Дежурное освещение часто мигало красным, в окно просачивался рубец лунного света. Спиной к ним стоял мальчик, согнувшийся над раковиной. На нем была школьная форма, видавшая лучшие дни; некогда белая рубашка посерела от плесени, штаны истрепались и сползли. «Поздновато, чтобы бродить по школьным коридорам, — подумал Джо. — Занятия окончились несколько часов назад». Мальчик замер, словно услышал мысли Джо. И обернулся. На вид Джо дал бы ему лет двенадцать. Кожа мальчишки была фарфорово-белой, тело дергалось тысячью микродвижений, как кукла в руках неумелого кукловода. Левый глаз смотрел на них — чего нельзя было сказать о правом, поскольку из него росла коричневая лоза, тянущаяся из глазницы и обвивающая макушку. Руки мальчика были колонизированы тем же образом; казалось, будто он уснул, а потом оказался в сказке братьев Гримм. «А вот это страшновато», — подумал Джо. Ребенок открыл рот, и Джо увидел в его глотке пучок таких же коричневых плетей. Мальчик попытался заговорить; с синих губ рвались и замирали хриплые гласные. Джо ощутил, как Дейзи-Мэй схватила его за руку. — Бедняга заражен. — Чем? — Я же говорила, призраков на Почве хватает ненадолго. После определенного момента воздух сгнаивает их прямо на месте. Не знаю, что убило этого мальчишку, но он не смог перейти на ту сторону. Он здесь слишком долго. — Откуда ты знаешь, что он мертв? — прошептал Джо. — У него из глаза растет эта гребаная коричневая херня. Мальчик протянул к ним руки, и Джо показалось, что коричневые плети напряглись. — Не могу, — прохрипел мальчишка, моля единственным здоровым глазом. — Чего не можешь, приятель? — спросила Дейзи-Мэй, шагнув к нему навстречу. Мальчик накрыл правую руку левой, сцепил их; на лице вырезано отчаяние, вены на шее вздулись. — Не могу… убрать… это. Дейзи-Мэй сочувственно улыбнулась. — Бесит эта штука, да? Погоди немного. У меня с собой кое-что есть. — Что мы будем делать? — прошептал Джо, когда она обернулась к нему. — Когда они становятся такими, уже ничего не поделаешь, — прошептала в ответ Дейзи-Мэй. — Ничего не осталось, только боль и растерянность. Тут, на Почве, есть кое-кто поблизости; он может помочь. — Ты же говорила, что души вроде нас не могут оставаться здесь бесконечно, — сказал Джо. — Что это нас стирает. — Эта душа не такая, как мы, — ответила Дейзи-Мэй. — Совсем не такая. — Она залезла в карман и достала две пластинки жвачки. — Знаешь, что мне приказано? И тебе тоже, раз ты теперь в Отряде? Мы должны избавлять таких бедолаг от страданий. «Мы ничего не можем для них сделать, — говорит Герцогиня, — значит, мы должны освободить их от этого ада». Знаешь, что я ей ответила? Джо покачал головой. — Что мы не убийцы. Что мы должны защищать, искать справедливости, а не изображать гребаный расстрельный взвод. Важен каждый. Каждый. Дейзи-Мэй снова вылепила улыбку, потом медленно подошла к мальчику, нагнулась к нему и протянула пластинку жвачки. — Приятель, все норм, можешь мне доверять. От этой штуки тебе станет намного легче. Обещаю. Мальчик с подозрением посмотрел на жвачку, и Дейзи-Мэй поощрительно кивнула. Он протянул руку — рука легонько дрожала — и схватил жвачку, засунул ее в рот и стал пережевывать. Эффект был почти мгновенным. Здоровый глаз закатился; мальчик медленно сполз на пол, упершись спиной в дверцу одной из кабинок. Он удовлетворенно выдохнул, и плети, которые вились вокруг его головы, начали потихоньку распадаться. — Жвачка успокаивает их, как в Загоне, — сказала Дейзи-Мэй. — Герцогиня опять же против, считает, что это бессмысленная трата ресурсов, что это все равно без толку. — А сколько этих «ресурсов» у нас осталось? — поинтересовался Джо, глядя, как голова мальчика начала опускаться. — Хватит, — ответила девушка, — если ты действительно так хорош в своем деле, как говорит Герцогиня. — Ладно, так что мы с ним будем делать? — спросил Джо, кивнув на мальчишку. — Просто оставим здесь? — Его заберет мужик, про которого я говорила, когда я передам ему весточку, — сказала Дейзи-Мэй. — Он работает поблизости от… Мальчишка, взвизгнув, вздернул голову. Единственный здоровый глаз пылал страхом; его палец уперся в них, как магический жезл. Он поспешно вскочил на ноги, попятился, не отрывая от них взгляда, и снова взвизгнул: — Вы. Вы. Джо и Дейзи-Мэй переглянулись. — Ты знаешь этого парнишку? — сказал Джо. — Нет. А ты? Он покачал головой. — Ну, зато, похоже, он нас знает. Мальчик одарил их последним перепуганным взглядом, потом прошел сквозь ряд умывальников за своей спиной и исчез. Они стояли в потрясенном молчании. Потом Джо спросил: — И что это было? — У меня нет прямой линии с Богом, — ответила Дейзи-Мэй, — и моя память — такое же дерьмо, как твоя. Моя версия, навскидку: пацан был не в курсе, что мертв. Может, вообще понятия не имел, учитывая, как долго он здесь пробыл. Не каждому выдают проводника вроде меня, чтобы показать путь. Может, пожевал жвачку и просек наконец, в какой жопе сидит. Джо посмотрел в ту сторону, куда ушел мальчишка. — Нам пойти за ним? — При его состоянии будет только хуже, — ответила Дейзи-Мэй, — да и часики тикают. Если мы не найдем, что ищем, закончим, как этот бедолага. * * * Они наконец отыскали это в научных лабораториях. Поиски на первом этаже не дали ничего, кроме скопища старых классных комнат, Джо вполне мог поверить, что они не менялись с его школьных времен. Пара обыскивала второй этаж, когда спекшаяся школьная тишина была нарушена. Далекое бормотание голосов становилось яснее; мужской голос и юный женский, достаточно осмысленные, чтобы предположить живых, дышащих человеческих существ, а не свихнувшихся призраков-идиотов. Джо не мог решить, хорошо это или плохо. Голоса доносились из старого кабинета; могучая рыжевато-коричневая дверь была плотно закрыта, заглушая звуки. — Многовато конспирации для родительского собрания, — заметил Джо. — Тем, кто разговаривает в комнате, не положено там быть. Могу поспорить на свой жетон. — Вечно ты торопишься спорить на эту штуковину, — отозвалась Дейзи-Мэй. — Но я полагаю, ты прав. Поток прошлых жизней, ни одну из которых он не помнил, омыл Джо, когда он вошел в кабинет. В глубине виднелась шеренга бунзеновских горелок, в центре комнаты стояло несколько длинных деревянных столов. В дальнем конце, из примыкающей комнаты, пробивался свет. Свет — и звуки ритмичного, напряженного кряхтения. — Там что, трахаются? — спросила Дейзи-Мэй с отвращением, но заинтригованно. — Похоже на то, — отозвался Джо, — если только со времени моей смерти ничего особо не изменилось. — Вряд ли. Хотя не знаю, сильно ли нам это поможет. — Когда идешь по следу убийцы, все, чему на этом следе не место, — твой друг. Людям в той комнате здесь не место. Мы выясним, кто там. — Да пожалуйста. Только имей в виду: стоит тебе вытащить свой призрачный хер и начать им размахивать, с нашим партнерством покончено. Они пошли к дальней комнате (кладовая, подумал Джо; в подсознании всплыла мышечная память о формалине и рядах бутылок с насекомыми). Кряхтение становилось все громче, в такт их шагам, пока не достигло милосердного финала в тот самый момент, когда они подошли к двери. Женский смех.