– Теперь у меня везде полная жопа! – вздохнула Алекс. Димитрос поморщился: ему не нравилось, когда девушки ругаются. – Не в прямом смысле! Так-то жопа у меня худая, – по своему оценила его гримасу Алекс. Они сидели за пластиковым столиком в крошечном дворе старого дома на краю бухты. Над головами у них болтались кисти черного винограда, оплетающего двор вместо крыши. Дом, а точнее, большая кухня с подсобкой, принадлежал владельцу пирса, судов, да и вообще всего вокруг, Кастору. Очень влиятельному человеку. Рестораны на берегу работали для туристов. Эта забегаловка на три столика – для избранных. Здесь готовил лучший повар на острове. Димитрос, конечно, никаким избранным не был. Но его отец в школе сидел с Кастором за одной партой, а дружил – всю жизнь. Теперь сыну перешли привилегии отца. Правда, юный капитан сам не решился бы сюда заявиться. Да еще с подругой: он решил, что Алекс надо утешить и чем-нибудь накормить. Но на причале к нему подбежал один из работников Кастора и пригласил. Сейчас они с Алекс вкушали – по-другому не скажешь – нежнейшее карпаччо из осьминога в необыкновенном воздушно-пенном оранжевом соусе. И запивали вином: оно было почти прозрачным, при этом нежно и волнующе пахло весенним лугом. – Я из-за мачехиного хахаля из дома и ушла. Где она его только выкопала! Хам и скотина. Правда, красавчик. И моложе ее на пятнадцать лет, – предавалась Алекс горьким воспоминаниям. – Главное – эта дура официально с ним расписалась. Будто ему нужны ее старые сиськи. Он на мои пялится! Деньги ему были нужны. Но денег отец оставил немного. Пролетел женишок. Тогда он взял коллекцию отца – тот ее всю жизнь собирал, – кому-то загнал. А все, что получил, спустил в карты. Ну не дебил? И даже в полицию не заявишь. – Что за коллекция? – заинтерсовался Димитрос. – Да какая разница. Старые черепки. Но достаться они должны были мне. Короче, я ушла жить к деду. Он хороший, но со своими тараканами. Боится, что я во что-нибудь влипну. Димитрос вздохнул. Он бы на месте деда тоже боялся. Да теперь и на своем… – Кольцо мачеха муженьку сначала не отдавала, но тот опять проигрался. И я решила, что должна его сохранить. – Давай все же вызовем полицию! – еще раз благородно предложил Димка. Не должна же она страдать из-за него. Но Алекс испуганно дернулась: – Нет-нет, не смей! Я разберусь. И вдруг схватила Димитроса за руку: – Ты только этим бабам не верь! Они к тебе пытаются подкатить! Слышала я, как они в твою каюту ночью стучались. – Я никого не пустил, – улыбнулся Димитрос. – Ага! Актрисулька проскользнула! И долго у тебя сидела! – Пять минут! – Я же говорю – долго! Упреки Алекс растеклись по сердцу Димитроса маслом. – Извините, я вам не помешаю? – вдруг раздался голос у них над головой. У столика стоял пожилой грек – худой, высокий, с горделивой осанкой и ежиком седых волос над жестким костистым лицом. Он был одет в брюки и белую рубашку. Димитрос в шортах с черепашками почувствовал себя неловко. Он подскочил. – Сиди, сиди! – улыбнулся ему грек. И обратился к Алекс: – Вы его девушка? – Там видно будет. А вы кто? – бесцеремонно уставилась на него Алекс. – Извините, не представился. Кастор. – А, это вы нас сюда зазвали. Кормите вкусно. Теперь расскажите зачем. Грек улыбнулся: – Вот это я понимаю – напор. А можно, я вашего кавалера ненадолго украду? – Знаю я это греческое ненадолго. Через десять минут чтоб был здесь. Мне он самой нужен! Кастор засмеялся, тихонько показал Димитросу большой палец. И всмотрелся в Алекс попристальнее. Где-то он уже видел эти диковатые медовые глаза, рыжее полыханье волос… Нет, не помнит. Он кивнул на официанта с подносом, уставленным тарелками: – Надеюсь, наш повар не даст вам скучать! Через минуту Димитрос уже сидел в тесной комнатушке без окон, напоминающей чулан. Здесь Кастор решал самые важные свои дела. Он надел круглые очки – они странно смотрелись на его античной лепки лице, – стал рыться в ящике старенького письменного стола и вдруг поднял на Димитроса глаза: – Ты же понимаешь, что твой отец упал с обрыва не сам? Димитрос вздрогнул: – Я тоже так думаю. Но у меня нет доказательств. – Я его предупреждал. Он связался не с теми людьми. Сначала здесь Ионидис пытался во что-то его втянуть. Потом кто-то в Афинах. Сказали, занимаются антиквариатом. Но, думаю, совсем другие там были дела. – Какие? – Мы об этом не говорили. Мало ли, что хотят люди спрятать под водой. Твой отец сначала обрадовался. Думал большие деньги получить. А потом позвонил мне. Сказал, у него дурное предчувствие. С кем-то он там поругался. Не хотел говорить по телефону. Мол, приеду, все расскажу. Но тут его и… – Вы знаете кто? – быстро спросил Димитрос. – Остынь, парень. Я тебе это рассказываю не для того, чтобы ты мстил. Здесь не Сицилия. И твой отец, будем честны, во многом сам виноват. Просто теперь эти люди заинтересовались тобой. А тут еще слух пошел, вроде ты что-то нашел.. – Я… – начал Димитрос. – Давай так. Я про твои дела ничего знать не хочу. Так лучше для обоих. Но будь начеку. Ищут они тебя. Я бы на твоем месте уехал на пару месяцев. А там, глядишь, все рассосется. Кастор наконец достал из ящика стола увесистую, завернутую в белую бумагу пачку. – Вот, возьми. – Что это? Деньги? Мне не нужно, спасибо! – Это деньги твоего отца. Он, когда в Афины уезжал, принес мне. Сказал: если со мной что случится, отдай сыну. Видишь, я даже припозднился. В Америку к брату летал. Только три дня назад вернулся. Димитрос повертел конверт в руке. Кастор похлопал его по плечу: – Иди к своей даме. Скажу повару, чтобы подавал вам горячее. Язык проглотишь, обещаю! И одобрительно хохотнул: – Эта твоя… подружка… Штучка! Но когда Димитрос вернулся во дворик, «штучки» за столом не было. Он огляделся. Немного подождал: может, в дамской комнате задержалась? Потом спросил проходящего мимо официанта: – Здесь девушка сидела. Не знаете, где она? Официант притормозил: – Ей кто-то позвонил, и она ушла. – Куда? – вскинулся Димитрос. – Вот в эту дверь, – с еле заметной улыбкой кивнул официант на выход. * * * Кастор посидел еще минуту. Какое-то вспоминание крутилось в голове и никак не могло материлизоваться. Рыжие волосы, золотые дерзкие глаза. Дерзкие… Он подскочил. Надо немедленно посмотреть на нее еще раз.