«А ты?» — спросил скрежещущий голос Бабули Дженки. «Не знаю. Я честно больше не знаю». Герцогиня открыла глаза и посмотрела на месиво сувениров своего кабинета. Она ощущала смятение, неуверенность, и встреча с Ханной была не единственной причиной. Дейзи-Мэй и то существо, которое она спустила с привязи и которое теперь преследует ее. Ксилофонный Человек. Зло настолько изначальное, что его власть превосходила ее собственную — по крайней мере теперь, когда Дейзи-Мэй нарушила древние правила. «Глупая девчонка, — подумала Герцогиня. — Сколько раз я говорила тебе, как опасно вмешиваться?» «Интересно, что она смогла, а? — заметила Бабуля Дженки. — Немногие могут. Она особенная, отмеченная. Но ты это уже знала, правда? Поэтому тебя так страшит инфернальный змей, который ее преследует». «Там Лазарус, — ответила Герцогиня. — Если он сделает, о чем его просили, Ксилофонный Человек не сможет ее коснуться». «Большое если», — сказала Бабуля Дженки. «“Если” есть всегда, — согласилась Герцогиня. — Контроль и баланс — вот и все, что интересует Ксилофонного Человека и его хозяина. Прегрешение девушки требует души в качестве жертвы. Кто сказал, что это должна быть Дейзи-Мэй? Джо Лазарус ничуть не хуже». * * * Имелось место у верхнего левого края Загона, о котором знала только Герцогиня. Добраться туда было непросто, но от этого место становилось еще значимей, как и от вида, который открывался с вершины. Здесь Герцогиня могла побыть без помех; об этом месте знал только Бог, и здесь только Он мог дотянуться до нее. Он еще ни разу так не делал, но Герцогиня знала, что это ничего не значит; Всемогущий играл собственную музыку и не протягивал другим ноты. Тем не менее сейчас она была одна; ее владения и чахлые души в нем растянулись во все стороны у нее под ногами — лучшее доступное ей приближение к тому, чтобы взирать сверху на все сущее. «Тупые животные» — так она всегда отзывалась о лишенных, так ей всегда о них говорили. Даже будь это когда-либо правдой, сейчас оно стало ложью. Они прощупывали стены. По крайней мере, прощупывали оптическую иллюзию, скрывавшую стены. Случайные бродяги часто натыкались на стены — чистое везение; но сейчас речь шла не о бродягах. Заметные кучки полудуш сбивались вместе и двигались к стенам. «Как будто они ищут слабые места, — подумала Герцогиня. — Которых там нет». И это правда, верно? Она провела здесь почти полторы сотни лет, и это соответствовало действительности все то время, пока она была главной. Загон был нейтральной территорией, его стены — преградой между Почвой, Ямой и Следующим Местом. Конечно, в этих стенах были двери, ведущие в мембрану, в Жижу, разделяющую живых и мертвых, — но они были скрыты. Даже если в одну из дверей забредет случайный лишенный, особых последствий не будет. Но если падут сами стены? Если триллионы лишенных каким-то образом сумеют пройти сквозь них? Это станет угрозой всему сущему. И серых душ становилось все больше. Каждый день сюда стекаются новые тысячи тех, чье земное существование было не настолько плохо, чтобы отправить их вниз, и не настолько хорошо, чтобы открыть им путь к «небесам». «Старые правила больше не работают, — подумала Герцогиня. — Ветхий Завет, Новый Завет… эти создания пляшут под другой ритм. Может, мои уши слишком стары, чтобы его расслышать. Однако сестра слышит его; Ханна каким-то образом общается с лишенными. Ведет их. Не поэтому ли с каждым днем все больше лишенных оказывается запутавшимися в Жиже? Герцогиня нахмурилась, когда группа из примерно тридцати лишенных перестала царапать и скрести стену перед собой, потом сместилась на несколько десятков футов и вновь принялась за работу над новой секцией кладки. К нему стекался ручеек новых душ, прижимая старых к стене. За ними — кукловод до кончиков ногтей — стояла ее юная сестра. Переходила с места на место, управляла их усилиями, говорила, над какой частью стены работать и когда пора двигаться дальше. — Пусть ее, — произнесла Герцогиня вслух; голос преисполнен уверенности, которой она не чувствовала. — Пусть скребут стены; посмотрим, что им это даст. Зазвучали трубы, и лишенные выжидающе подняли головы. В небе появилась щель; ее заволокло белым светом. С каждой секундой щель становилась длиннее и шире. Из толп взмыл крик, бесчисленные тела поворачивались к свету. «Бедняги. Иллюзия спасения хуже, чем его отсутствие. Забвение было бы предпочтительнее. Небытие. Какой бы ни была их почвенная жизнь, они заслуживают лучшего». Лишенные рванулись вперед, крича, царапаясь, кусаясь, прокладывая себе путь к воображаемому раю; Герцогиня не выносила эти звуки, даже спустя столько лет. По крайней мере, большинство лишенных. Она нахмурилась, отвернулась от сияния к той секции, где банда лишенных старалась процарапаться сквозь стену. Группа не только выросла (теперь там было не меньше сотни душ), они разделяли общую черту: ни один из них не обращал ни малейшего внимания на разрыв в небе. В отличие от сотен собратьев, всецело, решительно игнорировали его, беззвучно и методично продолжая исследование стены, завещанное им Ханной. Несмотря на расстояние, Герцогиня была убеждена, что сестра смотрит в ее сторону и улыбается. Ей это не понравилось. Ей это совсем не понравилось. Глава 18 Джо понимал: в том, что он видит, есть некая красота. Но он понимал и то, что его душе — или оставшемуся от нее — не хватает воображения, чтобы проникнуться этой красотой. Пейзаж заполняли фургоны, их округлые крыши укутывал снег; рассеянные уколы света придавали сцене вид уютного зимовья. — Похоже на рождественскую открытку, да? — сказала Дейзи-Мэй. — Ага, если открытку изготовили для магазина «Всё за фунт», — ответил Джо. — Никакой любви к родному городу. Позорище, блин. — Я, проклятый бродить здесь целую вечность, точно буду позорищем. Они следовали за Райаном пешком. Дилер отказался от машины ради короткой прогулки до кемпинга «У Дакинга». В мертвый сезон это место было практически заброшено, виднелось только несколько полосок света; морозостойкие туристы пользовались выгодами рухнувших цен. Джо полагал, что это предпочтительнее ночевки на пляже, хотя стоило бросить монетку. Шум моря, всего в паре сотен футов отсюда, успокаивал — кусочек детства, к которому можно причалить, спасаясь от безумия. Джо заметил, что плеск прибоя помогает ему выстроить мысли, а следом — факты. — У тебя прикольное лицо, — заметила Дейзи-Мэй, когда они следовали за Райаном по кроличьему загону домиков и автоприцепов. — Типа сердце прихватило. — Мы близко, я чувствую. Если б ты занималась этим столько, сколько я, тоже почуяла бы след. — А что случилось с фактами? — поинтересовалась Дейзи-Мэй. «Полицейская работа опирается на факты. Стоит тебе отойти от них, и ты поскользнулся. Все продажные копы, которых я знал, забывали об этом». — Я произвел на тебя сильное впечатление? — Тсс… — шикнула Дейзи-Мэй. — Дерьмо закипело. Джо быстро увидел, что она права. Райан остановился; его жилистое тело очерчивал свет, сочащийся из домика в сотне футов отсюда. По сравнению с прочими этот был однозначно роскошным, на что откровенно указывали лесенка и фальшивые колонны по обе стороны от нее. Джо с девушкой подошли ближе, пока дилер мялся снаружи, поставив ногу на нижнюю ступеньку. — Выглядит так, будто он идет к своей смерти, — заметила Дейзи-Мэй. — А кто сказал, что нет? — отозвался Джо. В домике залаяла собака — хриплый рык ярости и нетерпения. — Надо тебя предупредить, — сказала Дейзи-Мэй. — Собаки нас терпеть не могут. Они нас чувствуют, а самые тупые даже видят. Не спрашивай, почему, но это правда. — Ненавижу собак, — ответил Джо. — Кто ненавидит собак? — Тот, кого они раз десять кусали во время облав. — Это мой мальчик Райан снаружи? — окликнул изнутри мужской голос. «Мальчик Райан» поправил бейсболку, будто от этого дела могли стать лучше. — Ага, босс, это я. — Холодно в такую ночь болтаться в дверях, — сказал мужчина. — Заходи внутрь. Райан неохотно послушался, дергая воротник куртки; с неба продолжала падать снежная лавина. — Ты как, в порядке? — спросила Дейзи-Мэй, глядя на посеревшее лицо Джо. — Что-то ты посмурнел. — Голос, — произнес Джо. — Он знакомый. — Знакомый в каком смысле? — уточнила Дейзи-Мэй. Вместо ответа Джо последовал за Райаном по лесенке. Пес внутри разразился лаем, когда Джо оказался у двери. Это не может быть он. Это невозможно. А если возможно, значит, то немногое, что знал Джо, то немногое, что он помнил, было ложью.