— А также жару, морскую воду и пыль, — не унимался комментатор и приобнял мумию за талию. — Всегда хотел спросить, гусеничка моя: а на постель с мужем у тебя нет непереносимости или ты там тоже в такой парандже? Грохнул дружный смех, и ничуть не оскорбленная Кристина захихикала вместе со всеми. По всей видимости, эта тема смаковалась на каждой встрече и стала обязательным ритуалом. К мангалу двинулся стройный мужчина в пуховике. Из-за торчащих в разные стороны шампуров с крупными кусками мяса он напоминал мушкетера. Его характеристику можно было вместить в одно емкое слово — нос. Эта мясистая часть занимала пол-лица и перетягивала на себя все внимание. И, если бы Таню попросили составить фоторобот этого человека, она призналась бы, к своему стыду, что запомнила только орган обоняния и не может назвать не то, что цвет глаз, но и вообще их количество. «Мушкетер» неловко поворачивался из стороны в сторону, чтобы не задеть никого острыми железными концами. С мяса тонкой струйкой стекал беловатый соус, явно с примесью майонеза, и исчезал в снегу. В животе у Тани заурчало, и она смутилась, что громкий звук услышал кто-то еще. К счастью, раздался громкий возглас: — Жорик, неси все обратно: уголь еще не прогорел. Сколько можно повторять, что шашлык жарят не на огне. Нет, он уже в третий раз тащит шампуры… — Есть хочу, — жалобно оправдывался помощник и робко попытался пристроить на краю мангала одну шпагу. В ответ он получил недовольное рычание и отступил, а Таня, наоборот, сделала невольный шаг вперед, к огню: интонации повара показались ей удивительно знакомыми. Оттеснивший Жору мужчина помешал угли и затушил сигарету о ножку мангала. Головин! Точно. Вот только почему он здесь, на встрече одногруппников, с которыми никак не мог учиться?.. — Здравствуйте, Максим Александрович. Не ожидала вас здесь встретить. Тот повернулся и неторопливо отряхнул колени от налипших крупинок снега. — А я вот рад вас видеть, Таня. Привет, Егор. В мангале снова загудело жадное пламя, разминая длинные оранжевые пальцы. Головин потянулся к прислоненной к сосне пластиковой бутылке и побрызгал на брикеты, чтобы к ним вернулся серовато-переливчатый цвет. Изголодавшийся Жора кивнул, как отмахнулся, на приветствие Княжева и осторожничающим крабом пробрался к мангалу. Кривоватой палочкой с неровно обломанным концом Максим перевернул пару угольков. Его милостивое «Пора» заглушилось странным кудахтающим звуком, который издал Жора, после чего чуть не уронил первый шампур прямиком на золу. — Спокойнее, спокойнее. Не то придется жарить тебя вместо шашлыка. На ободряющее обещания Головина «мушкетер» не прореагировал и позволил мясу освоить фигуру летного пилотажа под названием «штопор». Рявканье Максима оборвал Егор. Он забрал у Жоры все шампуры и уложил их в прорези мангала. Неожиданно все запахи заслонил новый: цветочный и одновременно пряный, мускусный. А мелькнувший рядом с Таней изумрудный цвет ознаменовал появление еще одного одногруппника. Вернее, одногруппницы. Эля… Спокойно! Она просто посмотрит на нее, один раз, из вежливости, и все. Черт! Лучше бы не смотрела. Где Эля нашла такой облегающий лыжный костюм, что фантазии остается только раскрасить его в телесный цвет — и вуаля, девушка обнажена?! А в этих узких брюках разве можно кататься на лыжах? И зачем она наклоняет голову так, чтобы рыжеватый мех капюшона ласково касался щеки? Черт, что же чувствуют мужчины, глядя на эту… на эту..?! — Привет, дорогой. — Эля приподняла свои солнцезащитные очки, поцеловала Егора в щеку и большим пальцем вытерла легкий след от помады. — Рада тебя видеть. — Привет, дорогая, — в тон произнес Княжев и ответно тронул губами подставленную щеку. — Как добралась вчера? — Нормально. Нет, они совсем не похожи на бывших любовников. Обычные вежливые вопросы, дружеские касания. Никаких косых взглядов или язвительных намеков. Может, она зря записала Элю в стервы? В избушке что-то лязгнуло, и на порог вышел отряхивающий ладони Марк. Он беззвучно пошевелил губами и потом недовольно уточнил: — Мы еще кого-то ждем? Раз нет, то приглашаю всех к нашему шалашу. Водку все же лучше пить, а не грызть. Глава 24 Все заговорили разом, потянулись внутрь, внося с собой хрусткий морозный воздух и легкий запах дыма. Несмотря на горевшую лампочку, после улицы пришлось поморгать, чтобы привыкнуть к свету. Осмотревшейся Тане стало ясно, что длинные скаты крыши играли роль стен, надежной защиты от ветра, дождя и чужих взглядов. Пространство между дальними столбами было плотно заколочено. Получившаяся полноценная комната казалось небольшой из-за нагроможденных в ней деревянных лавочек, по форме скопированных с парковых, и невысоких чурбачков. Наверное, они служат табуретками или просто подставками. У стен выстроилась вереница открытых коробок с мелкими шляпками разномастных бутылок. Но центром картины, безусловно, был огромный стол. Да-а, собравшиеся здесь люди не ели минимум неделю, а то и больше. На пластиковых тарелках небрежно лежали толсто нарезанные куски копченой колбасы; свиная грудинка с яркими прожилками мяса и одуряющим чесночным запахом; хрустящие горбушки ноздреватого хлеба; скромные бутерброды со шпротами, вызывающие щемящую ностальгию; тонкие пластины плавленого сыра; все семейство помидоров — от миниатюрных черри до громадных мясистых с подходящим названием «бычье сердце»; болгарский перец, выложенный по цветам светофора; репчатый лук и его собрат зеленый; пучки душистого укропа и терпкой кинзы. Кто-то не поленился напечь блинов, и теперь они высились аккуратной горкой, а внизу ждала своей очереди начинка: кусочки красной рыбы и жгутики натертого беловато-желтого сыра. Названия соусов завораживали своим напевностью: ткемали, сациви, чимичурри. Вкусовой аккорд завершался скромными аджикой и кетчупом. «Закрыть глаза и просто вдыхать щекочущие ноздри запахи, бороться с волнами слюны и заглушать урчание живота». При таком изобилии хотелось послать к черту все диеты и предаться греху чревоугодия. А ведь здесь отсутствовал еще главный виновник встречи — квадратные брусочки запеченного мяса, пускавшие при укусе легкий душистый сок. Услышав приглушенный полустон, Таня не сразу сообразила, что он ее собственный. В руки мгновенно ткнулась тарелочка с бутербродом и помидором, на который уютно положила хвостик соскользнувшая с батона рыбка. — Даю голову на отсечение, что ты даже не позавтракала. Егор добавил к композиции кружочки колбасы, разлохматил веточку укропа и подмигнул получившейся съедобной рожице. Запахи раздразнили не одну Таню, и в беседке воцарилась благостная тишина жующих людей. Первым от еды оторвался Марк и потянулся к примостившейся под рукой бутылке. — Накатим? В морозном воздухе запах водки разлился особенно остро, но, вопреки обыкновению, не вызвал у Тани отвращения, а лишь раззадорил аппетит. Куснув поджаристый край хлеба, она отмахнулась от протянутого Костей стаканчика. — Нет, спасибо, я не пью. — Чисто для профилактики гриппа. И не говорите, что присоединитесь потом: в нашей компании алкоголь исчезает с астрономической скоростью. Как в черной дыре. Только вместо радиации мы излучаем тепло и заразительную радость. Растерявшуюся Таню выручил сидящий слева Егор: — Костя, отстань. Мы идем другим путем. Перед Таней вырос стальной термос. С усилием открутив туго завинченный колпачок, Княжев осторожно наполнил кружку, и от коричневой жидкости поднялась струйка ароматного пара. — Некрепкий черный чай, без сахара. В твое личное пользование. Остальные быстро определились, что будут пить, и с криками «За нас! За встречу!» чокнулись над серединой стола. Приглушенно треснул пластик, и из одного стаканчика закапало прямо в репчатый лук. Марк одобрительно хмыкнул и поелозил ложкой в тарелке, распределяя водочный маринад по всему содержимому. — Эх, богатые Буратины, денег на нормальные бокалы пожалели… — Кристина с досадой вернула стаканчик на стол и начала скрупулезно разматывать шарф. Незадачливый Жора успел опрокинуть в рот остатки алкоголя и затряс головой в приступе раскаяния, а потом облизнул горе-фужер. — Виноват, но сам и пострадал. Как говорится, Тинка, вспомним студенческое бытие. — Тогда и закуска должна быть иной: селедка, пельмени. На худой конец, сосиски, а не эти разносолы, — не унималась она и положила рядом с собой снятую ткань. Эля картинно подняла вверх большой палец как знак одобрения. А Таня так и не поняла, к чему была странная маскировка Кристины. Открывшееся лицо было прехорошеньким: огромные кукольные глазища с предлинными ресницами, от которых на щеки в солнечную погоду наверняка падают тени; точеный носик с островатым кончиком; пухлые губы из разряда тех, что девушки любят закусывать в моменты отчаяния и этим расчетливо привлекают внимание мужчин; и резковатые скулы, вносящие в общий образ Барби нотку затаенной хищности. — Егорка, а с каких это пор ты отбиваешься от коллектива? — Марк подцепил кусочек рыбки, ловко закрутил ее в блин и принялся упоенно жевать. — Записался в трезвенники? Таня скосила глаза на стаканчик Егора. Там плескалось что-то ярко-оранжевое. Рядом подмигивала большим апельсиновым глазом пачка сока. — А я за рулем принципиально не употребляю. И посмотрю еще, как ты, пьяный, будешь выезжать отсюда по таким сугробам. — Так я же об этом подумал и забронировал услугу «трезвый водитель». — Жора сосредоточенно, но безуспешно ловил пластиковой вилкой мелкую помидорку. — Нас отвезут домой на наших же машинах… — Если вообще найдут место, куда их вызвали клиенты, — хихикнула Кристина и с интересом проследила за свободолюбивым овощем, который в этот момент нырнул с блюда в заросли лука на соседней тарелке. — Я их встречу. — «Мушкетер» бесцеремонно полез руками в блюдо с зеленью. — Ага, а потом мы тебя встретим уже по весне, в виде подснежника, — включился в обсуждение Костя и звучно хлебнул из стаканчика. — Нет, Жорик дело говорит, — убежденно хмыкнул Марк и снова вернулся к Княжеву. — Ну что, пьем? Нет? Ну ты, Егорка, и редиска! Вопль «мушкетера» возвестил, что помидору так и не удалось спрятаться. Но через секунду тональность крика изменилась, и раздосадованный Жора потянулся к салфеткам, чтобы вытереть брызнувший на куртку сок. — Один ноль в пользу овощей, — не сдержался Костя и пригнулся, чтобы не получить скомканной бумагой в лицо. Со стороны улицы захрустел снег, и к столу поплыл одуряющий запах готового мяса. Все зашумели и задвигали тарелками, освобождая место для шашлыков. Вошедший Максим покачал головой на какое-то предложение и начал с шампуров снимать кусочки, аккуратно протаскивая их по металлу и опуская на подставленное блюдо. Княжев тут же перебросил парочку на тарелку Тани, облизал испачкавшиеся пальцы и выдавил рядом с мясом яркую кляксу кетчупа. Потом обмакнул один кусок и поднес к ее рту, предлагая откусить. Остаток переправил себе в рот и даже зажмурился, жуя. Вкус и в самом деле был замечательный: благодаря быстро схватившейся корочке свинина не утратила своей сочности и напиталась дымком и почему-то еловой смолкой. Второй кусок они съели так же наполовину и поискали глазами добавку. С общего блюда на них грустно поглядывали не нужные никому колечки поджаренного лука, но мясо исчезло. Все вокруг сосредоточенно жевали. Кристина даже выстроила перед собой целую стену из разных соусов и последовательно выколачивала содержимое бутылок на разные тарелки. Видно, чтобы не запутаться и определить, какая приправа ей больше нравится. У входа на чурбачке ютился Головин. Он легко протыкал куски сырого мяса и протягивал их дальше по шампурам, а время от времени брезгливо подергивал рукой из-за стекающего по ней беловатого маринада. Вряд ли ему перепало хоть что-то из им же приготовленного шашлыка. Костя дожевал кусок и довольно вытер пальцы о салфетку. Потом ногтями подцепил из пачки сигарету и вставил незажженной в рот. — Пошли, Егор, покурим. Хочу услышать твое мнение по одному вопросу. Княжев чмокнул Таню в щеку и вылез из-за скамейки. — Не скучай. Съешь вот блинчик. Неплотно закрытая дверь распахнулась до упора и хлопнула о стенку, будто подавала какой-то сигнал. Из угла с коробками донесся легкий звон: Кристина изучала бутылки с алкоголем и сдавленно хихикала. К ней перегнулся Марк, и хихиканье переросло в неприятное бормотание и похрюкивание. Максим понес шашлыки на огонь. За ним потянулся Жора, почему-то с куском хлеба. Сейчас, наверное, попросит у Головина ненужный шампур и присядет у мангала, повернет горбушку то одним, то другим боком… Та покроется неприглядной черной корочкой, но именно она и есть самое вкусное в запеченном хлебе. Но присоединиться к нему Таня не успела: рядом незаметно появилась Эля. И избушка сжалась до этих двух метров вокруг них, а остальное закрутилось каруселью. Отчетливой осталась лишь Элина рука, постукивающая аккуратными ногтями по деревянной столешнице. — Так это ты с Егором?