Только когда мои легкие начали гореть, я осознала, что все это время не дышала. Сделав глубокий вдох и собрав медикаменты, я выпрямилась и спросила: – Твой брат много для тебя значит? Джаред, Мэдок, Тэйт… Возможно, когда-нибудь ты поймешь, как тебе на самом деле повезло, или найдешь что-то или кого-то, кто будет тебе небезразличен. Может, и я буду в их числе, подумала я, подходя к шкафчикам и расставляя все по местам, в точности так же, как было. Вспышка молнии осветила комнату, и через несколько мгновений послышался раскат грома. Черт. Я же так и не позвонила Шейн. Услышав, как скрипнула кушетка у меня за спиной, я поняла, что Джекс поднялся. – Там дождь, – произнес он. – Я тебя подброшу. Пошли. Повернувшись, я увидела его массивный силуэт в дверном проеме. Он натягивал серую футболку, на которой виднелись разрывы и пятна крови. Господи. Я едва не задохнулась, увидев, как напряглись мышцы его живота, проследила взглядом за V-образными линиями, которые исчезали под шортами. Футболка сидела на нем свободно, но ее короткие рукава облегали бицепсы. Высокий, в меру мускулистый, он был просто идеален. И я готова была поспорить, что любая женщина думала то же самое, глядя на него. Чистый секс. Я отвернулась к шкафчикам, пытаясь замедлить дыхание и не думать о нас с Джексом вдвоем в машине. «Я подброшу тебя». Я покачала головой. Ага, черта с два. – Все в порядке, – пробормотала я, не поворачиваясь к нему. – Я позвоню Шейн. – Даже не думай вынуждать свою сестру сесть за руль в такую погоду, – произнес он своим размеренным низким голосом, в котором послышалась угроза. – Иначе мне придется придумать что-нибудь еще, чтобы снова поставить тебя на колени. У меня вытянулось лицо, а во рту пересохло. Маленький засранец. – Не зли меня, Кейси. Я буду у входа через пять минут. И с этими словами он исчез. Машина Джекса когда-то принадлежала Джареду. Я столько раз видела ее за эти годы. Хотя она была старше, чем «камаро» Лиама, но определенно крепче. Или, возможно, просто так казалось. Я помню, как сидела в машине Лиама на светофоре и у меня было такое ощущение, что вот-вот откажет мотор или случится что-нибудь еще в этом роде. Она даже двигалась так, будто в любой момент заглохнет. Но в черном «мустанге GT» Джекса я чувствовала себя так, словно сидела в турбореактивном самолете, прочном как сталь. Автомобиль с легкостью скользил сквозь пелену проливного дождя. Из-за черного цвета салона создавалось впечатление, будто ты в пещере. Косые струи дождя били в лобовое стекло. Я почти ничего не видела впереди, так как дворники с трудом справлялись с таким потоком воды. Но эта машина оказалась надежным убежищем от дождя, который хлестал по крыше сверху, а брызги из-под колес отдаленным эхом стучали по кузову. Находясь в тепле и безопасности, я все еще никак не могла унять нервную дрожь, от которой волоски на моих руках стояли дыбом. Я сжала ткань своей юбки в кулаках и смотрела невидящим взглядом в окно. Он был слишком близко. И – я вытерла ладони о свои теплые бедра – недостаточно близко. – Вот, – заговорил Джекс, и я вздрогнула. Он протянул руку за полотенцем, лежавшим на заднем сиденье и бросил его мне. – Оно чистое. Ну, разумеется, чистое. Джекс мог время от времени запачкать руки, но его одежда и автомобиль – во всяком случае, судя по тому, что я видела, – были безупречны. Черт, даже его дом выглядел девственно чистым. – Спасибо, – сказала я, поймав полотенце у груди. Хоть какое-то занятие. Все что угодно… Я нагнулась и вытерла ноги, а потом сняла шлепанцы и насухо промокнула ступни. Я не успела промóкнуть насквозь, да и Джекс подъехал максимально близко к школьному входу, но мне все же досталось. Одежда была в мокрых пятнах размером с монету, а пряди волос прилипли к шее и плечам. Вытерев бедра, я прислонилась спиной к сиденью и отерла капли воды со своих голых рук. Вытираясь, я чувствовала, что Джекс наблюдает за мной. Повернувшись, я положила полотенце на заднее сиденье и замерла, когда в полной тишине у меня в животе раздалось урчание – доказательство того, что я ничего не ела с раннего утра. Черт. Я снова повернулась и пристегнула ремень, надеясь, что он ничего не слышал. Но нет. – Ты голодная? – спросил Джекс, бросив взгляд в мою сторону. – У меня есть что перекусить, если хочешь. – Нет, все в порядке, – пробормотала я, не глядя на него. И тут у меня в животе снова заурчало. Я закрыла глаза и обхватила себя руками, вжавшись в сиденье. – Господи, – усмехнувшись, он снова протянул руку и достал из сумки на заднем сиденье пластиковый контейнер. – Ешь, – скомандовал Джекс, поставив его мне на колени. Я поджала губы. Почему он говорит со мной таким снисходительным тоном? – Все нормально, – сказала я, отворачиваясь к окну. – Я все равно скоро буду дома. – Значит, домой я тебя могу отвезти, но еду мою ты есть не станешь? Мои глаза округлились, я посмотрела на него. – Ты же сам заставил меня поехать с тобой, – заметила я, а потом тихо добавила: – Я благодарна, разумеется. – И покачала головой, не сумев сдержать улыбку. – Ладно, – проворчала я, – поем. И в считаные секунды я сняла с контейнера крышку и удивленно уставилась на ломтики арбуза, лежавшие внутри. Взяв ломтик двумя пальцами, я пошутила: – Фрукты? Я никогда не представляла тебя нарезающим арбуз, Джекс. – Но в других сценах ты меня представляла, – невозмутимо произнес он, и на его лице появилось такое выражение, словно ему было все обо мне известно. Переключив передачу, он устремился вперед, а я закатила глаза, не желая развивать эту тему, поднесла к губам ломтик арбуза и откусила половину. Мне нравилось ощущение его зернистой поверхности на языке. Рот заполнился сладким соком, и в животе снова заурчало, на сей раз одобрительно. Проглотив сок, я едва не рассмеялась и вовремя прикрыла рот рукой: я и не думала, что была настолько голодна. – Очень вкусно. Спасибо. Но когда я взглянула на Джекса, от моей улыбки не осталось и следа. Он сосредоточенно смотрел на дорогу, и его лицо было похоже на маску. Казалось, он был чем-то рассержен. Машина замедлила ход, и в его прищуренных глазах появилось странное выражение. – Я что, ем твой обед? – спросила я, внезапно тоже разозлившись на то, что он вынудил меня это съесть. – Я же сказала тебе, что все в порядке… – Ешь, – оборвал меня он, – пожалуйста. Он сглотнул, и его кадык дернулся. Ему было явно не по себе. Я не понимала, чем вызвана эта перемена в его настроении, и не знала, что мне делать. Поэтому просто продолжала жевать, ощущая, как заполняется пустота в желудке. А Джекс вел автомобиль по запруженным улицам. Заиграла композиция The Deep End группы Crossfade, и я отдалась собственным мыслям, почти не пытаясь скрыть, что наблюдаю за ним. Джекс вел машину абсолютно по-мужски: спина прижата к спинке сиденья, прямая рука стальной хваткой лежит на руле в положении на двенадцать часов, подбородок опущен. Когда он переключал передачи, я смотрела на его кисть, скользила взглядом по мускулам на предплечье, отмечала, как они напрягаются. Мне нравилось, как автомобиль набирает ход, как рычит и вибрирует мотор, отчего по моим ногам пробегали мурашки. Мне хотелось уметь водить вот так. Я никогда не просила Лиама научить меня, хотя он наверняка бы согласился. Если не принимать во внимание все эти чертовы измены, мой бойфренд – бывший бойфренд – был, в общем-то, неплохим парнем, и договориться с ним было легко. Но я сама никогда не думала, что смогу. Как глупо! Ведь я хорошо училась в школе и была способной. Я продолжала есть, поглядывая на руку Джекса всякий раз, когда он переключал передачи. Пыталась запомнить, что он делает, чтобы машина набирала скорость, наблюдала за тем, как синхронно двигаются его ноги и руки. Когда я была маленькой, мать сводила меня на симфонический концерт в Чикаго. Я помню, что зрители смотрели на музыкантов, а я следила за дирижером. Эта способность управлять всем действом завораживала меня. Я завидовала его самоконтролю, умению руководить столькими инструментами, чтобы в результате получилось нечто настолько прекрасное. Это было как потрясающий пазл, и тебе нужно было найти верный способ собрать все части воедино. Я тихо жевала, наблюдая за Джексом, следя взглядом за его движениями, и чертовски хорошо понимала, что, если бы мне пришлось выбирать, за кем наблюдать – за дирижером или за Джексоном Трентом, я бы выбрала Джексона Трента. Его длинные пальцы сжимали рычаг переключения передач, мускулистые икры напрягались всякий раз, когда он выжимал сцепление, а голубые глаза, которые – клянусь – почернели, напряженно смотрели в лобовое стекло. Я могла бы бесконечно любоваться тем, как он ведет машину. – Перестань на меня смотреть, – сказал он, и я тут же перевела взгляд на его лицо. Черт! Он по-прежнему смотрел в лобовое стекло, его губы были приоткрыты, а лицо выглядело настороженным. – Что? – спросила я, сделав вид, будто не поняла, о чем он. Будто я сейчас не пускала слюни, глядя, как он ведет автомобиль. Но это было бесполезно. Мои щеки пылали, и я уверена, он это заметил. – Из-за тебя мы попадем в аварию, черт возьми, – выругался Джекс.