«Да. Но тебе надо закатать рукава. У тебя невероятные предплечья». Я сделал то, о чем она просила: достал из манжет запонки и медленно закатал рукава белой рубашки до локтей. «Ну вот. Теперь моя очередь?» «Посмотрим. Чего ты хочешь?» Я много чего хотел от нее. Оратор закончил произносить свою речь, все захлопали, и заиграла тихая музыка. Все начали есть изысканные кушанья, которые поставили перед нами, но мы с Джози не притронулись к еде. Я отправил ей следующее сообщение: «Потанцуй со мной». Прошло несколько минут, прежде чем она ответила, и эти минуты показались мне такими долгими, что у меня образовался ком в горле. «Я не могу». Ее слова стали для меня ударом. Не может или не хочет? В любом случае я понимал, что я это заслужил. Сначала был с ней жесток и теперь вдруг жду, что она пойдет со мной танцевать на глазах у всех. После всего, что я сделал. «Мой отец будет в ярости». Ее новое сообщение одновременно и успокоило меня, и разозлило еще больше. Она отказывает мне не потому, что не хочет со мной танцевать, а потому, что этот говнюк сидит рядом с ней и наверняка пытается настроить ее против меня. Он ненавидел меня с тех самых пор, как Лукас сотворил гадость, а я ненавидел его. Но мне плевать, что он не желает видеть меня рядом со своей дочерью. Не ему решать! «Я найду способ». Отправив последнее сообщение, я начал есть. Очень многие в нашем городе боялись Джозефа Воса, но я не относился к их числу. Я ничего от него не хотел, за исключением Джози, к тому же я знал, что в действительности она ему не принадлежит. Она не была дурой в отличие от Лукаса, который боготворил этого засранца, потому что у него были деньги и власть. И я знал, что Джози хочет меня, хотя и понимает, что это неблагоразумно. Если хоть малая ее часть хочет меня, мне этого достаточно, потому что я мог доказать ей, что стою того. Я хотел быть с Джози Вос независимо от того, с кем она состояла в родстве, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы она вернулась ко мне. Глава 11. Джози Моя нога тряслась под столом, и я ничего не могла поделать. Мне хотелось встать из-за этого чертова стола и пойти куда-нибудь, все равно куда. Мне хотелось подойти к Беку и позволить ему закружить меня по танцполу, но я знала, что мой отец выйдет из себя, потому что среди правил, которые он установил для меня, имелся запрет на общение с Беком. Я ненавидела эти правила, но была вынуждена прислушиваться к ним. Нравилось мне это или нет, отец держал мое будущее в своих руках, и я знала, что, если я ослушаюсь его, у меня не будет ничего. Да, он мой отец, но прежде всего он бизнесмен, и он поступит именно так, как пообещал мне. Он, не задумываясь, отнимет у меня дом и те немногие деньги, которые мама оставила мне. Ему это не нанесет никакого урона, а меня убьет. – Хочешь потанцевать? Отец протянул руку Эмилии, и она взяла ее с неподдельной радостью. Она с нетерпением ждала этого вечера и с энтузиазмом выбрала для меня светло-желтое платье, которое я забраковала. Почти сразу я почувствовала себя виноватой, увидев, как у нее вытянулось лицо. Понимаю, несправедливо относиться к ней жестоко просто потому, что я ненавижу этих двоих, кого она любит больше всего на свете. Эмилия не сделала мне ничего плохого, но невыносимо видеть, как она смотрит на моего отца – так, будто он подарок небес, будто он не бросил жену и ребенка, прежде чем жениться на ней. Когда я объяснила ей, какое платье я хочу, она посмотрела на меня и расплылась в улыбке, как будто это наш первый сближающий опыт, и, возможно, я даже получила какое-то удовольствие, отказавшись от прежнего неприятия ее брака с моим отцом. Она принесла мне вишневое платье, и я поняла: это именно то, что мне надо. Оно сразу же пришлось мне по душе, и, когда я померила его, Эмилия немедля согласилась со мной. Я пыталась не думать ни о Лукасе, ни о моем отце, ни о моей матери, пока она застегивала молнию на платье и, распустив мои волосы, закрыла ими плечи. Эмилия совершенно не была похожа на маму, но ведь это отнюдь не делало ее воплощением зла. Отец с женой прошли на танцпол, и мой взгляд невольно переместился на Бека. Он над чем-то смеялся с сестрой и друзьями, и мне захотелось подойти и присоединиться к ним. Мне хотелось видеть именно такого Бека – веселого и беззаботного, а не того, который вечно делал что-то напоказ. – Перестань глазеть на него. Ты прямо-таки пожираешь его глазами, – рявкнул Лукас, и я, оторвав взгляд от Бека, посмотрела на него. Я глядела на него и молчала. Мне нечего сказать Лукасу после того, что я узнала. После нашей встречи в раздевалке мы не сказали друг другу ни слова. – Ты же помнишь, что он с тобой сделал, не так ли? Или тебе напомнить? – Он достал из кармана телефон. – Наверняка у одного из наших парней еще есть это видео, если тебе необходимо посмотреть его еще раз. – Какой же ты мерзавец, – чуть слышно пробормотала я. Зачем я делаю вид перед всеми, что все в порядке, меж тем как он совершенно не уважает меня. – Это точно. – Он кивнул и посмотрел на стол, за которым сидели Клермоны. – Но он тоже мерзавец. Он подался ко мне, и я инстинктивно отклонилась. Я не боялась Лукаса, но что-то внутри меня кричало, чтобы я держалась от него подальше. Я не страшилась его, но и не доверяла. – Бек сказал мне, что ты был единственным, которому он отправил это видео. Лукас засмеялся, тихо и невесело, и я увидела, что на нас смотрит несколько человек, сидящих за нашим столом. Я их совсем не знала. – Еще бы. Я сказал бы то же самое, если бы хотел трахнуть тебя опять. Я отодвинула свой стул от стола и встала. Нет уж, я не буду сидеть и слушать его. И неважно, что, возможно, сказанное им правда. Быть может, Беку невдомек, насколько мой отец ненавидит его, но он отлично знал, что тот его не любит, и ему это было просто по барабану. Однако вовсе не объясняло, почему у меня сосет под ложечкой, а сердце несется вскачь. Бек не тот, кто мне нужен, но мое тело этого не понимало. Сколько я это ни повторяла, слушать это была готова только моя голова. «Я ненадолго сбежала». Я нажала на «Отправить», затем убрала телефон. Погрешу против истины, если скажу, что, выбирая это платье, не думала, как Бек отреагирует на него. Это не должно заботить меня, но все-таки заботило. «Я могу тебя найти?» Я уставилась на экран. Понятно, что он имеет в виду. Он давал мне возможность написать, что я не хочу, чтобы он нашел меня, что хочу побыть в одиночестве. И это так потрясло меня, что я не сразу ответила. Бек никогда не просил позволения. Ни у кого и ни на что! С нашей первой встречи стало очевидно, что он из тех парней, кто берет то, что хочет, и не позволяет ему мешать. Так что, предоставляя мне выбор, он давал мне то, чего обычно не давал никому. И на это я могла дать ему только один ответ, хотя и понимала, что, вероятно, пожалею об этом. «Да». Он не написал больше ни слова, и я, выйдя в сад, сидела и считала минуты. Мужчина, вышедший покурить, погасил сигарету и зашел обратно, а парочка, которая пила и болтала, оставила бокалы на одной из скамеек и, держась за руки, вернулась в зал. Музыка, играющая внутри, проникала и в сад, но здесь она была намного тише. Я запрокинула голову и, слушая, посмотрела на звезды. Наверное, сейчас на танцполе танцуют десятки пар. Интересно, гадает ли мой отец, куда я подевалась, или он слишком занят разговорами со своими бизнес-партнерами, как будто это самая важная вещь на свете. Музыка стала громче, и я увидела, что кто-то вышел из двери. Я поняла, что это Бек, еще до того, как он поднял голову. Когда я наконец все-таки посмотрела на него, он стоял у стены и пристально смотрел на меня. Я поглядела на него: он прекрасен, чертовски прекрасен. Он всегда был хорош, но сегодня вечером в смокинге он выглядел настоящим мужчиной, в которого его пытался превратить отец. Он выглядел так, будто ему совсем не место в старшей школе и нечего делать рядом с такой девушкой, как я. Красивый, безжалостный и чертовски опасный. Он окинул меня взглядом, и я инстинктивно сжала бедра. Он смотрел на меня голодным взглядом, и я понимала, что утолить его голод могу только я. Бек был плох во многих отношениях, но я никогда не сомневалась, что он хочет меня. Даже после его дурацких игр в месть я знала, что его тело хочет меня, что бы ни происходило в его сердце и голове. Бек шел ко мне, и я могла поклясться, что он слышит биение моего сердца. Он остановился передо мной и просто протянул руку. – Здесь нас никто видит. – Он кивком показал на свою руку, и я, не колеблясь, взяла ее. Он притянул меня к себе и закружил по саду. Я улыбалась, держась за его плечи. – Разве ты не должен сейчас убалтывать кого-то там? – Я кивком показала на дверь, но он не отвел от меня глаз. – Пусть этим занимается мой отец, у меня есть другие дела. – В самом деле? – Я подняла бровь, и он улыбнулся такой убойной улыбкой, что меня проняло до костей. – Да, мне надо много чего загладить, – сказал он, и у меня защемило сердце. Мне отчаянно хотелось, чтобы ему не приходилось заглаживать свою вину, чтобы ему никогда не случалось причинить мне зло. Бек тоже это знал. Он приподнял мой подбородок, чтобы я посмотрела ему в глаза. – Я говорил, что сегодня ты выглядишь особенно красивой? – Да, говорил, – ответила я и позволила ему кружить меня в танце по бетонным плитам. – А говорил я тебе, что прошу прощения за то, что произошло в раздевалке? У меня упало сердце. – Почему ты просишь за это прощение? Если он скажет, что сожалеет об этом, то я просто умру. Это причинило бы мне куда большую боль, чем все, что он делал раньше. Даже то злополучное видео не причинило мне такую боль, как сознание того, что ему ненавистно произошедшее между нами. – Не хочу, чтобы это случилось, пока этого не захочешь. Я чувствую, что постоянно все порчу. Я всмотрелась в его лицо, ища на нем признаки лжи, но не нашла. Наверное, я буду полной дурой, если просто поверю его словам, но мне хотелось это сделать. Я хотела быть дурой вместе с ним хотя бы еще один вечер. – На самом деле «этого» просто нет. Есть ты и есть я. Он покачал головой, и его руки крепче обхватили мою спину.