— Ты вправе злиться, но, чтобы освободиться — доказать, что ты достойна этой свободы, — тебе нужно самой открыть природу своей смерти, иначе ты не поверишь. Разве ты не говорила Джо то же самое? — Не упоминайте этот кусок дерьма, — отрезала Дейзи-Мэй. — Из-за него я мертва. — Он тебя не убивал, — тихо сказала Мейбл. — И ты здесь, потому что он занял твое место в Яме. Знаешь, сколько людей сделали такое за всю историю? Дейзи-Мэй надулась. — Если ждете, что я начну дрочить на этого мужика, не надейтесь. — Я жду от тебя только исполнения твоих обязанностей, — сказала Герцогиня, кладя руку девушке на плечо. Дейзи-Мэй стряхнула ее руку. — Я думала, что покончила с этим, когда выяснила, как умерла. Теперь я свободна, верно? Могу отправляться в Следующее Место? — Я говорю о твоих новых обязанностях. Мейбл нахмурилась. — Рейчел, что ты делаешь? — Единственное, что могу. — Герцогиня отколола со своей крахмально-белой блузки маленькую круглую металлическую булавку. — Будет и более формальная церемония, когда и если позволят обстоятельства, — сказала она, прикалывая ее к грязной и окровавленной футболке Дейзи-Мэй, — но пока и это годится. Сим я слагаю полномочия командования Загоном и передаю это командование тебе. У Дейзи-Мэй открылся рот. — Что за хрень? — Бывали благодарственные речи и получше, — заметила Мейбл, уставясь на сестру. — Герцогиня… Вот уж кому не подходит этот титул. Внизу со стены рухнул кусок камня. Странно тихая толпа на мгновение замерла, глядя на льющийся из дыры свет. — А если я не хочу? — быстро спросила Дейзи-Мэй. — Если я хочу просто уйти в Следующее Место? — Рейчел, ты ей не сказала, да? — вмешалась Мейбл. — Будь честна с девушкой. Свежесмещенная Герцогиня кивнула. — Этот титул связывает. От него нельзя просто отказаться. — Почему я? Что во мне такого особого? — Тот факт, что ты вообще задаешь этот вопрос. — Герцогиня посмотрела вниз на массу тел; все они, напрягшись, готовились прорываться к свету. — Ты единственная, кто может говорить с ними. — Вы все можете с ними говорить, — пробормотала Дейзи-Мэй; в ее кости уже просачивалось смирение. — Вам мешает только ваша гребаная неспособность слушать… — Она заглянула вниз. — Их так много… Что мне им сказать? Герцогиня, держась за край корзины, наклонилась к девушке. — Ханна говорила, что мы протягиваем руку из милосердия, а она помогает им подняться. Моя сестра во многом опасно заблуждается, но тут она права, не находишь? * * * «Весь ужас, который был, и тот, который еще будет, — думала Дейзи-Мэй, — не отменяет факта, что это, блин, просто круто». Она висела над морем лишенных, левая рука обвивает среднюю перекладину лестницы воздушного шара, в правой — горящий зеленым факел. Бессчетные глаза смотрели на нее в выжидающем молчании. «Говорить с ними как с группой не сработает. С ними нужно говорить как с отдельными людьми, как с личностями, которыми они когда-то были». Так она сказала Герцогине, но сейчас, перед этой массой, заявление казалось надуманным. И слова не шли. Они застряли в горле, рот был не способен произнести их. Дейзи-Мэй посмотрела вверх на Герцогиню и Мейбл, которые перегнулись через край корзины, ожидая. «Это не сработает, — подумала она. — Я слишком похожа на Герцогиню, на королеву, важничающую перед своими слугами. Вот такое дерьмо и завело нас во все эти беды». Она посмотрела вниз, на тела. «Надеюсь, я не ошиблась». Дейзи-Мэй закрыла глаза и выпустила перекладину. * * * — Что она делает? — вскрикнула Мейбл, стискивая край корзины, пока тощая девчонка кувыркалась в бесконечном небе. — Чертова девка спрыгнула вниз! — Уверуй, — ответила Герцогиня. — Она явно верит. «Надеюсь, — не сказала она, — они ее поймают. А если поймают, надеюсь, не разорвут на части, как кусок мяса». * * * Однажды Дейзи-Мэй уже чувствовала себя так. Несколько секунд после того, как яд наконец-то убил ее, — одно из тех странных ощущений, когда твое сознание на грани сна, но тело восстает, рывком пробуждает тебя, заставив поверить, что ты падаешь. На несколько секунд она тогда поверила, что ферма и женщина, выглядевшая доброй, но оказавшаяся убийцей, — просто затейливый кошмар наркомана. Потом Дейзи-Мэй осознала, что не может проснуться, потому что ощущение падения закончилось, и, проснувшись, ты вряд ли станешь глядеть на собственный труп. Именно тогда — теперь давным-давно — появилась Герцогиня, обозначив свое присутствие деликатным покашливанием. Она не сочувствовала, не пыталась смягчить обстоятельства, а просто деловито, в стиле матриарха или старшего сержанта, обрисовала ситуацию. В ту минуту Дейзи-Мэй жутко разозлилась на Герцогиню, но сейчас, когда ее волосы трепал ветер, а она готовилась к столкновению, — решила, что наилучшим будет прощение. Правда же, что может быть важнее прощения, когда все сводится к нему? Простить мать и ее небрежение долгом. Простить бабушку и ее эвтаназию, которую пришлось для нее совершить. Простить Райана и всю выгоду, которую он извлекал из нее. Простить Герцогиню и тюремный срок, замаскированный под почетный, который старуха ей навязала. И, наконец, простить Джо, мужчину, который помогал убить ее, но не смог в момент истины нажать на спуск. Мужчину, который поменялся с ней местами, чтобы она была свободна и у существования появился шанс. «Я прощаю тебя, чувак, — подумала она. — Тебя и твои факты. Надеюсь, ты в порядке». Глава 36 Сегодняшний день будет лучшим в моей жизни. Погода не согласна, но это свойственно линкольнширским зимам: они ломают мебель в пустой комнате, а потом выставляют тебе счет за ущерб. Мне плевать на толстые тучи или сплющенный пейзаж. Они могут заниматься своими делами, а я займусь своими, поскольку у нас с Линкольнширом давно опостылевший обоим союз. Пусть оставят себе дом и коллекцию дисков. Мне нужна только Клэр. Я давлю на газ, потому что, когда речь идет о Клэр, слишком рано не бывает, а я уже опаздываю. Оставить все позади никогда не случается так быстро и легко, как ты думаешь, но я стараюсь. Смотрю в зеркало, надеясь увидеть там только бесконечную ленту асфальта. Вместо нее вижу девушку. Я вижу Дейзи-Мэй. Разумеется, я знаю, что на самом деле ее там нет — призраки реальней не более, чем добрые намерения или счастливые концы, — но какая-то часть моего сознания пытается убедить меня в обратном, потому что последнее время я вижу ее везде. В машине. В ресторане.