательно и одновременно обеспокоенно окинул глазами ее лицо, а она безуспешно пыталась унять дрожь в ногах. — Обидеть? Что вы знаете о том, что может меня обидеть? Вы вообще ничего не знаете обо мне, о том, как я жила эти годы! — лихорадочные слова выплескивались как из переполненного стакана. — Я не та беззаботная учительница, которую вы помните. И пусть ваши выдумки останутся красивыми словами, они не имеют ко мне ровно никакого отношения. Извините, я лучше уйду, а папку оставлю для изучения. Таня качнулась в сторону двери, но Егор опередил ее и схватил за руку. — Подожди… Она отчаянно дернулась пару раз, но, вместо того чтобы окончательно вырваться, уткнулась лицом в грудь Егора. И накатили спасительные слезы. Они вымывали из глаз появившуюся горечь, сожаления, сомнения. Как же она устала бежать от самой себя, в пустоту, где ее никто не ждал! А здесь и сейчас ей спокойно… Душившие горло спазмы постепенно исчезали. Наконец всхлипы стали реже и тише, а потом и вовсе прекратились. Таня стояла уже просто так в кольце рук Егора, а он крепко держал ее запястья одной рукой, а другой прижимал ее плечи к себе. От него пахло свежестью, кофе и мятой. Она никогда не любила ментол, но сейчас вдохнула аромат и подалась вперед, еще ближе к теплу мужского тела. Ну и пусть, хуже уже не будет. Хватка Егора ослабла. Нехотя отстранившись, Таня с ужасом поняла, что хуже очень даже может быть: на рубашке генерального директора красовались черные потеки от ее туши. Черт! Черт! Черт!!! — Так, все нормально, — невозмутимо произнес Княжев, проследив за ее взглядом. — Рубашка — это мелочи, просто пиджак не буду расстегивать. А вот то, что у тебя все прошло, — это главное. — Это ж надо так уметь вляпываться, — Таня обреченно закрыла лицо руками. — Один директор наблюдает мою истерику, другой и того хуже… — Истерика — это, я понимаю, про меня. А вот про другого — это что? Егор потянул ее за руку, заставляя взглянуть на себя. — А вы у своего зама спросите, в чем он участвовал. То еще зрелище! — У Максима? При чем здесь он?.. — ошеломленно уточнил Княжев, и глаза его едва заметно потемнели. — Значит, Головина ты начальником не считаешь, его ухаживания принимаешь, а мои нет? — Какие, к черту, ухаживания?! — закричала Таня, на этот раз от злости и жалости к себе. — Он мне платок подал после того, как меня чуть не вывернуло прямо на него… Егор оторопел на миг, а потом громко засмеялся и вновь притянул Таню к себе. Та успела выставить ладонь в самый последний момент. Хватит уже разукрашивать рубашку! Сквозь тонкую прохладную ткань под пальцами приятно ощущались мускулы и стук сердца Егора. Макушкой она ощутила легкое дыхание Княжева. Какая она все-таки невысокая! Или же это он наклонился к ее волосам? Почему в ее жизни все так нелепо: и тогда, много лет назад, и сейчас?.. — Так, сейчас ты приводишь себя в порядок, я имею в виду этот шикарный готический макияж, — Егор так и не изменил позы. — Ничего не имею против него, но лучше все вернуть, как было. Думаю, у Юли найдется то, что нужно в таких случаях. — Полагаете, она не сделает никаких ненужных выводов? — Таня осмелилась поднять глаза, стараясь не думать, как выглядит ее лицо с размазанной тушью. — Уверен. Егор медленно потянулся к женской щеке, но едва коснулся ее тыльной стороной ладони, как сразу же убрал руку и отстранился. «Ну же, дыши, Таня, дыши». — Так нормально? Надетый пиджак был застегнут на все пуговицы. — Да, мое преступление незаметно. Ну все, сказка закончилась, так и не начавшись. Таня сделала крохотный шаг в сторону двери, когда ее настиг вопрос: — Так я закажу столик сегодня на семь? Или на восемь? Почему так трудно изобразить возмущение? И отчего дыхание ее прерывается, едва стоит Егору подойти ближе? Между ними осталось не больше метра, и Таня снова, несмотря на расстояние, словно ощутила кончиками пальцев биение мужского сердца. — Поужинай со мной. И вовсе не из-за испорченной рубашки. Скажи «да». Пожалуйста. Княжев замер в ожидании ответа, и Таня увидела, как его зрачки расширились и снова, будто пружинки, сжались, отчего рыжеватые пятнышки на карей радужке стали более заметными. И она выдохнула: — Да… Егор на ощупь взял папку по проекту со стола и подал Тане. — В семь я буду у твоего дома. И… расскажи все о себе, чтобы больше не плакать. Глава 11 Невозмутимости и выдержке Юли мог бы позавидовать английский дворецкий. Когда Таня появилась перед секретарем с основательно поплывшим макияжем и смущенно попросила хоть как-нибудь помочь, лицо той даже не дрогнуло. Она бесстрастно сняла свою огромную сумку со спинки стула и выудила оттуда сначала зеркальце, потом средство для снятия макияжа, пару ватных дисков и завершила все флаконом с тушью. Передав все пострадавшей, Юля вернулась к длинному списку с пометками на полях и поставила очередный плюсик в крайней колонке. Таня же присела на диванчик и заглянула в зеркало. Да-а, таких эффектных полосок нет и у барсука! — Начинаю сожалеть, что люблю маленькие сумки и ношу с собой только помаду, да и то в лучшем случае, — пробормотала она, когда начала чистить лицо. — А я предпочитаю быть во всеоружии, — неожиданно подхватила секретарь, чем выдала скрытую заинтересованность в произошедшем. — В моей сумке нет разве только кровати. Да и ее запихнула, если бы та была настолько складной. Может, стоит сменить тушь, если она дает такие осечки? — Вероятно, лучше сменить голову, чтобы вообще не было осечек, — хмыкнула Таня и услышала звук открывающегося лифта. Появились умопомрачительные женские ноги на таких тонких высоченных каблуках, что можно было позавидовать поистине акробатической способности их хозяйки не падать с высоты. А потом чувство зависти Тани распространилось и на другие части тела вошедшей: тонюсенькую талию, туго затянутую кожаным пояском и казавшуюся еще стройнее; крутые бедра, вызывающе обрисованные тканью короткой юбки; пышную грудь, вроде бы и спрятанную пиджаком, но чуть ли не рвущую эту непрочную упаковку. Длинные светлые волосы, натуральные или же очень профессионально осветленные, струились каскадом на кокетливую шубку из какого-то сероватого меха. Из совершенного образа выбивался лишь рот: верхняя губа была узковатой, даже чересчур. Неужели за доли секунды можно увидеть столько всего? Юля подняла голову и широко улыбнулась. — Доброе утро, Элеонора Степановна. Вам чай, кофе? — Доброе-доброе, девочки, — пропела красотка и грациозно покачала головой. — Ничего не нужно, я ненадолго. Таня уткнулась в зеркальце, лихорадочно докрашивая глаз. Черт, и почему она не ушла в туалет приводить себя в порядок! Хотя до него еще нужно было дойти, и желательно не с такой боевой раскраской. А блондинка уверенно направилась к кабинету справа от стойки и легонько постучала. — Приветик, дорогой. А я мимо проезжала и решила заскочить. Дверь захлопнулась до ответной реплики Княжева, и Таня перевела недоуменный взгляд на снова невозмутимую Юлю. — Это кто был? — Вы сколько здесь работаете? Явно же не первый день. Пора было бы и знать свою хозяйку, — секретарь укоризненно посмотрела на замершую Таню. — Это Эля, Элеонора Степановна. Невеста Егора Викторовича. — Невеста?.. — эхом повторила Таня. Сердце отгрохотало раз шесть, прежде чем она отмерла и невидяще положила тушь на диванчик. — Спасибо за все. Я лучше пойду. — Эй, вы глаз второй не накрасили! Ватные ноги еле двигались. Таня глупо помотала головой из стороны в сторону, как будто это могло вытрясти слова про невесту. Вот так, в один миг, разбилось ощущение покоя и стало больно, до колючего комка в горле. И воды… она так и не выпила воды… Таня спустилась по лестнице на самый первый этаж, постояла в дверях холла, потом вернулась к себе в кабинет и прислонилась к стене. — Ну, как все прошло? — вскинула голову Света и тут же подскочила к сползающей вниз подруге. — Таня, что случилось? Тебе плохо? Рома…