С того момента, когда Юля задала ему аналогичный вопрос, Алексей уже прикинул: он бы пошел по пути вычисления шахматиста, Юлиного партнера по виртуальной игре. Молодой человек должен быть тоже призером каких-то соревнований – со слабым противником Юля играть бы не стала, а таких молодых людей не так уж много в Москве и области. Вряд ли парень живет слишком далеко, иначе как бы девушка сбежала к нему? Не на оленях же… Однако рассказывать об этом он не хотел. Родители начнут делиться с друзьями: «Представляешь, он так быстро Юлю нашел, а мы даже не знали, с какой стороны за дело взяться!»; а уж Аня Овчинникова, та разнесет по всему городу. Так и до мэра дойдет, а нам это совсем ни к чему. – Секрет фирмы, – улыбнулся Алексей и поднялся. – Пойду дымком подышу, сам недавно бросил, так хоть понюхаю, – засмеялся он и вышел вслед за Толей. – Возвращайтесь поскорее, у нас с Юрой тост за вас! – крикнула Оксана. Алексей притянул за собой дверь. Жест нормальный, никто ничего не заподозрит: ведь с веранды тянуло и холодом, и сигаретным дымом. – Толя, я быстро скажу, ты слушай внимательно. Никто не должен догадаться, что у нас разговор по делу. Особенно твоя Аня, извини, сам понимаешь. Толя улыбнулся, отчего кончики его усов приподнялись. Кис вытянул шею и принялся честно вдыхать дым – даже не оборачиваясь, он чувствовал на себе настороженный взгляд Ани через стекло. – Дело очень сложное, найди момент, чтобы поговорить без свидетелей, хотя бы по телефону. Мне нужна твоя помощь. – Можешь положиться, – тихо ответил Овчинников и протянул сигарету детективу. – Затянуться не хочешь? – громко произнес он. Алексей провел сигарету под носом, вдохнул и блаженно закрыл глаза. Ему и впрямь нравился этот запах. Их стали звать из гостиной, и Алексей вернулся в тепло, за ним и Толя, затушив сигарету. Оксана торжественно подняла тост «за детективов» – не хотела Толю обидеть, но тот сам открестился. – Я помог, конечно, но все лавры, – он хитро улыбнулся и посмотрел на Алексея, вспомнив их разговор насчет «лаврушки» и супа, – все лаврушки причитаются товарищу Кисанову Алексею Андреевичу. Давайте, гип-гип-ура! Зазвенел хрусталь. Оксана обняла детектива и расцеловала в обе щеки. Юра последовал ее примеру. Даже Аня Овчинникова, просияв неожиданно обаятельной улыбкой, подошла к Алексею целоваться. Зазвонил сотовый, и Кис отошел от стола подальше. Оказалось, Вадим. Ему удалось засечь русоволосую девушку лет девятнадцати на выходе из мэрии, когда она спускалась по широкой лестнице в небольшой компании сотрудников, как Вадим понял из разговоров, – то есть она там работает. Девушка отправилась домой, Вадим проследил и записал ее адрес. «Скинь эсэмэской», – тихо попросил Кис и вернулся к столу. – Вот еще что, – произнес Алексей. – Отец вашего Ромео человек умный, он подал дельную мысль, которую я считаю своим долгом передать вам, – и Кис обвел взглядом свою аудиторию, призывая отнестись к его словам со всей серьезностью. – Не стоит сейчас рассказывать знакомым о том, что я нашел Юлю. Пойдут слухи, и все оживятся. В школе сразу начнут подсчитывать, сколько дней она прогуляла, в шах… – Мы скоро уедем из Энска, – произнесла Оксана. – Юра тут работу больше не сможет найти. Так что и школу придется сменить… – Вы пока не уехали, – строго ответил Кис. – А лишние слухи вашей дочери только повредят. В ее шахматной секции – или как там это называется? – Юля ведь тоже пропустила тренировки. И у детей мэра пропустила занятия… Пока все забыли о ней, вот и хорошо. Пусть начнут подсчитывать ущерб, когда она вернется. А то, если примутся подсчитывать заранее, то много насчитают, боюсь… Во всяком случае Михаил Львович – а он, как я вам сказал, человек умный и опытный, руководитель крупного предприятия, между прочим, – дал такой совет. – Очень дельный совет, – произнес Толя. – Считаю, мы должны ему последовать! Молодец, просек, что детектив неспроста советует помалкивать. Все заговорили разом, одобряя мысль и обещая молчать. Оксана принесла торт, чай, кофе. Хоровод чашек и бокалов, куски торта поплыли на блюдцах, как в ладьях, над столом. Кис допил кофе, чуть пригубил коньяк, попрощался, вышел на крыльцо. Толик тут же нарисовался рядом. – Тебе до которого часа можно звонить? Я наберу, как только Анька уснет… – До утра, – усмехнулся Кис. – То есть в любое время. Даже если разбудишь, не беда. Это очень важно. Он махнул Толику и сел в свой джип. * * * Овчинников позвонил поздно. Алексей, устав за день разъездов и разговоров, уже собирался ложиться. – Анька к телику прилипла, там сериал какой-то душещипательный, никак спать не шла. Говори. – Дело повышенной секретности. Если проговоришься, то навредишь своим друзьям. – Ты за кого меня держишь, – обиделся Толик. – Я и так понял, по твоему поведению. Говори, чего там? Юлька не просто так сбежала, да? – В яблочко. И детектив предельно сжато поведал Толе историю девушки. После чего, выслушав несколько матерных тирад, означавших глубочайшее негодование полицейского, детектив объяснил, что ему нужно. – Значит, проверить, не было ли заявлений на домогательства мэра, и выяснить, не свалила ли какая-то семья с девицей-блондинкой, крутившейся в орбите мэрии, – задумчиво подытожил Овчинников. – С русой. – Ну да, с русой… А непростое задание ты мне дал. Если заява и была, ее кто-то под сукно спрятал, иначе бы вся наша городская полиция знала и на уши встала. Но такого не случилось… И как такую заяву из-под сукна выдернуть, при этом не вызвав подозрений, – я, скажу тебе честно, не знаю. Буду думать. Но не обещаю. А вот с переехавшими из Энска семьями проще. Это я быстро разузнаю. – Я тебе еще сейчас адресок один сброшу, узнай, как зовут девушку, которая там живет. И все, что удастся, о ней. – Давай, на связи, – попрощался Овчинников. Хоть Толя взялся помочь лишь отчасти, Алексей ощутил, что лед тронулся. Саша тоже нашла человека, который обещал нарыть нужную информацию. И он с легким сердцем скользнул под одеяло к уже заснувшей жене. Осторожно, чтобы не разбить хрупкий ледок сна, обвил ее рукой и сам заснул несколько минут спустя. А проснуться пришлось рано. Телефон звонил настойчиво и тревожно. Прихватив его, Кис выскочил из спальни, в надежде, что звонок не успел окончательно разбудить Сашу. «Разбуркать», как она говорила. – Юля исчезла, – услышал он голос Михаила Львовича. – Сбежала. Рюкзак со своей одеждой забрала, телефон, деньги. Уверен, она в Энск подалась, мэру мстить, партизанка. Алексей Андреевич, отловите ее, пока не поздно. Никита в нее втюрился до потери пульса, переживает, с лица взбледнул… Ну, в смысле… Вы меня понимаете. А мой пацан мне дорог. Так что девчонку надо найти и остановить. Я вам за эту работу отдельный гонорар заплачу, сумму назовите только. Любую, мне все равно, лишь бы результат был! Алексей посмотрел на часы: еще шести утра нет. Звонить Шаталовым нельзя: поднимется паника, пойдут волны. Толе тоже рановато. Кис не знал, в котором часу начинается рабочий день Овчинникова, но решил, что в восемь утра тот уже точно будет на службе. Да, собственно, никуда звонить не надо! Ведь понятно же, что Юля… – Не волнуйтесь, – произнес он в телефон. – Нам не нужно искать Юлю. Нам нужно просто проследить за ее домом. Как только эта Жанна д’Арк сочтет, что хорошо подготовилась к наступлению на врага, она там объявится. А Анатолий Овчинников, – помните, я вам говорил, полицейский из Энска – нам сразу же о ее дислокации сообщит. Так что успокойте сына, все под контролем. Алексей погасил свет в кабинете и на ощупь вернулся к спальне, тихо открыл дверь и остановился у порога, чтобы дать глазам привыкнуть в темноте. Саша безмятежно спала, раскинувшись на постели. Одеяло свесилось до пола, обнажив почти целиком ее тело, едва прикрытое сбившейся тонкой сорочкой. Некоторое время он стоял, любуясь своей женщиной, чувствуя, как мощная волна желания поднимается и заполняет его целиком. Иногда он даже удивлялся, что уже много лет его влечение к этой женщине не утихает, не ослабевает. Он часто слышал другие семейные истории – грустные и скучные, безрадостные. А у них вот семейная история радостная, просто обалденная. Да и как иначе, когда сама Сашка обалденная! С того первого дня, когда Алексей ее увидел – дерзкий взгляд темных искристых глаз, сочные губы в насмешливой улыбке, и дальше, дальше, пир для глаз, карнавал чувств: и завиток каштановых волос на шее, и красивые крупные руки с темным рубином на пальце, и атласное плечо, и этот глубокий голос, и чуть хрипловатый смех, от которого все внутри сладостно замирало… С того первого дня и родилось в нем мощное влечение, пробудившее влюбленность, за которой тут же следом накатила любовь. И так вот по сей день: и влечение, и любовь. Он заводился от прикосновения к Сашке мгновенно, но, что делало его особенно счастливым, – она тоже сразу заводилась от его прикосновений. Будить любимую или не будить? Вот в чем вопрос. В принципе, они оба любили утренний секс, хоть и по разным причинам. Алексей, как большинство мужчин, по причинам физиологическим: организм отдыхает за ночь и утром полон сил… И, так сказать, жизненных соков. А Саша находила утренний секс исключительно привлекательным оттого, что голова еще не включилась и не мешает получать наслаждение. Заботы и прочие посторонние мысли пока не проснулись, посему оргазм ярче и сильнее. Любимая вздохнула во сне и перевернулась, рубашонка перекрутилась вокруг талии, открыв головокружительный вид на ее ягодицы. Это решило исход дела. Алексей нырнул в постель и запустил ладони под сорочку Саши. Если она предпочтет спать, то сейчас скажет… Она развернулась к мужу, чуть приоткрыла глаза – они замерцали в темноте – и, поймав его ладонь, направила ее туда, куда он как раз и мечтал попасть. * * * Идея, возникшая у Юли вчера во время совещания у Никитиного отца, занозой впилась в ее мозг. Когда все вокруг зашумели, отговаривая ее от такого неразумного (по их словам) шага, Юля умолкла, а вскоре и вовсе сделала вид, что все отлично и она больше не думает о мести. Но она о ней думала. Не просто думала – она ею горела, она ею болела. Чувство вины за смерть Антоши ее испепеляло. Пусть они, взрослые, твердят, что никакой ее вины нет, – но она была, была! Если бы Юля так бездумно не сбежала, если бы получше взвесила возможные последствия, то сообразила бы: Гадина будет продолжать гадить. В Юлино отсутствие – ее семье. В расчете, что новости долетят до слуха непокорной шахматистки. А она, как девчонка, как несмышленыш, как дура, – она сочла проблему разрешенной. И радовалась своей находчивости. Дура, дура. Пусть даже не он нанял киднепперов, похитивших Антошу (как полагает детектив), – допустим. Но это следствие его действий: он подставил отца, он поручил какому-то хмырю написать статью о якобы присвоенных папой деньгах фирмы! И именно из-за этой статьи два дегенерата решили, что им представился отличный случай нажиться! И потому они похитили ее брата. И потому Антоша погиб. И Гадина должна за это заплатить! …Они все милые, конечно, люди, думала Юля, устраиваясь на ночлег в шикарном, хоть и странноватом доме Никитиного отца. Мать Тома, кстати, так и не объявилась. То ли отсутствовала, то ли сидела в своих комнатах и к ним не вышла. Юле-то пофиг, но все же удивительно: неужели ей совсем неинтересно увидеть девушку, с которой втайне замутил ее любимый сын? Юля привыкла к совсем другим отношениям в семье. Уж ее бы мама… Не важно. Сейчас все это не важно. Да, так все они очень милые и очень умные, конечно, – и детектив, и журналистка, всё они отлично придумали. Да только с их методами они лишь к лету соберут компромат на Гадину! А Юле надо срочно. Потому что у нее внутри бушует пламя. Оно сжигает ее, от него нестерпимо больно.