Хартли привела меня сюда, перед тем как я отключился. Смутные вспоминания о том, как она приказывала мне шевелить задницей и взбираться по бесконечной череде ступенек. Но если на диване спал я, то где спала она? Здесь нет спальни, а диван такой маленький, что двое на нем просто не поместятся. Ей бы пришлось спать на мне в буквальном смысле, но Хартли скорее отпилит себе руку, чем станет спать со мной. Вот черт! Откуда ни возьмись меня накрывает чувство вины. Хотя с какой стати мне чувствовать себя виноватым? Я не просил ее о помощи и уж тем более не стал бы спать на ее диване, даже если вчера мне нужно было где-то переночевать. Моя обувь и толстовка лежат на столе. В кармане около трех тысяч долларов, а значит, Хартли видела, сколько у меня денег, но не взяла ни цента. Хотя могла бы взять себе вознаграждение. Я отсчитываю несколько банкнот и кладу их на стол. Под обувью нахожу записку, к которой приклеен ключ. «Закрой дверь, положи ключ в этот конверт и засунь его в почтовый ящик внизу». Я в раздумье разглядываю записку. Эта девчонка – сплошная загадка. Ее родители живут в дорогущем особняке. Отец – влиятельный человек, прокурор. И все-таки Хартли живет в самом худшем районе Бэйвью, в квартирке, где стены такие тонкие, что мне слышно музыку, которая играет у ее соседей снизу. Тем не менее она учится в одной из самых престижных школ штата. Что же, черт возьми, все это значит? Я думал, что мой последний год в школе будет скучным. Элла большую часть времени проводит с Ридом: болтает с ним по телефону, переписывается или ездит к нему в университет на выходные. Близнецы заняты своей жизнью. Гидеон тоже в колледже, а когда бывает дома, хочет тусоваться только с Саванной. Я третий лишний, и так было всю жизнь. Пока Гид не уехал, они с Ридом вечно были вдвоем, близнецы – сами по себе, ну а я болтался где-то между ними. Мама говорила, что в этом моя индивидуальность и независимость. Я всегда мог найти себе занятие. Мне не нужны были братья. К тому же я заводил знакомства легче, чем они. У меня куча друзей. Мой список контактов бесконечен. И все же… вчера я никому не позвонил. Вместо этого пытался взобраться на мотоцикл и поехать домой, как какой-то идиот, у которого мозг меньше, чем мошонка. Я выхожу из квартиры, запираю дверь, но ключ кладу в карман, а не в конверт. Тренировка начнется через полчаса. Значит, опоздаю. И это после моего вчерашнего появления в несусветную рань. Мобильник разрывается сообщениями от Эллы. «Где ты?» «Тебя ищет Каллум». Черт. Если так пойдет и дальше, я никогда больше не смогу снова подняться в воздух. Мне и правда нужно поработать над способностью принимать решения. «Я прикрыла тебя. Сказала ему, что ты уже уехал». Я подхожу к ступенькам. В аллее рядом с домом Хартли воняет кошачьей и собачьей мочой… Черт, да там стоит такая вонь от животных, которую даже сложно вообразить. Жесть. Я печатаю ответ: «Спасибо, что прикрыла меня. Уже еду». Когда я появляюсь в школе, все еще в раздевалке. Сегодняшняя тренировка состоит из отработки техники игры и бега, поэтому к концу я еле стою на ногах. С тех пор как защиту возглавляет Брэн Мэтис, тренер не дает нам расслабиться. Наверное, когда ситуация с квотербеком была совсем плохой, он просто не хотел рисковать, чтобы кто-то из оставшихся игроков тоже получил травму, потому что этот сезон и так обещал быть неудачным. Но сейчас все резко изменилось. Паш бросает мне бутылку воды и тут же до последней капли опустошает свою. – Черт, я совсем не в форме, – задыхаясь, жалуется он. – Слишком много пил и курил этим летом. – И я. С жадностью выпив воду, я отбрасываю бутылку и ложусь спиной на траву. Паш падает рядом со мной. Мы лежим и смотрим в безоблачное небо. Брэн, свежий как огурчик, с усмешкой проходит мимо нас, словно и не было этой изматывающей тренировки. – Вам, парни, нужно почаще ходить в зал. Я вот чувствую себя отлично. Мне едва удается поднять руку, чтобы показать ему средний палец. – Ты чувствуешь себя отлично только потому, что ведешь здоровый образ жизни. Он начинает смеяться. – Это что, оскорбление? Потому что, по-моему, вести здоровый образ жизни – значит не валяться без сил на поле. В этот раз средний палец ему показывает Паш. В конце концов мы собираемся с силами, чтобы оторвать свои задницы с поля, и возвращаемся в раздевалку, где я по-быстрому принимаю душ. Потом, переложив ключ от квартиры Хартли из джинсов в школьные брюки, направляюсь к секретарю. Миссис Голдштейн на месте. Жесткие, с голубым оттенком волосы образуют нимб вокруг ее маленького круглого лица. На кончике носа очки в розовой оправе. Я облокачиваюсь на стойку. – Миссис Джи, вы сегодня выглядите потрясающе. Она вздыхает. – Что вам нужно, мистер Ройал? Не обращая внимания на ее явное раздражение, я постукиваю пальцем по верхушке секретарского монитора. – Я зашел к вам, потому что обнаружил ошибку в своем расписании. Пошел на первый урок, и оказалось, что я больше не числюсь в классе. Кто-то по фамилии Райт перевелся и занял мое место. Нарисованные брови сводятся вместе поверх очков. – Это крайне необычно. То есть я несу полную ахинею. Но так и есть. И продолжаю нагло врать. – Знаю! Но мистер Уолш такой: «Вы больше не в моем классе, Ройал». А я ему: «Как? Что за чушь?! Почему этот Райт вот так взял и занял мое место»? И он: «Ну, раз так, идите к секретарю и спросите». И… – Ладно! – миссис Голдштейн уже начинает терять терпение. – Помолчите и позвольте мне проверить. Я прячу улыбку. – Спасибо, миссис Джи. Я правда считаю, что этот умник попал не в тот класс. Пошутив, я подмигиваю ей. Мисс Джи, похоже, шутку оценила. Она сжимает свои тонкие губы, чтобы не рассмеяться. – Посмотрим, что можно сделать. – Секретарь что-то печатает. Я поворачиваюсь к монитору, чтобы посмотреть, что она делает: открывается досье, озаглавленное «Райт Х.». Поправив очки на носу, миссис Голдштейн изучает расписание. Я ловко перевешиваюсь через стойку и быстро нажимаю на кнопку «печать с экрана». – Мистер Ройал! – восклицает секретарь, вскакивая со стула. Но я быстрее нее. Перемахнув через стойку, я оказываюсь прямо перед принтером. – Спасибо, что распечатали это для меня. – Ослепительно улыбаясь ей, я хватаю лист бумаги и обегаю стол. Она пытается схватить меня. – Я ничего для вас не печатала. Истон Ройал, вернитесь! – Миссис Джи, у вас восхитительные духи, – кричу я ей через плечо. Выбежав из кабинета, я смотрю на распечатанный лист. У нас ни одного совпадения по занятиям, за исключением последнего урока. Больше того, почти все учебное время Райт Х. проводит в противоположном крыле здания. Но с сегодняшнего дня это изменится. Я поднимаюсь по лестнице, перескакивая через ступеньку. Когда врываюсь в кабинет, где проходит первый урок Хартли, лекция уже началась. Все места рядом с ней заняты. Ее окружают горшочные растения – полные самомнения детишки, которые поглощают весь кислород. Я подхожу к одной девчонке, которую знаю и которая мне не нравится. Наклоняюсь над ее столом. – Твоя машина горит. – О боже мой! – взвизгивает Синтия Паттерсон и пулей вылетает из класса. Самодовольно ухмыляясь, я отодвигаю освободившийся стул и усаживаюсь. – Мистер Ройал, что вы делаете на моем уроке? – спрашивает учительница. Понятия не имею, кто это. Но, судя по морщинам у нее на лбу, от которых она пытается избавиться при помощи ботокса, ей за сорок. Слишком стара для меня.