Главная задача, которую поставил Тепкоев ученым, – создать своего рода «живую бомбу» – зомби, который может доставить пояс смертника в нужное место. Если удастся наладить хотя бы примитивное управление зомби, то у него в руках окажется неисчерпаемый ресурс смертников, которых не надо готовить. Главным в спецлаборатории был ученый по имени Танзил Шарипов. Он был из Дагестана, работал до всего этого на Академию наук, занимался секретными разработками… Сейчас он держал в руках пульт от игрушечной машинки, сама машинка ехала по лабиринту, выстроенному в бывшей столовой из столов. За машинкой, неуклюже тычась во все стороны, но все же выдерживая направление, шел зомби… – Как? – спросил Тепкоев. – Как и предполагали, инфразвук. Они практически не дышат, но раз у них остается двигательная активность, то и звуки они издавать могут, правда очень слабые. Человеческое ухо их не слышит, а вот они каким-то образом слышат, правда, как именно – мы не поняли. Когда зомби видит то, что может быть добычей – он издает звук, который улавливают другие зомби. И начинается охота. – То есть вы просто записали звук? – Да, на диктофон, он закреплен на машинке. Примитивно – но действенно. Нужна аппаратура – но не такая сложная. – А как насчет трансляции? – Вот с этим сложнее. Пока единственный выход – оставлять в районе цели диктофон. – Это сложно. – Да, но пока ничего лучше мы не придумали. Если бы работали сети, можно было бы поиграть с телефонами… – А дрессировать? Шарипов покачал головой. – Бесполезно. У них нет мозговой активности. – Совсем? – Совсем. Мы пытались понять, есть ли у них иерархия – но поняли, что нету. У них нет главных и подчиненных. – Но они способны к обучению? – Да, но в небольших пределах – усвоение охотничьих приемов. Они не способны создавать долговременные стаи, если стая и создается – то ситуационно. И сразу распадается. – Мне кажется, у них все-таки есть что-то в голове. – Да… самое удивительное – процесс трансформации. – В монстров? – Именно. У нас нет оборудования, чтобы установить это точно, но я предполагаю, что процесс сходен с раком. Но он в отличие от рака контролируем и не наносит вреда организму. Просто удивительное явление. – Да, только мы все можем вымереть. – Притом что вирус защищает нас. От всего, включая рак и СПИД. Он каким-то образом действует на клеточном уровне. Тепкоев размышлял – не так все плохо. Оставил где-то магнитофон, включил – все зомби и сбежались. – На каком расстоянии действует приманка? – Зависит от прохождения волн. Довольно большого – на прямой мы дошли до ста шестидесяти метров. – Немного. – При совершенной аппаратуре может быть и больше. Сейчас мы изучаем все, что можем. Например, ультравысокие частоты. – Зачем? – Возможно, мы найдем что-то, что сможет работать как отпугивающее средство. Включил… и все зомби разбежались. – А люди? – Тоже проблема. Ультравысокие частоты вызывают фобии, депрессии, самоубийства. Но возможно, есть смысл создавать что-то вроде аварийной системы. – Включил – и испугал? – Да, верно. Для аварийных ситуаций. Еще мы изучаем воздействие электричества… Тепкоев похлопал ученого по плечу. – Продолжайте… – Нам нужны мощности. Нам постоянно обрубают напряжение… Дауд… – Я с ним поговорю… Тепкоев пошел к выходу, думая – что дальше? Если он доведет до ума хоть что-то, это можно будет предлагать на продажу или обмен. Или становиться самым сильным… Один из телохранителей, как только они вышли на улицу, посмотрел наверх, вгляделся, удивленно цокнул языком. – Э, дядя, посмотрите… Тепкоев посмотрел на небо, в ту сторону, куда указал родственник, и увидел четырехмоторный самолет. Так как он в свое время прошел «Курсы усовершенствования офицерского состава» в Балашихе, он сразу опознал, что это не «Ан-12» и не «Ил-76». Это «Геркулес», стандартный средний транспортный самолет НАТО. Только непонятно, что он тут делает, и вообще… Самолет начал разворачиваться и снижать высоту – и Тепкоев с ужасом понял, что сейчас будет. – К машинам! – Он схватил кого-то за шиворот и потащил за собой… Бывшая Россия, где-то между Пензой и Ульяновском Тысячный день Катастрофы Сегодня был знаменательный день. Тысячный день Катастрофы – и мы все еще были живы… Хотя все мы – все до одного – прошли эту тысячу дней от первого дня до последнего. И в тылу никто не отсиделся, потому что тыла больше не было. И фронта. Ничего больше не было. По этому поводу я разрешил всем, кроме ночной смены, по сто граммов. За то, что мы все еще живы. В экспедициях – был сухой закон, но сейчас можно было его и нарушить. И нарушили. К беде. Достали гитару, лучше всего у нас на гитаре играл Вова Крест, вот ему и дали. Он тронул струны… Четвертые сутки пылают станицы, Горит под ногами Донская земля. Не падайте духом, поручик Голицын, Корнет Оболенский, налейте вина. Над Доном угрюмым идем эскадроном. На бой вдохновляет Россия-страна. Поручик Голицын, раздайте патроны, Корнет Оболенский, налейте вина. Мелькают Арбатом знакомые лица, Шальные цыганки заходят в дома. Все будет прекрасно, поручик Голицын, За все тот, кто должен, получит сполна. А где-то ведь рядом проносятся тройки,