— Черт! Не смогу в восемь! Подготовка к операции. Заеду вечером. — Хорошо. Спасибо. Будем ждать. Егор направился в палату к Анне, чтобы обрадовать её сообщением о визите хирурга. Она сидела напротив открытого окна и подвергалась внимательному изучению со стороны воробья, взгромоздившегося на ветку березы. Он подлетел вплотную к подоконнику и бросил на него какую-то блестящую бусину. Реакции не последовала. Тогда он стал отчаянно чирикать, исполняя свою птичью песню. Опять ничего. Тогда птица вернулась обратно на ветку и продолжила внимательно разглядывать девушку. Врач всё это время стоял в дверях и молчал. Взбудоражив печальную тишину, он, наконец, заговорил. — Привет. У меня хорошая новость. Завтра приедет Сергей, — сказал он. Вольная повернула голову. Птица обиженно улетела. Она так старалась и безрезультатно, а какой-то человек одной фразой обратил на себя внимание. — И зачем он придет? Пожалеть немощную пациентку? — раздраженно спросила Анна. — Возможно, посоветует что-нибудь по реабилитации, — сказал Егор, понимая, что хирург скорее должен взять на себя роль поднятия боевого духа. — А разве не ты специалист по восстановлению после травм? Осознав, что названная им причина прозвучала неправдоподобно, врач присел на стул рядом с Анной. — Поддержать тебя! Такой ответ устроит? — почти шепотом произнёс Егор. — Может, оставите меня в покое? — огрызнулась Вольная. — Я бы с удовольствием, но это моя работа, мне за неё платят! — вспылил врач. — У тебя не получается, потому что ты не хочешь бороться! В общем, я тебе сообщил: можешь привести себя в порядок, а можешь дальше упиваться жалостью к себе. — Сейчас достану своё вечернее платье и туфли на каблуках. Танцы будут? — съязвила Анна. Егору надоел этот разговор, и он вышел из палаты, хлопнув дверью. Вольная не двинулась с места. Чувства, вспыхнувшие недавно к хирургу, показались ей такими иллюзорными, похожими на романтический сон, который исчезает вместе с пробуждением, часто оставляя грустное сожаление о том, что это были всего лишь игры подсознания. Горе человеку, обладающему развитым воображением, он может придумать себе всё: любовь, чудесное выздоровление, неожиданное богатство, лежа при этом на кровати или сидя в кресле. Фантазия, которая помогла Анне сделать первый шаг, мешала сделать второй по одной простой причине: необходимо было действовать, а не витать в облаках. Вольной принесли завтрак, к которому она не притронулась, затем обед, которого ждала та же участь. Вечером в дверь постучали. Анна крикнула, что ужинать она не будет. — Это ещё почему? — услышала она знакомый голос Сергея Алексеевича. Он бесцеремонно вошел в палату, видимо, предварительно отобрав еду у медицинского персонала, который раздавал пациентам последний приём пищи. — Не хочу, — откликнулась Вольная. — Даже современная медицина не способна помочь человеку, потерявшему веру в собственные силы, — сказал хирург. — И вообще, я зря забегал в магазин за конфетами, что ли? — Анна невольно улыбнулась. — Какие конфеты? — спросила она. — О, шикарные! Дабы оправдать нарушение режима, я купил фрукты с орехами в шоколаде. — Ну, вроде полезно. — Самое полезное в этих конфетах, безусловно, шоколад, — усмехнулась Анна. А всё-таки хирург положительно влияет на её настроение. В палату зашёл хмурый Егор. Скрыть от него запрещенный продукт не успели, но он промолчал, когда увидел, что Анна улыбается. — Могла бы сразу сказать, что наличие сладостей - принципиально важный момент в вопросе выздоровления, — пошутил Егор. — Вот сразу видно, что парень совсем молодой и неопытный. Девушки никогда не говорят, что им нужно. Ты должен угадать! — с наигранно воспитательным тоном произнес Сергей Алексеевич. Анна рассмеялась и потребовала конфет. Егор закрыл глаза руками, демонстрируя, что он ничего не видел, если спросят. — Только сначала ужин, — спрятав сладости за спину, сказал Сергей Алексеевич. Волной показалось, что с ней обращаются, как с маленьким ребенком, но почему-то её это не разозлило, а больше позабавило. Она поняла, что лучшим лекарством от подавленного состояние будет поездка в её магазин. Анна уже смирилась с наихудшим исходом дела, но почему бы не попробовать хотя бы не доводить до проблем с выплатой заработных плат и срывами поставок. — Егор, мне нужно съездить в свою сеть магазинов. Моей жизни же ничего уже не угрожает. Устроишь? — Я поговорю с главой клиники, скажу, что под мою ответственность, но я тогда поеду с тобой, - откликнулся врач. — Никого не забыли, господа? — поинтересовался Сергей Алексеевич. — Ты с нами хочешь? — изумился Егор. — Я человек любознательный и не против изучить новую сферу деятельности, — поведал им хирург. — Тебе своей работы мало? — усмехнулся реабилитолог. — Более чем достаточно. Так что иногда уже невыносимо. Я выделю на экскурсию по цветочным магазинам пару часов. — Боюсь, что это будет экскурсия по отчётам о финансовом состоянии. — О! Отчёты - моя любимая часть работы, — с сарказмом заметил хирург. — Я тебе сообщу время, о котором договорюсь, — сказал Егор. Пока они болтали, Анна поглотила ужин и пододвинула к себе чай. Сергей Алексеевич услужливо протянул ей коробку с конфетами. Мужчины разбрелись по своим делам. А Вольная, наконец, поняла, что причины её печали не только в страхе оказаться беспомощной и ограниченной в определенных действиях, но и в страхе стать ненужной. Поездка в ту среду, где раньше от её решений зависело всё, где раньше она была необходима как воздух, должна была позитивно повлиять на эмоциональное состояние, несмотря на очевидные трудности. Самочувствие её отражало не столько физическую невозможность передвигать ногами, сколько вынужденное безделье разума, атрофированность мыслительной деятельности. Анна уже не могла дождаться того дня, когда они поедут разбираться с проблемами её фирмы. Она позвонила отцу и рассказала о желании приехать в свой офис, он поделился с ней тем, что Виталий завысил цены по контракту с экзотическими цветами. Вольная очень разозлилась, она готова была сейчас же рвануть изучать документы. С бизнесом творится неладное, а она сидит здесь в кресле и придается праздному унынию. Медсестра, пришедшая, чтобы поставить уколы, сообщила, что Егор просил передать: «Вы едете завтра после обеда, так как с утра процедуры». Анна немного успокоилось, оставалось перетерпеть одну ночь. На следующий день утром пациентка плотно позавтракала и со стойкостью солдата выдержала все процедуры. Егор удивленно смотрел на посвежевшую в короткие сроки девушку. Отец привез ей брючный костюм розового цвета и белую майку, жемчужные туфли, которые в её случае играли исключительно декоративную роль. Медсестры помогли ей переодеться. Она самостоятельно убрала волосы в высокий хвост и накрасилась. Егор, отец и Анна ждали хирурга во дворе. Приехал Сергей Алексеевич и, подхватив девушку на руки, посадил на переднее сидение рядом с собой. Мужчины уместились на задних. Кресло - каталку упаковали в багажник. Анну повеселили приятные моменты, связанные с её беспомощностью. Раньше мужчины не носили её на руках, за исключением отца в раннем детстве. И её недавно казавшаяся иллюзорной влюбленность в хирурга опять стала настоящей. Сергей Алексеевич включил радио, которое сообщало о прекрасной по сибирским меркам погоде и о планируемом снижении налогов. Кажется, где-то во Франции. Новостной выпуск прервался песней тридцатилетней давности, обещающей возвращение в страну гениев.[1] Сроки, к сожалению, по-прежнему не уточнялись. Анне же сейчас было не до гениев. Нужно было разгребать всё то, что натворили злодеи. Может и не гениальные, но хитрые и умные точно. Причём одного из злодеев взрастила она, передав все свои знания о бизнесе. Жалела ли Вольная об этом? Нет. Мудрый руководитель должен окружать себя квалифицированными подчиненными, иначе не получится развивать предприятие. А преданность и верность — понятия, которые нельзя гарантировать при любом интеллектуальном развитии персонала. Просто знающий провернет всю схему с предательством сам, а глупому помогут какие-нибудь псевдоблагодетели, ещё и его обманут. Света не любила начальницу, и она это понимала, часто с ней спорила. Но есть у Вольной такая слабость - она уважала людей, способных высказывать своё личное мнение, а не бездумно поддакивать начальству. Она считала, что подданные склонившие головы, конечно, делают своего главу мнимым императором, но они же становятся одной из причин разрушения самой империи. Была у неё история с одним разнорабочим, который в основном таскал коробки с цветами, обладая при этом образованием агронома. Это образование, а опыта работы он ещё не приобрел. Она иногда рассказывала ему про особенности своего бизнеса. Так вот однажды, он заметил, что температура в холодильнике, где хранилась дорогая партия растений, упала ниже положенной. И тут же сообщил об этом Вольной. Оперативно вызвали мастера по холодильному оборудованию, и он всё восстановил. А если бы парень не знал о тонкостях хранения таких цветов, то к утру они бы погибли. Поэтому вопрос о том, стоит ли развивать свой персонал для Анны, не обсуждался, хоть парень потом покинул компанию и устроился на работу в какой-то агрокомплекс. Егор, заметив, что Анна молчит, подумал, что на неё вновь накатила волна депрессивного состояния. — Опять загрустила? — спросил он — Нет. Задумалась, — откликнулась Анна. — О чём? — О том, стоит ли плодить на Земле таких умных, как ты, — съязвила Вольная. — А! Серьезные думы, мадам! О вечном. Отец рассмеялся. — Тогда и мы с матерью где-то свернули не туда. Лучше бы ты была домохозяйкой с двумя детьми, а цветочки сажала на дачке. — Спасибо, папа. Ваши с мамой мечты мне известны! А ещё не слышу коронной фразы – «Мужчины не любят слишком умных женщин». — Правда, не любят? — осведомился Егор, изобразив удивление с отвисанием челюсти. — Конечно, — откликнулся отец, — Любят хозяйственных и жизнерадостных. — Добро пожаловать в мир жестоких стереотипов! — громко возвестила Вольная. — Папа прав! Ты нам с Сергеем Алексеевичем ни разу не приготовила борщ. А вот про изучение отчётов о финансовом состоянии мы вчера достаточно послушали, — издевательски ухмыляясь, сказал Егор. — Она нас вчера и жизнерадостностью не очень развлекала, — пожаловался хирург и подмигнул так, чтобы в зеркало заднего вида это увидели Егор и отец Вольной. — Все высказались? — осведомилась Анна. — Тогда тормозите, Сергей Алексеевич. Приехали уже. Егор достал кресло, а хирург вынес Вольную из машины и усадил. Сергей Алексеевич и Анна поднялись по пандусу, а Егор с отцом по ступенькам. Её менеджеры по продажам ещё ни разу не видели Вольную в коляске, поэтому смутились и только спустя тридцать секунд поздоровались. Анна попросила одну из девушек принести четыре чашки кофе. Всё равно посетителей не было, и персонал сидел без дела. — Сейчас я изучу отчёты, а потом поедем на склад. Пока можете рассматривать витрины и пить кофе. В уголке для покупателей есть диван и телевизор. Анна заехала в свой кабинет и принялась изучать данные информационной системы. Она то и дело хмурилась, осознавая, что проблем накопилось много. Контрагентам не вовремя пришла оплата, и они задерживали поставку, что влияло на клиента, под которого был сделан заказ. Она заглянула в договор. В случае опоздания штраф будет высоким. Посмотрела, что недавно они уже заплатили пени за неделю просрочки одному из постоянных крупных клиентов, и он к тому же прислал уведомление о расторжении договора. Денег на счетах было мало, хватит на то, чтобы покрыть затраты на два месяца на заработную плату всем сотрудникам и на аренду помещений. Анна закрыла лицо руками. В этот момент зашёл Сергей Алексеевич. — Прошу, — он протянул ей чашку кофе, которую держал в руках. Пациентка подняла голову и поблагодарила хирурга. — Всё так плохо? — поинтересовался он. — Хуже некуда. Выпью кофе, а потом на склад. — А вроде выглядит красиво, ваш отец провел для нас экскурсию, — пожал плечами Сергей Алексеевич. — Это всего лишь витрины, — сказала Анна и отхлебнула кофе. — Если на складе мало товара, то бизнесу конец. — Жаль, — не найдя других слов, промямлил хирург.