Райан хмыкнул, выдохнул, перед ним зависло облачко пара. — Она говорит, нормальный холод. Типа его продают с разным вкусом. Дворники мотались влево и вправо, едва выигрывая войну со снегом, колеса неуверенно шли по обледеневшей дороге. — Подержи руль, а? — сказал Райан, снимая руки с руля и быстро растирая их. — Вообще ты не сильно ошиблась. Пришла Балтика. Типа холод со всех сторон. Девушка — сплошные глаза-блюдца — зло схватилась за руль, на костяшках проступили белые точки. — Знаешь, как моя мама это называет? Призраки. Райан, фыркнув, снова взялся за руль; по его кровеносной системе неслись наркотики. — Твоя мама — тупая сучка. Призраков не бывает. И с чего бы им за нами таскаться? Девушка отвернулась от окна. — Ты сделал до фига всякого дерьма. И, похоже, сделаешь еще больше. Духи, блин… Они места себе не находят, точно тебе говорю. Это типа как осиное гнездо пнуть. — Ничего я такого не сделал, только чтоб выжить, — отозвался Райан, защищаясь. — Никаким призракам я не интересен. Потом, они ж являются во всяких местах, да? Типа замков, склепов и прочей херни. Что призраку делать в раздолбанной «Фиесте»? «Вопрос на пять миллионов долларов, — подумал Джо. — Что я здесь делаю?» Он залез в карман, вытащил блокнот и ручку, которые дала ему Дейзи-Мэй, невольно улыбнувшись логотипу «Драгнет», и провел по нему пальцем, наслаждаясь способностью чего-то касаться. Открыв блокнот (и обругав детский размер листиков), вытащил ручку из кармашка и стал постукивать ею по зубам. «Считай себя писателем-призраком», — сказала Дейзи-Мэй, когда дала ему блокнот, а потом добрых тридцать секунд смеялась собственной шутке. Ему нравилась эта девушка. В ней был огонь, который не следовало гасить. Джо сморгнул ее прочь, добавив к пачке тех вещей, с которыми ничего не может поделать, но все равно будет скорбеть о них остаток вечности. «Сосредоточься, — вновь сказал он себе. — Соберись». Начал читать записи. И тут же пожалел об этом. «Меня зовут Джо Лазарус. Я детектив и должен раскрыть убийство. Мое собственное. Меня убили на ферме в Линкольншире. Убил мой напарник, Пит. Наверное. Позже я обнаружил на этой ферме тела двух девушек. Одна из этих девушек, Дейзи-Мэй, теперь призрак и помогает мне. По крайней мере, раньше. Потом ее сожрал человек со слоновьим черепом вместо головы». Джо потер глаза. Если он сошел с ума, пусть так и будет. Иначе дело закончится тем, что он арестует сам себя. Продолжил чтение. «Пит управляет деятельностью “графской трассы”. По крайней мере, я так думаю. Наверное, я об этом узнал, потому он меня и убил. Думаю, заманил меня на ферму, а кто-то из его банды нажал на спуск». Джо перевернул страничку и остановился. Вроде сходится, но не совсем. Он нашел на ферме не только свое тело; там было еще двое мертвых бандитов. Их тоже убил Пит? Если да, то зачем? «Я преследую одного из его подручных, Райана, поскольку он планирует нечто по указаниям Пита, и это касается моего отца. Возможно, папа знает что-то лишнее; возможно, он — тот конец, который Райан собирался оборвать, но я подбираюсь к цели, я это чувствую». Это правда? Должно быть правдой, слишком мало осталось времени, и всего один кусочек противоамнезийной жвачки. И если его убил не Пит, если признание было ложью, тогда кто? Джо оторвался от своих рукописных каракулей, когда машина притормозила. Вдали моргнули пузыри света, и внутри его что-то зашевелилось, почти ностальгия и почти ужас. Дом ректора. Джо был дома. * * * Он мог смело повесить на своего отца одно преступление — пустые траты; все четырехэтажное здание ярко светилось, практически маяк, призывающий блудного сына домой. Это место значило для Джо разное, но что именно, от него ускользало, и не только благодаря гниющей памяти. Прошло почти двадцать лет с тех пор, как он последний раз смотрел на это место, и его это вполне устраивало. Ведь так? Райан остановил машину в паре сотен ярдов от входа; колеса скользнули по обледеневшему асфальту, потом замерли. Бампер указывал прямо на ворота, закрытые, но недостаточно высокие, чтобы скрыть крышу здания и свет, льющийся с верхнего этажа. — Повтори еще раз, — сказал Райан. Девушка потерла нос тыльной стороной ладони. — Да на фиг. — Повтори, — произнес Райан; взгляд холодный и нетерпеливый. — Я захожу в дом викария… — Ректора, — перебил ее Райан. — И что, ты прямо проходишь сквозь дверь? — Я стучу в дверь, — сказала девушка, — и говорю викарию, что в общественном центре пожар. — Почему он забеспокоится? — спросил Райан. — Потому что это его центр, — ответила девушка, — и он беспокоится о людях. — Откуда ты узнала о пожаре? — сказал Райан. — Мне позвонила сестра, гулявшая с собакой по пляжу. — В такую погоду? — Холли выгуливает собаку в любую погоду. Мир будет рушиться, а она все равно пойдет выгуливать своего Черныша. — А почему твоя сестра сама не позвонила в дом ректора? — Она знает, что я живу рядом, а потом, моя сестра атеистка. Она не держит под рукой телефоны священников. И я живу рядом. Райан, удовлетворенно кивнув, перегнулся и открыл ей дверь. — Пит предложит отвезти викария, причем так, что тот не сможет отказаться. Не езжай с ними. — Почему? — спросила девушка. — Те, кто сядет в эту машину, не выберутся оттуда живыми. * * * Джо скучал по хрусту. Любимая фишка дома ректора, когда он был мальчишкой: «хрусть, хрусть, хрусть» гравия под ногами, носок кроссовки проскребает линии и узоры. Мать терпеть не могла, когда он шаркал ногами по гравию, но не находила в себе сил ему запретить. Правда, сейчас не похрустеть — только беззвучно, невесомо идти за девушкой к входной двери. Он был призраком, существующим в своей реальности, но где-то внутри по-прежнему отказывался это принять, считал происходящее временным отклонением и верил, что, раскрыв свое убийство, каким-то образом вернется к существованию. И все же чувствовалось, что дело идет к развязке. В расследованиях наступает такой момент; ты прорабатываешь все варианты, пока вариантов не остается, и расследование обретает собственную энергию и импульс, бросая тебя к правде. Не всегда желанной, но редко когда незаслуженной. * * * Кем бы Джо сейчас ни был — призраком, духовной фотокопией умершего человека, ни тем и ни другим, — он осознал, что все еще может чувствовать. Он едва не пожелал себе бесчувствия, когда вошел в прихожую — дверь открыла незнакомая ему женщина, помощница Райана уверенно прошла внутрь, — и на него обрушился ливень сожаления. Все пропущенные Рождества, дни рождения и телефонные разговоры с отцом рухнули на него, пропитывая одежду и просачиваясь в кости. «Вот как это будет, — подумал Джо, крепко зажмурившись. — Если я не раскрою дело, пока память еще работает, все так и будет. Каждая секунда каждой минуты каждого дня вечности, утопленные в хороших временах, которые я не могу вспомнить, и ошибках, которые не могу забыть. А у меня осталась только одна пластинка жвачки». Он открыл глаза, разочарованный, что прихожая за это время никуда не делась. Задержавшись на мгновение, дал девушке исчезнуть в направлении гостиной. Ему хотелось — и требовалось — рассмотреть фотографии на стенах.