Я никогда не знала, как бывает холодно ночью. Не понимала, как ещё могла двигаться, но найдя в карете брата одеяло, закутала в него хныкающую перепуганную Филлию, которая, кажется, так до конца и не осознала, что произошло. Вручила ей найденный в уцелевшей корзинке сладкий пирожок и взвалила племянницу себе за спину. В такой темноте ей было бы сложно идти самой. Слишком маленькая. И я это хорошо понимала. Вот и пришлось мне резко стать ради нее взрослой. Мой взгляд упал на красивое белоснежное платье, вывалившееся из опрокинувшихся сундуков вместе с остальной одеждой. Именно в нем я должна была явиться к трону императора. А теперь оно лежало посреди этой грязи. Как назло, поднялся ветер, грозясь тем самым дождем, о котором говорил отец. Его резкие порывы трепали легкий шелковый подол и рукава белоснежного дорогого наряда. Это странно завораживало. Я не могла оторвать от этого куска ткани взгляд. Хотелось забрать его отсюда. И это была не мелочность. Мне казалось — оставь я его здесь и более никогда не познаю счастья.Но... Не в руках же тащить. Да и времени складывать его не было... И всё же я колебалась. За меня всё решил ветер, подхватив платье, он протащил его по грязной земле и, подняв выше, закинул на высокие ветви колючих кустов.По моим щекам скатились слезинки, смешиваясь с первыми крупными каплями дождя. Загремел гром, и небо осветила яркая молния. Отвернувшись, поправила на своей талии ножки притихшей с пирожком Филлии, убедилась что одеяло прикрывает ее голову и просто побрела обратно по дороге в надежде выйти на большой тракт. Там за спиной осталась мать, отец, брат и его истинная. Там осталось счастье и беззаботность. Моё детство. Наивность. — А папа? — шепнула Филлия, прожевав кусочек. — Папа спит, малышка. Они все спят и уже не проснутся. Но ты не бойся. С тобой теперь всегда буду я. — Но мама, — она крутила головой, пытаясь обернуться. — И мама спит, Филлия. Не будем им мешать. Нам нужно идти вперёд. Нельзя оборачиваться. — Но я хочу к ним, — её голос стал плаксивым. — Когда-нибудь мы снова будем все вместе, просто верь в это. Когда-нибудь, малышка. Но они теперь спят, а нам нужно с тобой жить дальше. — А ты меня не оставишь? — я вдруг расслышала неприкрытый детский страх. То, что она пережила сегодня, навсегда останется в её памяти. И пусть она пока не понимает, что такое смерть, но осознание обязательно придет. Обернется болью и тоской. — Никогда, Филлия. Никогда, слышишь! Мы справимся со всем вместе. Ты подрастешь и станешь мне опорой. Обязательно станешь! И я расскажу тебе обо всем, что произошло сегодня. А пока ешь пирожок и постарайся немного поспать. А я буду нести тебя. — Я не хочу оставлять там папу и маму, — жалобно протянула она. — Они промокнут под дождем! — Так надо, — твердо ответила. — Их путь окончен, а наш только начинается. Филлия притихла, пачкая мою шею сладкой начинкой пирожка. Раньше меня бы это мгновенно вывело из себя. Я бы разозлилась, но сейчас была рада, что она ест и не задает больше вопросов. А грязная шея — мелочь! Главное — она не плачет... *** Меня мелко трясло от холода, а этой дороге все не было конца. Дождь давно перестал поливать землю, оставив после себя огромные лужи и скользкую траву. Под ногами противно чавкала грязь. Мне чудилось, что сама природа за что-то наказывает меня. Светлело. Над вершинами деревьев обозначились первые предрассветные сумерки. Все четче вырисовывались кусты по обочине. Камни и выступающие из земли корни. Но несмотря на это, я все чаще спотыкалась. Устала так, что, казалось, шаг и упаду. Но я продолжала идти на чистом упрямстве, ещё и крепко придерживая спящую Филлию. Она была такой тяжелой. Спина от её веса стала просто деревянной и мне казалось, что я уже никогда не смогу её разогнуть. Но в то же время детское размеренное сопение успокаивало.Слёзы на моём лице высохли. Теперь я оплакивала родных в душе. Обещала им, что всё будет хорошо. Что справлюсь со всем. Что буду сильной и когда-нибудь найду тех, кто устроил нам эту ловушку. Клялась себе в этом. Не забуду и не прощу! Всё чаще на ум приходили драконы. Я ничего не понимала в политике. Никогда не слушала сплетни, что таскали отцу об императоре и его отпрысках. Все тогда казалось неважным. Зато сейчас я резко изменила свое мнение на этот счет. Подлая ловушка! Брат прав. Мама неспроста изменила маршрут. Её кто-то надоумил. Знать бы кто! Сколько гостей было в нашем доме в последние дни?! Не упомнить. Опять же гонец из столицы. Она часто бывала в его обществе. Слушала его рассказы о придворной жизни. Мог ли он? Да. Мог ли кто иной? То же да. Она была, чего скрывать, не самой умной. Да, дочери нехорошо так думать о родительнице, но папа часто качал головой, слушая её. Одни балы да светские вечера в голове. Наряды да украшения. Так он говорил и улыбался. Он ее любил, и от этого становилось немножечко лучше.Но все же в моей душе все четче звенел гнев. Кто-то использовал её! Я вздохнула и крепче перехватила Филлию. — Ты совсем не плачешь, Рьяна, — пробормотала она сонным голосом. — Я устала уже. — Потерпи, малышка, — негромко выдохнув, в очередной раз споткнулась, сбивая пальцы. — Я буду плакать позже. Слёзы — это женская слабость, а твой папа сказал, что нельзя быть слабыми. — Совсем-совсем нельзя? — Совсем, — кивнув, шмыгнула носом. Я продрогла до костей, у меня уже зуб на зуб не попадал. — Есть хочу, — Филлия слабо пошевелилась, и мои ребра мгновенно сковала боль. Остановившись, согнулась еще больше и зашипела, но Филлию на землю не спустила. Какой из этой пухлой малышки ходок? Она будет только тормозить меня. Травмы, что получила в бою, начинали давать о себе знать. Особенно болела голова. Макушка и вовсе занемела. На волосах слипшаяся кровь. Перед глазами разбежались красные круги. — Рьяна! — в сознание ворвался испуганный голос племянницы. — Все хорошо, — прохрипела и медленно пошла дальше. — Давай немного помолчим, ладно? — Тебе больно? — догадалась она. — Да, — не стала скрывать от нее. — А я есть хочу, — заканючила эта малявка. — Вот бы ещё один сладкий пирожок. Я не ответила. Сил ворочать языком просто не оставалось... ... Перед глазами все темнело. Мне чудилось, что я слышу грохот колес. Звук усиливался. Он и пугал, и обнадеживал. Вдруг из-за поворота показалась карета и всадники. Остановившись, я напряглась, не зная, то ли бежать от них, то ли звать на помощь... Но в действительности все, что я могла — стоять и не падать на землю от усталости. Глава 6 ... Карета приближалась. Качаясь, я вглядывалась воинов, сопровождающих её. В их одежду, плащи. Лица. Меня снова качнуло, но на сей раз от дикого облегчения. Если бы не Филлия, я уже давно упала на землю, возможно, даже позволила себе лишиться чувств, но нет. Я продолжала из последних сил держаться на ногах. Ближайший мужчина спешился и побежал ко мне. Упал передо мной на одно колено и заглянул в лицо.