– Артур, как ты себя ведешь? Не смей с ним так разговаривать! – со злыми нотками в голосе произнесла я. – Да ты посмотри на него! Он же никто! А как он тебя любит? Находясь одной ногой в могиле, Твой Сэмюель повторяет не твое имя, а название корабля, который и был для него проводником в том мире, от которого бы никогда не отказался ради тебя! – Замолчи! Иначе… Иначе… – А он прав, – раздался настолько знакомый, любимый и ласкающий душу голос по ту сторону решетки. – Сэм, милый мой, я тебя когда-нибудь вытащу отсюда, и все будет так, как мы хотели, так, как хочешь ты! – Прости меня, Мэри, – сказал Линк, встал и подошел ближе, взявшись руками за железные прутья. Я тоже приблизилась и попыталась сжать его руки в своих, но он отстранился и вновь сел на прежнее место, смотря на меня все также безразлично. – Пойми правильно все, что будет мною произнесено. Как сказал твой друг, я действительно одной ногой нахожусь в могиле, а умирать, не очистив от греха душу, мне не хочется. Поэтому просто прости. – Глупости! Это ты меня прости, за все прости! – прошептала я, сдерживая слезы. Сделав небольшую паузу, он продолжил, все также смотря куда-то в пустоту: – Прости за то, что играл твоими чувствами, что заставил страдать, переживать. Прости за всю ту ложь, которой оплел тебя как паук. Да, это у меня всегда хорошо получалось. – О чем ты говоришь? Конечно, я тебя за все прощаю, только мне немного не ясно за что именно! Да это и не важно! – Важно! – крикнул Сэм и от этого меня всю передернуло. Немного подождав и успокоившись, он уже тихо и без эмоций продолжил: – Прости и за то, что я тебя никогда не любил… Услышав это, я не поверила своим ушам и попросила повторить. Второй раз он сказал это уже немного веселее, будто насмехаясь надо мной, отчего мне стало еще хуже. – Извини, Мэри, что говорю тебе это именно сейчас и при таких обстоятельствах, но мне действительно жаль, что все так сложилось, ведь ты хороший человек, но море, как и я, переменчиво. Отойдя от темы, могу добавить: жаль, что буду повешен, а так хотелось быть убитым врагом либо поглощенным морем… – Или мне кажется, или ты это говорил слишком спокойно, слишком безразлично. И это очень странно, ведь я знаю, что ты меня любишь! – Нет, Мэри, ты знаешь только то, что ты меня любишь, но не наоборот. Я вообще не понимаю, как можно быть такой наивной, мечтать о какой-то свадьбе? Да если бы мы спокойно высадились на берег, то воспользовавшись тобой, я уплыл бы в открытое море и больше бы тебя никогда не видел! К сожалению, не все что красиво выглядит, внутри также красиво. – Что? А как же тот факт, что ради моего спасения ты пожертвовал своей свободой! Все это ради любви! – И до сих пор об этом жалею: лучше бы потонула ты со своей безответной любовью! И мне было бы проще, и тебе легче! Но нет, полез! А если бы на твоем месте был кто-либо еще, я все равно поступил бы также, потому что моя совесть не позволила бы мне бросить человека умирать так медленно и мучительно. – Так ты меня спас просто из человеческой солидарности? – По сути, да! Развернувшись и вылетев пулей из тюрьмы, я почувствовала, как холодный ветер остудил мое лицо, вспыхнувшее в одно мгновение. Мои ноги подкосились сами собой, тело ослабело, и если бы меня не поддержал в тот момент Артур, то я упала бы прямо на ступеньки. – Надо вернуться, еще раз обо всем с ним поговорить. Потому что так нельзя, так не может быть. Это все как-то неправильно! – Мэри, оставь! Не унижайся, он только этого и ждет! Тебе просто надо поехать домой, выпить горячего чая и забыть об этом предателе! Этот Линк тебя не стоит, поверь мне! – Да. Наверное, ты прав… Поехали домой, я сегодня слишком устала. В ту тюрьму, как мне не хотелось, я попасть так и не смогла больше. Может, это было даже к лучшему, потому что во второй раз я бы не смогла услышать, что какой-то корабль был для него всем, а я всего лишь развлечением. Казнь состоялась, как и было положено, через неделю. На площади, где стояла виселица, собралось много народа, который не понимал, кого казнят и за что казнят. Люди пришли просто ради развлечения посмотреть на смерть. Толпа не знает милости или сострадания, толпа не думает, толпа не чувствует, но нет ничего более грозного и беспощадного, чем разъяренная толпа. И вот, я тоже оказалась среди многих. Только я-то знаю, кого осудили, я-то чувствую, что пока он жив, я живу вместе с ним. То, что будет дальше, мне было известно. Вся моя семья и их друзья наблюдали за действом с балкона ближайшего здания, сделанного специально для этого. Только мы с Артуром стояли среди толпы, подойдя почти вплотную к виселице, от чего она казалась еще больше и страшнее. Вот и началось. Пару солдат повели Линка, который не отрываясь смотрел в землю. Увидев Сэма, на этот раз гладко выбритого, но все такого же худого, я опять, уже, наверное, в последний раз, ощутила этот восторг и неописуемую радость от его появления, мое сердце бешено заколотилось. И ни разочарование, ни обида не могли заглушить моих чувств к нему. Толпа загудела, отчего мне стало не по себе, захотелось утихомирить их всех, закричать, чтобы не осуждали того, о ком ничего не знают. Казалось, время замедлилось, но душа все быстрее и быстрее начала разрываться на куски, в горле появился комок, во рту пересохло, меня бросило в жар. Когда на шею Сэма начали накидывать петлю, я почувствовала, что мне становится плохо. Я молила бога, чтобы потерять сознание и не видеть всего этого, но нет, мое здоровье на этот раз, к сожалению, меня не подводило, а от действа я хоть и хотела, но не могла отвести глаз. Зачитав приговор, глашатай Линку дал право на последнее слово, которым он воспользовался. Говоря медленно и выразительно, он, часто останавливая свой взгляд на мне, что еще больше приносило мне страдание. – Многие сюда пришли просто поглазеть на умирающего человека, и почти никто не знает, за что именно меня казнят. Да, с зачитанным приговором я согласен целиком и полностью, но умирать за это мне не хочется. В чем я действительно виновен и за что заслуживаю смерти, надеясь на прощение, так это за то, что предал и обманул самого замечательного человека, которого когда-либо встречал. Я вижу, что этот человек сейчас находится здесь и переживает не меньше меня, а может даже и больше, но пусть он знает, что мне очень жаль, что не оправдал его надежд. Любовью всей моей жизни всегда было море, а никого из смертных полюбить я так и не смог. Уходя, я могу лишь поблагодарить бога, что хоть кто-то будет лить по мне слезы и помнить хотя бы часть моего никчемного существования. И в довершении сказанного хочу сказать, что у меня есть хоть небольшое, но все же преимущество перед вами всеми: я умру молодым и свободным. Сжимая со всей силы руки в кулаки и чувствуя, как ногти больно впиваются в ладони, я надеялась, что не заплачу. Но слезы, одна за другой, катились по щекам сами собой, постепенно переходя в поток. Всхлипывая и смотря невидящими глазами на Сэма, я умирала от горя и страдания прямо на этой площади, среди бездушных и непонимающих людей. Ну и пусть, что Линк меня не любит, но я-то его люблю, причем так сильно, что не знаю, как смогу пережить его смерть. Артур, стоя рядом, пытался меня успокоить, но все было тщетно: мой плачь постепенно перешел в истерику, от которой я напрасно пыталась избавиться, закрывая рот рукой. Мои всхлипы становились все громче и громче, от чего окружающие стали поворачиваться в мою сторону и шептаться. Как только Сэм замолчал, кто-то из охраны крикнул: «Начинай!», и после этого люк в деревянном полу виселицы открылся, от чего ноги Линка стали болтаться, не находя опоры. – Нет! – изо всех сил прокричала я и бросилась к нему, не смотря на солдат, стоящих совсем близко от меня. Артур в мгновение ока схватил меня за локти и прижал к себе с такой силой, что у меня остались кровоподтеки на руках. Все шарахнулись от меня, как от чумной. Пытаясь хоть как-то смягчить ситуацию, Артур сказал с улыбкой: «Не обращайте внимания! Она просто очень впечатлительная». Судя по всему, убеждения подействовали, так как мы вновь оказались никому не заметной частью толпы. Сколько времени я находилась в истерике, не знаю, но успокоилась только тогда, когда почти все разошлись. Перед тем, как сесть в экипаж, я повернулась лицом к Артуру и, смотря тому прямо в глаза, попросила: – Пожалуйста, сделай еще кое-что для меня… Я хочу, чтобы ты помог похоронить Сэма где-нибудь возле нашего поместья, чтобы я смогла… смогла… Боже… На моих глазах опять проступили слезы от слов, в которые мне было так тяжело поверить. – Мэри, не плачь. Хочешь, я поеду с тобой? – Нет! Спасибо. Я поеду одна, а ты выполни, пожалуйста, мою просьбу… – Конечно. Твоя родня поедет в экипаже, следующим прямо за твоим, так что, если тебе что-то понадобится, ты сможешь обратиться к своей семье. Ничего не ответив, я села на мягкое сиденье и начала смотреть в противоположное окно, где вдали виднелась одиноко стоящая виселица. Тела уже не было, и я подумала, как же это странно: Сэма уже нет, а я, благодаря ему, сейчас здесь, живая и здоровая. Выждав, пока за мной закрыли дверь и мы поехали, я, вспоминая и вновь переживая недавние события, уже почему-то не плакала, а лишь молча смотрела в одну точку почти всю дорогу. Приехав домой, я сразу же пошла наверх и закрылась в своей комнате. Надо отдать должное моей семье: пока я сама не захотела выйти из комнаты, меня никто не побеспокоил. Когда же меня немного отпустило, никто не стал задавать лишних вопросов. На следующий день приехал Артур и попросил меня выйти с ним на улицу, сказав, что выполнил мою просьбу. Увидев экипаж и рядом стоящую деревянную телегу, которые находились у ворот, я поняла, что Кингсли перевез из Хартфорда гроб с телом Сэма. – Зачем ты его привез к дому? Я же просила, чтобы ты его похоронил. – Я подумал, что ты захочешь с ним попрощаться. – А тебе не надо думать, а надо делать! – Не разговаривай со мной так грубо, я и так помогаю тебе как могу! – Извини, мне просто так тяжело! Я просто пытаюсь забыть, я хочу все забыть, а ты лишний раз напоминаешь о нем, о Сэме, которого я все еще люблю сильнее всего на свете. Конечно же я хотела сказать «спасибо». Прости. Развернувшись и медленно пошагав в сторону дома, я вдруг почувствовала, как слезы опять начинают меня душить. Остановившись, я окликнула Кингсли: – Артур, можно я поеду с тобой? – Да, конечно, тебе это нужно, как мне кажется. Приехав на кладбище, я поразилась, как оно разрослось буквально за год, за который я ни разу здесь не побывала. Видя, как опускают гроб в землю, мои глаза вновь наполнились слезами, но навзрыд плакать у меня уже не оставалось сил. Поэтому успокоившись, я просто вытерлась перчаткой. – Мэри, может, ты хочешь что-нибудь сказать, пока гроб не закопали? – А что здесь можно сказать? Жаль, что ты, Сэм, ушел из жизни молодым и не сможешь больше увидеть ни моря, ни «Ирэм», ни меня. Хотя меня видеть ты хотел бы только из чувства вины. Я-то тебя действительно полюбила и продолжала любить даже после того, как узнала от тебя правду. Зачем ты так со мной поступил, я до конца и не поняла, наверное, потому что не знал, насколько серьезными окажутся последствия наших решений. Когда я тебя встретила, моя жизнь раскололась на «до» и «после». Конечно, признаюсь, что наше с тобой «после» закончилось плачевно и принесло лишь боль и разочарования. Но надо отдать тебе должное: когда я была с тобой на том корабле, то узнала, что такое счастье, любовь и жизнь. И пусть это была иллюзия взаимной любви, я благодарна тебе за нее. Все. Я, кажется, все сказала. – Если захочешь еще что-нибудь добавить, я думаю, он будет здесь тебя ждать столько, сколько нужно. – Спасибо, Артур, ты действительно много сделал для нас обоих… – А для чего же еще, по-твоему, нужны друзья? Кое-как задумчиво улыбнувшись, я пошла к экипажу и ни разу не обернулась. А приехав домой, сразу же пошла спать, не обращая внимания на недовольные возгласы матери по поводу моей пропажи. Сны мне снились сумбурные, но в том, что мне не снился Сэм, я была уверена на сто процентов. Будить меня никто не стал, поэтому, когда большие настенные часы простучали полдень, я совсем не удивилась, проснувшись под их стук. Спустившись вниз, я увидела Люси, отчего-то радостно бегающую и крутящуюся вокруг многих людей, стоящих в холле. – Мама, что происходит? – непонимающе спросила я. – Как что? А ты разве не знала, что у твоей сестры через пару дней свадьба? Хотя откуда тебе знать? Жизнь какого-то пирата тебя интересовала много больше, чем твоя семья! Ну да ладно, оставим все в прошлом! – Мне только свадьбы сейчас не хватало! Извини, конечно, но помощи от меня вам ждать не придется, я даже на свадьбу идти-то не особо хочу. – Вроде бы в твоей помощи мы и не нуждаемся! И так слишком много человек работает, но на свадьбу ты прийти обязана и не с таким кислым лицом! Поняла? А теперь не мешай творческому процессу, а иди лучше поешь. Через три дня состоялась свадьба, и все на ней было по высшему разряду, за исключением меня с моим «кислым» лицом. Люси была очень красива в белом свадебном платье и выглядела счастливой, отчего я ей, признаюсь, немножко позавидовала. И кто знает, когда мое счастье меня найдет? Раньше мне казалось, что уже нашло, но нет, то была всего лишь иллюзия. Не дождавшись окончания торжества, я вызвала экипаж и собралась ехать домой, как вдруг меня окликнул Артур, выбежавший из дверей. – Мэри, подожди, куда ты собралась? Я тебя везде ищу, хотел, чтобы ты немного отвлеклась от своих мрачных дум и потанцевала! – Спасибо, но я уже действительно хочу поехать домой, а веселье в данных обстоятельствах для меня не уместно. – Извини, конечно, но уезжать раньше со свадьбы родной сестры – это неуважение. – Наверное, ты прав, вот только мне действительно очень хочется спать. До завтра, Артур. Взяв меня за руку, Кингсли отпустил экипаж и повел меня внутрь. – Что ты делаешь? Отпусти, мне больно! Что ты себе позволяешь? – Я просто хочу, чтобы ты пошла со мной внутрь! Сколько уже можно переживать из-за человека, который тебя даже никогда не любил? Все, с этого момента я не позволю тебе грустить и плакать! – А чему радоваться? Я одинокая незамужняя и все еще влюбленная в мертвеца девушка! Господи, как же это звучит… Для моей семьи я обуза, из друзей у меня только ты! Да у меня даже кота нет, который был бы мне предан! Так чему радоваться? – А мне кажется, что самое главное ты произнесла: у тебя есть я. Конечно, кота мне будет очень тяжело заменить, но все остальное постараюсь. – Что ты имеешь в виду?