Да и если бы слышала… Нож. Звучит так наивно и смешно. Что мы могли сделать против изворотливых стремительных чудищ с нашими неловкими, дрожащими руками, из которых любому орудию проще выскользнуть, чем послужить достойной защитой? Я услышала стон и оглянулась. Арис Нейтон пытался вскарабкаться на холм, а с другой стороны к нам мчались, прыгая по песку, скорпы. Нога учителя вдруг провалилась в песок. – Арис! Одно из чудовищ, привлеченное запахом крови, прорыло проход прямо к Нейтону. Словно песчаная круча была для него не препятствием, а забавой, как для нас морская волна, в которую так легко и весело нырнуть с головой. Крик! Один! А следом целая дюжина. Мгновения летели очень быстро, скорпы с другой стороны холма перемещались стремительно, я будто ощущала движения их тел в воздухе. Но для меня время стало вязким и тянулось медленно, позволяя видеть, как учитель погружается в песок. – Зоя! – Ирэн вцепилась в меня, прижимаясь крепче, когда я попыталась поползти спиной назад, скатиться вниз. Она обхватила ладонями мои щеки, отворачивая от нереальной, почти сюрреалистичной картины, и прошептала мне в лицо – голос ее срывался от ужаса: – Они все ближе, Зоя! Пространство содрогнулось. Воздух загудел и заколебался перед глазами, словно пошел легкой-легкой рябью. Я запрокинула голову – и увидела прямо напротив брюхо чудовища, которое спружинило от воздуха, как мячик отлетает от стены. Я даже проследила его перемещение, хотя слезы ужасно мешали, не выходило различить лица Ирэн или Трена, но почему-то отчетливо виднелись в отдалении два человека, две фигуры в светлых одеждах, бегущие к нам. Одна, тонкая и хрупкая, мчалась впереди. Тяжелая темная коса хлестала ее по спине, словно подгоняя. Мне казалось, будто крики оглушили меня, потому что теперь я совершенно не различала звуков. Вот фигурка замерла на месте, вскинула ладони, рябь вернулась, а вновь атаковавшие скорпы натолкнулись на очередное препятствие. И опять девушка бросилась к нам. Наверняка кругом продолжали кричать, и там внизу тоже, но я ничего не слышала, только наблюдала. Девушка споткнулась и упала на колени, рябь вокруг нас всколыхнулась и погасла. Скорпы предприняли очередную попытку. Теперь они были на вершине вокруг нас и прыгнули все разом. В последний миг воздух опять загудел, и чудовища отскочили. Тогда они оскалились в бессильной злобе и развернулись к новой жертве. Совсем беззащитной, поскольку она стояла на коленях и тянула к нам руки, в которых не было никакого оружия. Ветер донес слабый отголосок далекого крика. Вторая фигура, которую обогнала девушка, отчаянно бежала к ней и, мне кажется, звала. Не знаю, что она кричала, вероятно выкрикивала имя. Я и крик этот больше почувствовала, чем смогла расслышать. Но мне стало безумно жаль тонкую фигурку, к которой мчались скорпы, разочарованные недоступностью близких жертв. Просто низшие монстры, не умевшие понять, что богатая пища, которую они почти получили, была лишь временно недоступна благодаря чужой защите. Они не были способны формировать сложные причинно-следственные связи, только осознать, что тут не вышло, зато там еще две жертвы. Скорпы съехали с холма – бежать им было недалеко. Лишь несколько замешкалось у подножия, отбившись от стаи. Запах большего количества еды определенно казался им заманчивее. Приглушенные рычащие звуки, расплывающаяся перед глазами оранжевая, обжигающая зноем пустыня, рождающая причудливые миражи. Видения сквозь слезы. Может, и эта девушка была лишь плодом воображения, потому что мое сознание не смогло выдержать гибели стольких людей вокруг и сейчас пребывало в бреду? Это странное воображение подсунуло галлюцинацию того, что мы спасены, и оно же нарисовало перед глазами еще один мираж. Как крохотную спасительницу, закрывшую нас щитом, в последний миг укрывают золотые крылья упавшего с неба огненного силуэта. Мне казалось, я всем существом устремляюсь следом за стремительным, отчаянным рывком невиданного прежде, удивительного и волшебного создания, чтобы укрыть уязвимую фигурку. На мгновение перехватило дыхание, когда вспыхнули и огласили пронзительным визгом все вокруг погибающие скорпы, вместо уязвимой беззащитности встретившие превосходящую их силу. Вокруг холма полыхнуло, горячий воздух обжег лицо. Чудовища, решившие вернуться, погибали от прокатывающегося вокруг нас огня. Повернув голову, я увидела сверкающие крылья, распростертые за спиной еще одного огненного существа, приземлившегося невдалеке. Но пламя не позволило ничего рассмотреть, я могла лишь зажмуриться от нестерпимого жара и затаить дыхание. А потом огонь плавно рассеялся. Воздух наполнился привычным зноем пустыни. Мгновение кругом царила тишина, сперва благоговейная, пораженная, а затем она взорвалась истерическими рыданиями. Я ощущала лишь эмоциональную пустоту, но не смогла отказать себе в слабости снова взглянуть на удивительных огненных созданий. Однако пламя уже исчезало из небесно-голубых глаз, охваченные огнем волосы приобретали свой прежний оттенок жженой карамели, а крылья, словно сплетенные из тончайших солнечных лучей, уже исчезли. Перед нами на вершине песчаной кручи стоял Арриен тен Лоран. – Это вы? – А ведь я даже не узнала его в невероятном облике, в котором предстал защитник. Он перевел взгляд на меня, и впервые в его глазах я увидела не равнодушную пустоту, а будто бы вселенскую печаль, скопившуюся в самой глубине. Он не казался молодым человеком в этот миг, скорее зрелым мужчиной, повидавшим немало за свой долгий век. Оцепенение длилось лишь мгновение – его разбил короткий приказ, перекрывший плач и истерические смешки: – Соберите пострадавших! Я оглянулась туда, где мгновениями раньше наблюдала удивительную, ужасную и прекрасную одновременно картину, когда пламенный силуэт падал с неба. Но и этот огненный воин уже вернул себе человеческий облик. В тревоге я перевела взгляд на девушку, испугавшись, какие увечья могла она получить, укрытая настоящими пылающими крыльями, ведь я сама прочувствовала испепеляющий жар. Но, чудо, она оказалась в полном порядке, если не считать того, что, пытаясь подняться с колен, едва не упала. Мужчина, стоявший над ней и отдававший приказы, резко склонился и подхватил ее на руки. А на другой дороге, широкой и наезженной, ведущей прямиком к видневшемуся поодаль лагерю, показались повозки. И все вокруг пришло в движение. Нас стали куда-то то ли сгонять, то ли направлять. Я едва успела отделиться от общего потока, чтобы повернуть назад и вновь попытаться съехать с обратной стороны кручи. Но стоило лишь попробовать, как запястье перехватила чужая рука. – В другую сторону, Зоя. Арриен тен Лоран смотрел теперь знакомо – спокойно и равнодушно, прежде замеченное выражение совсем исчезло из его глаз. – Все еще помните меня? – Я сглотнула подступивший к горлу комок и опустила ресницы, скрывая слезы в глазах. – Я вас помню, – повторил он давнюю фразу. – Там, у подножия холма, – не предпринимая попыток отнять руку, по опыту зная, что бесполезно идти против силы защитника, я лишь кивком указала вниз, – был скорп, он утащил ариса Нейтона в свою нору. Я хотела… Закончить фразу не удалось, комок снова подступил к горлу, но Арриен кивнул. – Я позабочусь. Идите с остальными. Он отпустил меня и слегка подтолкнул в спину, разворачивая вслед нашей группе. И я послушно пошла. Сделала один шаг, второй и только потом упала. Глава 8 В сознание я приходила очень тяжело. Дышать было трудно, после обморока ощущалась противная тошнота, сердце выпрыгивало из груди, а ладони и ступни словно льдом сковало. Отдаленный запах пустыни и каких-то трав смешивался с горьковатыми нотками лекарств. И вкус озона в воздухе ощущался кончиком языка. Он исходил от шара-стерилизатора, знакомого с детства по приютскому лазарету, где я частенько проводила время после очередной неудачной шутки кого-то из детей. Этот аромат вызвал в сознании первую здравую мысль: меня тоже отнесли к пострадавшим. Такое неудачное возвращение в пустыни едва ли было хорошим предзнаменованием. Из-за плохого самочувствия я слабо реагировала на прикосновения, однако могла их услышать, как и ощутить чужое присутствие. Вот шорохом осыпавшегося с одежды песка прошлись по мне чьи-то ладони. И грудная клетка раскрылась с тихим вздохом, а тяжесть ушла. Тошнота отступила, и тепло проникло под кожу. Вместе с ним тело окутала дрема, только негромкий голос, подобный звону колокольчиков, мелодично вплелся в подступавшие сновидения: «Нужно сделать перевязку?» Ответом было легкое движение. Тот, кто стоял надо мной, вероятно, отрицательно качнул головой, но ни слов, ни голоса я не услышала. Зато боль в груди отступила. Мне становилось так невыразимо хорошо, как может быть только после изнуряющей муки, когда та уходит и делается очень легко. Захотелось воспользоваться этой благостной передышкой и позволить сну забрать меня на короткое время туда, где царствовал покой и где так редко доводилось бывать. Но эту попытку убежать от реальности снова разбил тихий звон колокольчиков. Словно шурша, раскатились песчинки, желтыми горошинами умоляюще прошелестев имя: «Эсташ». От прозвучавшей в нежном голосе муки мне вновь стало горько, и она же разрушила навеянный сон. Я приоткрыла глаза и увидела удаляющуюся широкую спину высокого мужчины. Над головой слегка колыхался светлый тент палатки, в которой я была не одна. Внутри стояли кушетки, а на них спали по меньшей мере еще шесть моих одногруппников. Лиц я не видела, но узнала их по общей для всей экспедиции одежде. Чуть повернув голову, я проводила взглядом мужчину и заметила неподалеку ту самую девушку с длинной темной косой, которую частично прикрывала повязанная поверх белоснежная косынка. Наша спасительница сидела вполоборота и тоже наблюдала за перемещающимся между кушетками человеком. – Ступай отдохни в палатке, – я впервые услышала его голос, показавшийся мне ужасно приятным и успокаивающим. – Я в порядке. – У тебя упадок сил. – Хочу сперва помочь, а затем отдыхать. Девушка осторожно поднялась со стула, но горечь сквозила буквально в каждом ее движении, поскольку мужчина ничего не ответил. Она повернулась к висящему в воздухе голубому шару с инструментами и протянула к нему ладонь, а затем вдруг быстро отдернула руку и спрятала за спину. Вновь обернувшись лицом к мужчине, на ощупь схватила со стола одну из марлевых салфеток, после чего крепко сжала ее в ладони. Все это без малейшего звука и даже без лишнего шороха, однако человек, продолжавший осмотр и стоявший к нам спиной, негромко сказал: – Серьезных ранений немного, и ты не в том состоянии, чтобы браться за хирургические инструменты. Даже для обычной стерилизации. Человек повернулся лицом. Я как зачарованная уставилась сквозь ресницы на мужчину, чья внешность поразительно напоминала хорошо знакомый идеально красивый облик. Пронзительные глаза, светлые волосы, та же спокойная сила и уверенность в движениях. Но одновременно особая стать облеченного не только властью, но и большой ответственностью человека, привыкшего принимать на себя груз чужих проблем. – Покажи, – прозвучало спокойно. У меня возникло странное чувство, будто я подглядываю за не предназначенной для чужих глаз сценой. Не потому, что в ней было нечто особенное, а скорее из-за разлившихся в воздухе эмоций и связанных с ними чувственных ассоциаций, которые сложно поддавались описанию. Девушка со вздохом вытянула руку из-за спины и убрала салфетку. – Пустяковая царапина, рука дрогнула. Он взял ее ладонь. – Эсташ, – ее голос звучал жалобно. – Что? – Я лишь выжидала момент, когда скорпы окажутся ближе, чтобы перенести щит с людей на себя. Я успевала защититься. – Хорошо. Его голос не отражал чувств, а вот девушка, казалось, едва не плачет. – Иногда хочется, чтобы ты просто отругал, – вдруг заявила она и попыталась забрать руку, но вмиг замерла, когда он склонил голову и прижал ее ладонь к своим губам. У меня лицо запылало, а кожа, как обычно во время сильнейшего смущения, пошла красными пятнами от совершенно простого, но необычайного нежного жеста. Отвернувшись, я закрыла глаза, пытаясь отгородиться от всех эмоций разом. Однако неожиданно громко хлопнувший полог едва не заставил вздрогнуть. Зачарованную тишину всколыхнул резкий, показавшийся невозможно грубым голос: «Энсгар! В приемном покое просят вас подойти». – Сейчас буду. – Мужчина отстранился от девушки и направился к выходу, возле входа на мгновение обернувшись. – Отдыхай, – повторил он и ушел. Я вновь чуть повернула голову, наблюдая, как она смотрит на сомкнувшийся полог: плечи опущены, а рука, к которой он прикасался, крепко прижата к груди. Потом девушка вдруг резко оттолкнулась от стола, и в этот момент ее повело. Более не скрываемая слабость проявила себя во всей красе, и наша спасительница резко упала на стул, пробормотав: «Не думала, что выложилась настолько». Потом она откинула голову назад, прислонившись затылком к краю стола, и прикрыла ладонью лицо. А на меня вдруг снова накатила сонливость, и глаза закрылись сами собой. Над пустыней занимался рассвет. В воздухе веяло теплом после ночной прохлады. Я прошла за палатками и взобралась на один из каменных постаментов, на которые в обычное время водружали бочки с водой или провизией. Прижала колени к груди и вытянула из-за пазухи пачку листов и карандаши. Вчера из-за навеянного сна я пропустила все основные события и теперь не знала толком, кто, где и как устроился. Я проснулась все в той же палатке, но поднялась раньше всех и тихонько вышла, никого не побеспокоив. Понимаю, почему энсгар Альберги предпочел погрузить нас в целительный сон, не знаю только, какого количества сил ему это стоило. Хотя, может, защитникам и подобный поворот событий не в тягость? Организовать спасение людей, а затем еще и вылечить всех. Наверное, вчера здесь царила суматоха, но я все пропустила. Пока же я искала для себя укромное местечко, лагерь начал просыпаться. То тут то там раздавались голоса, с новым рассветом начиналась и новая жизнь. Я положила тетрадь на колени и принялась выводить карандашом первые линии, обозначая приплюснутую морду, оскаленные зубы, длинный хвост и плотную чешую на теле. Не знаю, сколько прошло времени в этом моем почти медитативном состоянии, прежде чем кто-то позвал по имени: – Зоя. Подняв голову, я увидела неподалеку Ирэн. Она стояла, сжав руки у груди, и смотрела на меня с несчастным выражением лица. – А я искала тебя. Как ты? Я пожала плечами и снова опустила голову, пытаясь вернуться в то состояние, что владело мной секунду назад. – Зоя, – она подошла совсем близко, коснулась моей руки тонкими холодными пальцами, останавливая движения карандаша по бумаге, – мне ужасно, ужасно жаль. Пускай он был таким глупым и рассеянным, таким несостоятельным человеком, пускай подверг всех опасности, но он был нашим учителем. Я услышала слезы в ее голосе. Она всхлипнула и отерла рукой глаза. – Зоя.