– Не сочтите за труд подъехать к нам, Алексей Андреевич, – мягко проговорил он в трубку. – Заодно и с Юлей повидаетесь. Ведь вам поручили ее найти, как я понимаю? Ну вот, как раз девушку и найдете! И Михаил Львович торжествующе посмотрел на сына и начальника охраны. Он был горд своей находчивостью. – Никит, надо привезти сюда Юлю. Детектив ее искал по поручению матери – логично, если он сам ей и расскажет обо всем, что случилось! Пока он до нас доберется, ты успеешь обернуться. Давай, дуй в свою деревню! Никита только головой покачал, как взрослый, столкнувшийся с выходкой ребенка, и направился к выходу. – Кстати, сыщик приедет к нам со своей женой. Она в теме. – И чем поможет? – хмуро спросил Вадим. – Журналистка. Разбирается вроде в играх власти… – Тем лучше, – бросил Никита и вышел на мороз. * * * Выйдя из джипа, Алексей подал руку Саше. Она не любила подобные формальности, находя их искусственными и лишними, но ступенька их машины была высоковата, помощь пришлась кстати. Подобрав полы шубы, Александра спустилась и огляделась. Алексей тоже осмотрелся. Дом Томашевских выглядел, что называется в народе, «богато». Не сравнить с уютной простотой Шаталовых. На высоком крыльце с двойной лестницей уже стояли мужчины – Кис узнал Вадима Дмитриевича и Гришаню, а третьим был, по-видимому, сам хозяин, он же отец Никиты. Гости прошли в дом и оказались в огромной гостиной. Одна из стен была выложена кирпичом, выкрашенным в темно-серый цвет, а в ней находился непомерных размеров камин за витиеватой чугунной решеткой. Мебель – большой стеклянный стол, тяжелые стулья, козетки, напоминающие садовые скамейки, – казалась тоже чугунной. Черный и серый цвета царили здесь, отчего помещение напоминало то ли заводской цех, то ли тюрьму, хотя под высоким потолком совершенно неожиданно парила огромная хрустальная люстра. Александра не раз сталкивалась с таким явлением: какой-нибудь дизайнер, напичканный идеями из западных журналов, при этом напрочь лишенный вкуса, задуривал голову хозяевам, уверяя, что предлагает самый писк моды. Многим кажется, что если модно – то и хорошо-прекрасно, и люди даже не сверяются с личным вкусом и ощущением: мода диктует, мода диктатор, надо ей подчиняться, руки по швам. – Никита поехал за Юлей, они вот-вот подтянутся, – сообщил Михаил Львович, пожимая детективу и Александре руки. – Прошу вас, присаживайтесь, – кивнул он в сторону стола, уже уставленного напитками и закусками. Кто его накрыл? – подумал сыщик. Женщин в доме, похоже, не было, или они решили не присоединяться к гостям. Впрочем, мужчины тоже умеют сервировать стол. Но все-таки несколько удивительно, что мать Никиты не присутствует при столь важном для сына разговоре. Или они в разводе с его отцом? Да не его это дело, собственно. Под каждой крышей свои мыши. – Вы сыну рассказали? – спросил Алексей. – Да. Но Юле – пока нет. Вас ждем, – кратко ответил Михаил Львович. Понятно. Плохие новости оставили ему, детективу, сообщать. Ну что ж, ему не привыкать. Михаил Львович принялся разливать водку по рюмкам, не спросив о предпочтениях. Саша прикрыла свою ладонью: «Спасибо, не надо». Алексей указал на бутылку коньяка, стоявшую на столе, и Михаил Львович охотно наполнил его стопку (предназначенную для водки, но хозяин церемоний не разводил). Кис попросил еще кофе, «если можно». На кухню отправился Гришаня. В этот момент в двери повернулся ключ, и в дом вошли Никита с Юлей. Парнишка оказался высоким, темно-рыжим, светлокожим, с умными золотистыми глазами. Юля ничем не отличалась от своих фотографий: все та же прелестная девушка, волнистые светлые волосы и красиво очерченные, голубые, как у матери, глаза. Впрочем, отличие от фотографии все же имелось: она выглядела изможденной. Судя по тому, как ласково обнимал ее Никита за плечи, с развиртуаленной любовью все у них сложилось отлично – измучила ее история, приключившаяся в Энске… Увы, она еще не знала всего. И сейчас Алексею придется ей рассказать. Он подумал: следует умолчать об исчезновении отца, о его потере памяти, о том, что мать два месяца прожила в одиночестве, наедине со всеми бедами. Хватит Юле уже смерти братика. Надо ее пощадить. Церемония знакомства, пожатия рук, повторного рассаживания за столом… – Это Алексей Андреевич Кисанов, частный детектив, которого наняла ваша мама, – объявил Михаил Львович и посмотрел на Юлю, – и его супруга Александра Кирилловна, журналистка. Никита налил в пузатые хрустальные стаканы минералку Юле и себе, положил на тарелки по парочке канапе с икрой. – Мне сказали, – заговорила Юля, устремив взгляд на Алексея, – вы сумели вычислить, что со мной произошло. Хотелось бы узнать, как вам это удалось, каков был ход вашей мысли. Но отложим на потом, если вы не против. И еще хотелось бы понять: если бы Вадим… – она запнулась: не знала отчества начальника охраны. Никита шепнул: «Не зависай». – …если бы Вадим, – Юля послушалась и «не зависала», – сам не заговорил с вами… А, «заговорил», теперь это так называется, усмехнулся Кис. – …то как бы вы стали меня искать? Что предприняли бы? – Не знаю, – искренне ответил детектив. – Ведь Вадим Дмитриевич возник у меня на пути, и все решилось само собой. Я не успел подумать над этим вопросом. – Просто я хочу представить, насколько хорошо я спряталась. Если бы вы сумели вычислить мое местонахождение, то и Гадина смог бы… – Ну, тогда я подумаю и расскажу вам. – Ладно… – согласилась Юля. – Скажите, как там мои? Ну вот и приехали. Придется говорить. На Алексея смотрела не только Юля – все глаза были устремлены на него. Он залпом допил коньяк и ответил едва заметным кивком на взгляд хозяина, вопрошавший: «Еще?» – Не буду тянуть кота за хвост, Юля. Новости плохие. Он видел, как девушка напряглась, сгруппировалась, будто готовилась принять физический удар. Никита было обвил рукой ее плечи, но она, едва повернув к нему лицо, шепнула: «Не надо, Том». Она смотрела на Алексея, ожидая удара. И он его нанес. – Ваш брат… Антон… Антоша погиб. Кис не знал, что лучше: сделать тут паузу, чтобы девушка смогла перевести дыхание, – или продолжать, чтобы не дать воцариться страшной тишине. Он выбрал последнее. – Мальчика похитили и запросили выкуп. Полиция не сумела установить, кто стоял за похищением… Юлины губы сжались так, что побелели. Она не произнесла ни звука, но Алексей будто услышал: «Это Гадина!» – Ваш отец поехал на встречу с бандитами, взяв оружие. В лесу началась перестрелка. В Антошу попала случайная пуля… Алексей старательно обходил подробности. Но хитрость не удалась. Девочка индиго оказалась слишком умна и задавала вопрос за вопросом – как это присуще уму, он жаждал объяснения причинно-следственных связей. Простая констатация фактов его не удовлетворяла. Пришлось рассказать и о статье, в которой назвали сумму, якобы украденную Юрием у своей фирмы, – и снова Юлины губы сжались и побелели, и снова Алексею послышалось слово «Гадина!», протиснувшееся через ее сомкнутые губы. – Когда Антоша… – заговорила Юля, – когда все это произошло… – прерывистый вздох. – Мама. Ей было наверняка очень плохо. Я боюсь, что она… Скажите, Алексей Андреевич, если знаете: она папу в случившемся не винила? Они не поссорились? Они вместе? Ну что ты будешь делать? Отступать некуда. Пришлось рассказать и об исчезновении Юрия. О его амнезии, о возвращении… – Мама, – снова тихо произнесла Юля, наклонив голову и прикрыв глаза, будто в молитве. – Мама, прости меня. Я не представляла, что такое может случиться. Иначе бы не оставила тебя одну. Никита обнял девушку, но она будто не заметила – не прильнула к любимому, не приняла его защищающий жест. – Это моя вина, – подняла она глаза и посмотрела на всех по очереди. – Это все из-за меня. – Юля, что ты такое говоришь, ты же не могла предвидеть, что ситуация примет такой оборот и твоя мама останется одна, – вмешался Михаил Львович. – Вы не поняли. Статью подстроил тоже он. И похищение братика организовал он, я уверена! И все из-за моего побега! Эта Гадина обрушилась на мою семью, чтобы отомстить – мне! За отказ, за побег. Но ведь я… Ведь я хотела их уберечь! Я думала, что, исчезнув, отведу его месть от нашего дома! Раз меня больше нет, то и мстить незачем – так я думала!!! А он все равно… Он рассчитывал, что я узнаю… Приползу на коленях молить о пощаде… И буду выполнять все его прихоти… Вот на что он надеялся!!! Голос девушки звучал хрипло, на грани срыва. Она не плакала, но горло ее свело жестоким спазмом, и слова продирались через него, будто стиснутые, сдавленные. Все молчали. Алексей – чтобы не подбрасывать новых дров в огонь ее страдания. В такой момент любое слово сочувствия, любая попытка опровергнуть ее вину вызовет лишь новый приступ самобичевания, он знал это по опыту. Саша тоже знала и тоже хранила молчание. Никита пребывал в шоке. А остальные, наверное, просто не нашли, что сказать. И хорошо, что не нашли. И главное, не говорили. Никита все держал Юлю в своих объятиях и время от времени осторожно целовал ее макушку. Она потихоньку обмякала, напряжение постепенно уходило. – Можно чаю? – вдруг спросила она. – Конечно! Гришаня, приготовь, – распорядился Михаил Львович.