Девчонки на скамейке снова прыснули от смеха. – Попробуй его достань! – усмехнулся Тано. – Научишься попадать в москита, ударишь и шмеля. Через полчаса Сатур обессиленно присел на край площадки, а такой же бодрый боец приплясывал на арене. – Отдохни! – сказал Тано. Сатур вытер пот. Принялся лопаточкой соскребать с себя смесь масла и песка. И вдруг увидел, что у края арены в сторонке сидит Зеро. Это было удивительно. Советник ненавидел бои, все это знали. Редко появлялся на людях. Те, кто ему нужен, приходили к нему сами. Но сейчас он развалился в кресле, которое ему заботливо подставил слуга. И смотрел на арену: на Яра? На него, Сатура? Сатур хотел подойти, но Зеро лишь равнодушно скользнул по нему взглядом и отвернулся. Не хочет, чтобы их видели вместе? – Я тут слышал. На пиру. Отравили микенца… – вдруг тихо сказал мастер Тано, который обычно не заговаривал на посторонние темы. Странный сегодня день. – Да. – Правду говорят, у него изо рта пошла желтая пена? И вроде улыбка на лице… – Тано делал вид, что занят взбалтыванием в кувшине оливкового масла. – Правда. – Сатур нахмурился. Неприятная тема. Тревожная. – Я давно хотел тебе сказать, – продолжил Тано. – Твоя мать… Когда она умерла на том пиру… Я сидел прямо напротив. Очень красивая женщина. Очень. А я – совсем мальчишка. – И? – не понял Сатур. – Я все время на нее смотрел. Она так смеялась! Как наш гонг… Взяла с блюда кусочек рыбы. Запила вином. Что-то сказала соседу. А закашлялась уже потом. Вдруг у нее изо рта пошла желтая пена. Она упала. Я подбежал – она уже была мертвая. Лежала и улыбалась. Я очень хорошо это запомнил. Сатур быстро заморгал. – Ты хочешь сказать… – Я ничего не хочу сказать. Рассказываю то, что видел. – Но тогда выходит… Сатур будто окаменел. Его мать отравили?! Столько лет он выслушивал обидные прозвища, столько лет считал ее ненасытной обжорой. А кто-то просто подлил ей яд?! – Почему же никто ничего не заподозрил? – Сатур обернул к Тано запылавшее от гнева лицо. Мастер пожал плечами: – Поднялся шум. Ее сразу унесли. Потом сказали: подавилась. Все поверили. Наверное, только я на нее в этот момент смотрел. – А мне ты почему ничего не сказал?! – Мало ли. Я же не врач. Но когда сейчас услышал про микенца, решил, ты должен знать. – Кто это сделал? – вскрикнул Сатур так, что боец, разминающийся на ближней площадке, обернулся. Даже Зеро с другого конца арены, собравшийся уходить, посмотрел в их сторону. – Отец? – Не думаю, – вздохнул Тано. – Ему она не мешала. Совсем. Он ее не замечал. – Тогда кто? Тано пожал плечами. – Подожди! Этот яд был у Климены. Мать хотела править сама, она не дала бы Верховной жрице забрать всю власть. Выходит… Сатур вскочил. – Остынь, – попытался остановить его Тано. – Сколько я тебя учу: сначала все взвесь. Потом бей. Не давай гневу собой управлять. Ты куда? Но Сатур уже спрыгнул с помоста. * * * И тут же наткнулся на бегущую к нему Арью: голубая юбка обвивает длинные ноги, волосы небрежными кольцами струятся до пояса. – Брат! Я тебя везде ищу! Сатур аж онемел. Никогда она не называла его братом. Но Арья уже приобняла его за талию, прильнула к потной после схватки груди. И вдруг шепнула в самое ухо: – Мерзкий козел! Как от тебя воняет! Как был сын обжорки, так… Тут она больно прикусила хищными зубками мочку его уха. Не ожидавший подвоха Сатур с криком отшвырнул ее от себя. – Подожди! Брат! – снова нежно пропела Арья, хватая его за руку. Но тут уж Сатур взбеленился: руку сестре заломил, а потом ее саму отбросил. И размашисто зашагал по дорожке, не оборачиваясь. Какая змея! А он еще хотел рассказать ей про свою мать и Климену! Ничего, расскажет все Зеро! Но когда он вышел на дорогу, там лишь клубилась пыль от повозки советника. Что ж. Так даже лучше! Зеро начнет его отговаривать, просить подождать. Он и так пятнадцать лет ждал! Сатур махнул слуге – скорее во дворец! Приглашение Арья стояла рядом с помостом, морщась от боли, по лицу текли слезы. Яр, только что закончивший бой, наблюдал сцену ее раздора с Сатуром молча. Решил не вмешиваться. Но Арья подняла заплаканные глаза, посмотрела на него таким долгим, умоляющим и одновременно горячим взглядом, что он против воли шагнул к ней и спросил: – Что случилось? – Ах, ничего. Не беспокойся. Мой сумасшедший брат опять меня оскорбил, ударил. Вот теперь будет синяк. А я всего лишь попросила его мне попозировать. Никак не могу закончить рисунок для керамической вазы, которую хочу подарить Мине к ее посвящению. Ты ведь знаешь, что выпускницы школы жриц в этот день делают друг другу подарки? Яр зачем-то кивнул. Потом показал на девчонок с дощечками: – Может, тебе сделать, как они? Рисовать тех, кто тренируется? Арья вздохнула: – Я так не умею. Мне надо, чтобы спортсмен застыл в нужной позе и постоял. Она задумалась. Посмотрела на капитана с умоляющим выражением глубоких, как ночное море, глаз. – Может быть… Ты мне поможешь? Всего полчаса. Фигура у тебя даже лучше, чем у Сатура. Да и Мине будет приятнее, если моделью станешь ты, а не мой брат. Я там еще на другой стороне рисую корабль. И у меня никак не выходят реи на мачтах. Не пойму, как они расположены. Ты не подскажешь? – Где твоя ваза? – улыбнулся Яр. – У меня на вилле. Я сделала мастерскую в саду. На моей повозке мы быстро туда домчимся. Пожалуйста! В глубине души Яр чувствовал: она немного играет, кокетничает, когда вот так, как сейчас, касается его плеча рукой. Но она ведь подруга Мины. Что такого, если он поможет Арье сделать Мине подарок? А кокетство – тут уж характер, ничего не поделаешь! Так он себя успокоил. Потому что боялся признаться: что-то темно-сладостное, опасно-манящее горячей волной разливается по телу, когда он на нее смотрит. И эта темная дикая сила совсем не похожа на радостную солнечную нежность, которую он ощущает рядом с Миной.