Главное – не задумываться, какой мог бы разразиться скандал, тогда и снова нервничать не придется. Хотя, может, и не разразится. Это ведь защитники. Просто вежливо попросят удалиться. Как они это умеют. Вежливо и холодно, так что мороз проберется под кожу и глаза защиплет от непролитых слез. Только сперва им понадобится время прийти в себя после моей непомерной наглости. Цахарис! Да что я все рассуждаю! Следует поторопиться и уйти отсюда. Я осторожно огибала гостей, только парочку раз неловко кого-то толкнула. – Простите, извините. Кто-то шикнул в ответ, кто-то недовольно покосился на меня, а потом все головы повернулись в другую сторону, а я с размаху влетела в какого-то мужчину. – Поосторожней, оснэ. – Молодой человек скривился, словно наелся кислятины, но я даже не извинилась. Я и с пути-то сбилась, поскольку услышала голос. Такой знакомы, такой… нет, просто не думать об этом, просто уйти. Обычные приветствия от главы рода и благодарность всем за то, что пришли. Знакомый, глубокий, спокойный голос звучал в ушах, оглушая, лишая возможности слышать иные звуки. Напрасно я надеялась на собственную выдержку, на то, что смогу вынести подобное испытание. – Прошу прощения, – другой голос прорвался сквозь мое оцепенение, когда я практически начала задыхаться, – вы не могли бы не цепляться за меня? Я все еще стояла рядом с молодым человеком, на которого налетела, когда Арриен заговорил, и сжимала обтянутое дорогой тканью предплечье. Машинально я бросила взгляд на плечо и выдохнула – не защитник. Тот бы почувствовал, любой бы из них не отступил так легко в сторону, едва я разжала и сняла с чужой руки пальцы. Теперь следовало снова извиниться, но я и не подумала. Просто продолжила свой путь к дверям. Створки уже маячили перед глазами, немного неровно, чуть кренясь в сторону, но они обозначали выход. – Ой! Я снова на кого-то налетела, ведь все плясало и дергалось вокруг. – Зоя? – Наверное, только звук моего имени, произнесенный знакомым тоном, мог вернуть меня в реальность. Я подняла глаза и по цвету лица сравнялась с замершей напротив Марионой тен Лоран. А ее кожа была бледнее выточенной из алебастра статуи. Вероятно, именно так выглядит человек, увидевший привидение. Когда с лица сходит вся краска, глаза темнеют и становятся просто огромными, а в них отражается неверие. Я ни слова не ответила. Резко развернулась и кинулась прочь, пытаясь спастись в толпе гостей, слушавших слова и приветствия остальных представителей семейства. Гости были очень недовольны, что я создаю сутолоку, что мечусь, словно одичавший пустынный монстр, которого поймал в ловушку огонь защитника. Но мне ведь следовало бежать совсем в другую сторону, мимо Марионы, к лестнице. Теперь я была бы уже внизу, уже вырвалась бы отсюда. Наверное, она бросилась за мной. Не знаю. В какой-то момент я споткнулась. Люди вокруг смотрели, точно на сумасшедшую, особенно когда я полетела на пол и упала на колени. Когда сбоку протянули руку с желанием помочь, я проигнорировала ее и сжалась, обхватив себя за плечи. Застыла в ужасе, ожидая, что теперь будет, в панике переводя взгляд с одного лица на другое. И вдруг я снова увидела ее. Для нее люди расступались, стоило им обернуться и заметить темноволосую девушку с красивой заколкой в виде крыльев в темных волосах. Она не успела подойти близко. За ее спиной возник защитник. Появился ниоткуда, положив на плечо руку и склонившись, чтобы прошептать ей что-то на ухо. Успокаивал или спрашивал о причине тревоги, безошибочно ощутив беспокойство любимой женщины и мигом отыскав ее среди массы людей. Встал рядом, словно укрыл невидимыми крыльями, проследил направление взгляда… В лице энсгара не дрогнул и мускул. Человек, спасший стольких людей, сохранивший жизнь даже Нейтону, конечно, не побледнел при виде меня, он посмотрел спокойно, почти равнодушно, но на самом деле в глазах не было и капли равнодушия. Взгляд был пронзительным настолько, что я не смогла выдержать и опустила голову. Он ведь имел полное право меня ненавидеть за попытку погубить самое драгоценное существо в его жизни. Среди гостей наступило еще большее замешательство. Ропот разговоров, до этого смолкших, чтобы внимать приветственным речам, возобновился. Приветствие прервали. Затем людское море пришло в волнение, волны подкатывались ближе к источнику, вызвавшему необъяснимую реакцию со стороны рода тен Лоран. Людям было невдомек, отчего ненормальная девушка уселась на полу посреди зала и не делает попыток подняться. И отчего ее сразу не выведут. И это море волновалось, пока не начало расступаться. Вокруг Марионы и Эсташа уже сформировался свободный круг, а теперь люди отступали, давая дорогу главе рода, который шел выяснить, что внесло разруху в идеальный вечер. Он ведь тоже почувствовал. Защитникам это дано – безошибочно вычислять источник тревоги. Арриен буквально врезался в невидимую преграду, едва люди расступились настолько, чтобы я оказалась перед его глазами. И будто время откатилось вспять, и я вновь очутилась в круге, за которым пылал огонь, огибая меня по сторонам. Только сейчас по ту сторону замерли люди. Сколько было на их лицах: любопытство, замешательство, непонимание, интерес, тревога. Кто это? Что за существо? Зачем пришла на прием? Каким образом попала на него? Арриен, Мариона, Эсташ – все они, как тогда в пещере. И я видела только их. Заметила, что девушка дернулась в мою сторону, но муж ее остановил, бросив взгляд на брата. – Простите, – сказала я негромко, но кругом повисла такая звенящая тишина, что даже эти слова прозвучали гулко. Словно их разносило эхо пещеры. Я вжала голову в плечи, готовясь принять на них груз нового унизительного воспоминания. Самого тяжелого из всех. Поскольку Арриен приблизился ко мне. – Зоя. Сдавленный глухой голос человека, которого до глубины души шокировало мое появление. Даже непоколебимого, всегда сдержанного и умевшего совладать с чувствами защитника сейчас подвел самоконтроль. Неслыханная дерзость – явиться сюда. С подобной он прежде едва ли сталкивался. Пришла на сбор средств для разрушенной по моей вине Альберги. – Зоя. Ведь я уже не надеялась снова услышать, как он зовет меня по имени. А одно время безумно боялась, что услышать попросту не суждено. И в моей голове продолжало звучать эхо, раскатываясь дальше и складываясь в холодную фразу: «Прошу вас покинуть мой дом и никогда больше не переступать его порог». – Прошу, поднимись. Он протянул руку, но я не взялась за нее. Он наклонился и сам поднял меня, крепко держа за плечи. – Простите, – мне хватило силы воли не вцепиться в него, но поднять глаза выше белоснежного воротника его рубашки недостало смелости. – Я прошу прощения, что пришла в этот дом. Простите за Альбергу. Я не хотела. Я уйду сама. Я говорила и понимала, что не имею никакого права стоять рядом с ним, позволять ему вновь поддерживать меня. Пусть даже самой удержаться на ногах было сложно. – Это счастье, что ты жив… что все вы живы… Снова злосчастные непролитые слезы лишили меня голоса. От них, впрочем, тоже был толк – я сумела оттолкнуть державшие меня руки и развернуться прочь. Конечно, люди и не думали расступаться передо мной, но мне уже было все равно. Я просто решила вклиниться в эту безликую толпу. Не видя толком, смешно вытянув руки, словно собралась пробираться на ощупь, рванулась в сторону дверей. Арриен перехватил меня и развернул обратно. Прервал позорное бегство. Забавно было думать, словно огромную ошибку можно искупить обычным «Простите. Я не хотела». Хотя даже унижение возможно вынести, ощущая непомерную вину, но только не необходимость столкнуться с ним лицом к лицу. Увидеть его глаза так близко. По давней привычке, втягивая голову в плечи, я ждала хлестких слов, гораздо хуже пощечины. Не было ни того, ни другого, и все равно мне показалось, что свершилась катастрофа, когда ладони обхватили мое лицо. Я поймала его взгляд лишь на миг, на секунду позволила заглянуть в почерневшую глубину прежде синих глаз, и зажмурилась. И я не увидела, как он наклоняется, и я не поверила, что моих губ коснулись его губы. Сначала гул голосов, сотни пораженных вздохов и возгласов, затем тишина, словно я перенеслась в иную вселенную. Конечно, потрясенные охи и ахи продолжали звучать, но я уже не слышала, ведь это была другая реальность. Та, в которой Арриен тен Лоран поцеловал меня на глазах сотни гостей посреди бальной залы древнего дома защитников. Настоящий пустынный мираж. Гости были в ужасе, мне думается. Я же вместо красивого падения в обморок на руки красивому мужчине вцепилась в отвороты его жесткого белоснежного воротничка и отчаянно ответила на поцелуй, прижавшись так тесно, что ощутила каждую мышцу его широкой груди. А затем и вовсе скрестила ладони на затылке защитника, отыскав для себя точку опоры посреди зыбкой сказки. Другая реальность… Здесь его поцелуй не следовал никаким нормам поведения, никаким доводам разума, но он был настоящим, не придуманным мной, и дарил то, чего ничто иное во всем мире не могло подарить, – он делал меня самой счастливой на свете. Эпилог Сейчас тот вечер вспоминался словно в тумане. Сорванный бал, смятение гостей, мое знакомство с родителями Арриена. Все так неожиданно свалилось на меня в тот момент, что перед лицом Каролины и красивого светловолосого мужчины, на которого так сильно походили его сыновья, я не смогла произнести ни единой логически завершенной реплики. – Зоя, – Каролина сошла ко мне с возвышения, на которое они поднимались, чтобы произнести речь, и крепко обняла, – как я рада тебя видеть! Какое это было мучение считать, что ты погибла. Мы все разделяли с Арриеном его боль. Прежде казалось, больше попросту невозможно покраснеть, но меня спасло исключительное неверие, что происходящее правда на сто процентов. Этот туман в голове помогал следовать простым правилам, пожать протянутую руку, робко улыбнуться в ответ на красивую искреннюю улыбку и прямой взгляд. – Мне очень приятно познакомиться с вами, Зоя. Я много слышал прекрасных вещей о прекрасной девушке. И снова я покраснела, и вновь усомнилась в реальности. Я бы и дальше полагала все сказочным сном, если бы, обернувшись к Арриену, не заметила в безликой толпе пораженных подобным вниманием к неизвестной особе гостей шокированные лица Маджа и Нейи. Они смотрели молча, но, в отличие от меня, явно принимали ситуацию именно такой, какой и видели. Верили в нее, оттого и стояли неподвижно, молчаливо взирая на знакомую Зофью так, словно увидели впервые. Я улыбнулась им и махнула рукой, подзывая, затем обернулась к Арриену, чтобы сказать и о своей семье, о том, как нашла ее, но увидела его лицо, глаза, и позабыла, что собиралась сделать. Тен Лораны сами все поняли, сами познакомились. Я слышала голос Маджа, представлявший его и Нейю, на моем же плече лежала рука защитника, и ничто в целом мире не могло заставить меня отстраниться от Арриена. Кроме разве что той самой слабости, накатившей из-за столь всепоглощающего счастья. Арриен вынес меня в сад на руках. Эсташ сказал ему что-то о поврежденной ауре, о количестве загаданных сложных желаний, о том, что восстановлюсь, но я не поняла ни слова. Просто смотрела в глаза подхватившего меня защитника и думала о том, какая же я счастливая, что нахожусь сейчас так близко к нему, что могу его обнимать, что вижу ничем не прикрытые эмоции на его лице. В его руках мне стало легче. Там, в саду, с ним вдвоем было намного лучше. Я воскресала к жизни от одного его присутствия. А его фраза о том, что не виновата. Произнесенная твердо, уверенно, без малейшего сомнения в истинности этих слов. Объяснение о том, как сущности берут разум под контроль и этому невозможно сопротивляться. И искренняя благодарность, поскольку я помогла выманить их на свет, помогла осуществиться тому, чего долгие годы пытались достичь защитники – прямая схватка с монстрами, что прятались в собственных норах столь долгое время. По чьей вине постоянно погибали люди. Он не винил, и никто из них не винил меня ни в чем. А потом мы долго молчали и шли по дорожке сада совсем рядом, касаясь руками друг друга. И даже это молчание рядом с ним было истинным наслаждением. Он довел меня до самой отдаленной части сада. Там за оградой начинались улицы Сенаториума, но с этой стороны густая растительность скрывала даже забор. Здесь росло низкое дерево, а ствол изгибался почти параллельно земле. Остановившись, я провела ладонью по шершавой коре, так ярко ощущая присутствие защитника. Только с ним уходила боль из сердца, а следом все тревоги. Становилось так хорошо, хорошо и бесконечно легко. Так радостно, спокойно и так волнительно одновременно. Арриен облокотился о ствол и поднял лицо к звездному небу, а я украдкой изучала его идеальный профиль. И наконец-то не казалось неправильным, что он рядом именно со мной. Словно так и должно было быть. – Какие они, ваши крылья, вблизи? – решилась нарушить приятную тишину тем самым вопросом, что всегда снедал меня. – Большие, – улыбнулся он, вспомнив, вероятно, как и я, ту первую встречу. – Хочешь взглянуть? – Хочу, – я затаила дыхание. – Только огонь… Замолчала. – Он не причинит тебе вреда. Никогда больше. Не моей избраннице, не моей жрице. И вдруг он обратился. Так быстро, почти мгновенно, я и испугаться не успела, и спросить, что значили последние слова. А крылья вблизи и правда оказались большими. Настолько, чтобы обнять меня с обеих сторон, укрыть невесомым огненным теплом. И они были мягче самого мягкого пуха, неощутимей самых невесомых облаков, но не обжигали, а грели ласковым огнем. – Знаешь, – я провела пальцами по этим перышкам, сплетенным из тончайших солнечных лучей, – они невероятные, они такие, что захватывает дух, такие, какие невозможно представить или нарисовать. А можно… Я вдруг смутилась, ощутив робость и не зная, как сказать ему, что очень хочу, чтобы он поцеловал меня еще раз. Он будто понял без слов. Опустил руки мне на талию и притянул ближе. – Я боялся. Даже не сразу поняла, о чем он сказал. Мысли были только о поцелуях. – Боялся? Разве защитники умеют бояться? – Умеют. – Ты испугался, когда чудовища напали на Альбергу? – Тогда я был безумен. А страх жил во мне с момента нашей последней встречи. Я боялся, что больше никогда тебя не увижу. Я поверил, что уничтожил… уничтожил собственными руками. Он сжал меня крепче, но я не протестовала. Даже не пискнула бы, захрусти от крепких объятий каждая косточка. Он ведь такие слова мне говорил! Закрыв глаза, слушала и слушала его признания. А потом он снова меня поцеловал. И я не знаю, кто придумал про крылатых воинов, будто они не умеют чувствовать. Вероятно, люди даже заподозрить не могли, в какую огненную страсть способны увлечь поцелуи защитников. И они едва ли знали, насколько мягки их чудесные крылья.