– Тому, кто объявляет тендер. – Выходит, – сделал вывод Кисанов, – ваши бывшие друзья получили крупнейшие в городе заказы. А раз тендер городской, то на лапу получил мэр? – Этого я знать не могу, – пожал плечами Шаталов. – Но скорее кто-то из городской администрации. – Ясненько-ясненько… – закивал Алексей и неожиданно для Шаталовых спросил: – А скажите мне, куда, кроме школы, ходила Юля? Регулярно, я имею в виду. Оксана и Юрий удивленно переглянулись. – В свою шахматную секцию: на тренировки и разные мелкие соревнования, – ответила Оксана. – Кроме того, она в начале сентября организовала шахматный кружок при Доме культуры, ее наш мэр попросил, Валентин Игоревич. Но он еще попросил Юлю давать уроки шахмат его сыновьям, и дочка сказала, что на все ей времени не хватит. К тому же у нее уже тогда роман закрутился по Интернету с этим Томом, шахматным гением, она с трудом отрывалась от экрана. Так что она была вынуждена отказаться от кружка. – Когда это случилось? – За пару недель до всех событий. Уж не потому ли девушка отказалась от кружка, что именно там… – Кружок при Доме культуры, вы сказали? А кто был… Не знаю, как обозначить, – Алексей старался говорить как можно нейтральнее, – куратором, что ли? Ну, перед кем Юля отвечала за свои занятия? С кем обсуждала расписание и другие вопросы? Родители переглянулись – теперь уже с явным недоумением. Снова ответила Оксана: – Поначалу об этом ее попросил наш мэр. А кто потом ее занятия с детьми курировал, как вы выразились… Мы не в курсе, разговор никогда об этом не заходил… – Итак: школа, ее шахматная секция, кружок, от которого она в конечном итоге отказалась, и занятия с детьми мэра. Это всё? – Всё, – кивнула Оксана. – А почему вы спрашиваете? Это имеет какое-то значение? Разве вы не парня того должны искать, Тома? – Конечно, – кивнул Кисанов. – Но сначала я хочу представить себе общую картину. Люблю во всем ясность, знаете ли. Это был один из ответов-«отмазок», тех, которые позволяли пресечь ненужные расспросы. Кис не был готов отвечать на них. Вернее, родители Юли не были готовы услышать его ответы. Пусть немного придут в себя после всех этих шокирующих новостей… – К слову, если вы хотите навестить Марию Тихоновну засветло, то пора выезжать, – заметил Кис. – Точно! – Юра посмотрел на часы. – А вы… До встречи с доктором у сыщика оставалось довольно много времени. Надо его чем-то занять. – С вами съезжу. Оксана отправилась на кухню упаковывать торт и собирать деликатесы для Марии Тихоновны. Юрий пересел на стул рядом с детективом. – Вы считаете, – тихо начал он, – что дочка не к Тому сбежала? Вы ведь не его ищете, а кого-то другого… Спрашиваете, куда Юля ходила, с кем общалась… Я хочу знать, что у вас на уме, какая гипотеза! Только при жене не говорите! – быстро добавил Юрий, заслышав шаги Оксаны. – Потом, – шепнул Алексей. Однако он не собирался делиться своими догадками. Не раньше, чем они превратятся – или не превратятся – в факты. Они уложили еду в сумки. Оксана предложила еще в супермаркет заехать, но детектив отговорил: все, что не портится, он и так купил для Марии Тихоновны с избытком, а того, что портится, набралось уже достаточно. Однако Юру осенила идея: скоро Новый год, надо купить старушке елку! Искусственную елку, уже наряженную игрушками, так что возни с украшением никакой. Пока то да се, стемнело. Но часы уверяли, что наступил всего лишь ранний вечер. Или даже не вечер наступил, а просто небо погасло? Зимой никогда толком не понимаешь, как воспринимать безвременную кончину дня. Наконец они добрались до деревни. Юра направился к двери – Мария Тихоновна его знала, ему и в дверь стучать, – а Кис с Оксаной принялись вынимать подарки из багажника. – Мария Тихоновна! – весело гаркнул Юра. – Принимайте гостей! Она глуховата, – обернулся он к остальным, – не слышит. – Так стучи погромче, – посоветовала ему жена. – Свет в окошке не горит. Возможно, ее дома нет? – предположил детектив. – А она в другой части дома может находиться, – пояснил Юрий. – Да и уезжать ей, как я понял, некуда. Дети ее не слишком балуют вниманием. – И что теперь делать? – спросила Оксана. – Она часто дверь оставляла незапертой… Но я боюсь ее напугать. Алексей с Оксаной подошли, держа в руках по две сумки, у детектива под мышкой была еще и большая коробка с елкой. – Ну давайте тихонечко, – произнес Шаталов и приоткрыл дверь. – Мария Тихоновна! – закричал он. – Это я, Юра! Ну, Миша, в смысле! Принимайте гостей! И они все вместе ввалились в комнату. В доме было ужасно холодно. Печь не топилась, свет не горел. Они с трудом разглядели в зыбком лунно-снежном свете, сочившемся в окно, Марию Тихоновну. Она сидела у стола. Перед ней стояли две банки консервов, вроде бы одна со шпротами, плоская, другая круглая, с сайрой. Рядом лежала половина буханки черного хлеба, совершенно высохшая, это было понятно даже в полутьме. Кажется, на корке даже выступил белесый налет. А сама старушка, похоже, спала сидя. – Мария Тихоновна, дорогая моя, – Юрий легонько тронул ее за плечо, – я обещал вас навестить. И – вот, приехал! Он легонько повернул женщину к себе, та накренилась и начала падать на Юру. Тот крепко схватил ее за плечи. – Мамочки, – охнула Оксана, – она мертва! Алексей подошел, собрался проверить пульс, но, ощутив холод кожи, бережно положил руку женщины на стол. Трупное окоченение почти прошло, – значит, дня два-три тому назад скончалась бабушка. К счастью, запах еще не появился – неудивительно, учитывая низкую температуру в доме. Делиться этими подробностями с Шаталовыми он не стал. – Эх, Мария Тихоновна, не дождалась ты меня! – с горечью произнес Юра. Оксана позвонила в больницу, – там знают, кто должен заниматься подобными случаями. Юра нашел две избы, над крышами которых курился дымок, постучал. Рассказал соседям о смерти Марии Тихоновны, дал денег на похороны, попросил сообщить родственникам. И выяснил, где тут местное кладбище, чтобы, когда сойдет снег, положить на ее могилу цветы. В дом Шаталовых они вернулись в полном молчании. Алексей помог донести непригодившиеся сумки с деликатесами, выпил кофе, любезно предложенный Оксаной, и откланялся. Пора было ехать к медицинскому центру. * * * Доктора Збруева Кис отловил по дороге к автостоянке медицинского центра. Фонари хорошо освещали улицы, и все же, не будь доктор столь худощавым, с глубокими вертикальными морщинами, прочертившими его узкое лицо, детектив мог бы его упустить. Зима, все в шапках, особо не разглядишь, что там, под меховым козырьком. Но это лицо легко было опознать даже в тени и полумраке. – Доктор Збруев? – шагнул к нему детектив. Тот от неожиданности отпрянул. – Кто вы? – Меня зовут Алексей Андреевич. – Полностью представляться Кис не намеревался: а ну как побежит доктор мэру докладывать. Это совсем лишнее, рассудил он. – Вы навещали Юлю Шаталову в конце сентября, не так ли? Юлию Шаталову, шахматистку, – освежил он в памяти врача это имя на случай, если тот уже забыл: пациентов у него тьма-тьмущая, немудрено. – Какое вам дело? – Вас направил к ней на дом мэр, господин Бобырев. – И что с того? – теперь доктор смотрел на него прямо, даже с вызовом. – Да, мэр меня попросил. К этой девушке отношение особое, она честь города, чемпионка, и детей самого мэра обучает шахматам. Похоже, об исчезновении Юли он не знал, говорил о ней в настоящем времени, хотя Юля вот уже два месяца как никого не обучает шахматному искусству. Да и откуда ему узнать? Мэру незачем было информировать доктора, с какой стати? Тем лучше. Сейчас нанесем удар, не мешкая. – Я вот пытаюсь понять, – задумчиво, слегка растягивая слова, произнес Кис, глядя куда-то в сторону, – почему Юля сбежала из дома сразу после вашего визита? Это был маленький блеф: Юля сбежала только через два дня. Но поскольку Збруев об этом не знал, то ложь проглотил. И сейчас должен почувствовать себя неуютно. Если он хоть как-то замешан в деле… Да какое «если» – мэр ведь не случайно послал его к девушке! Пить дать, у доктора было к ней поручение. Выдержав пару секунд, детектив резко повернул голову и посмотрел Збруеву в глаза. Это был один из его любимых приемов: когда на собеседника не смотришь, он меньше контролирует свое лицо, чем под твоим взглядом. И когда ты внезапно повернешься к нему, то наверняка застанешь врасплох. Прием сработал: тень растерянности пробежала по лицу Збруева, Кис уловил эту тень и додавил: – Что вы ей сказали от имени мэра? Что он просил передать? – Да ничего, боже мой! – начал приходить в себя доктор. – Почему вы задаете такой вопрос… Вы себе много позволяете! Будто я преступник какой-то! – Разве передать слова от мэра – преступление? – сделал удивленные глаза детектив. – Или вы что-то ужасное сказали девочке?