Деана заморгала, пойманная врасплох. Значит, именно такая роль предназначена ей в представлении, которое, похоже, она должна разыгрывать во время возвращения молодого князя домой. – Я получу украшенный бриллиантами ошейник и клетку? – процедила Деана. – Ух, моя дорогая, сколько же яда и злости в этих нескольких словах. Будь у меня пустая бутылочка под рукой, я бы ее сейчас запросто наполнил. – Отравитель открыто смеялся над ней, но, как ни странно, ее руке не хотелось потянуться к сабле. – Ты помогла князю сбежать из плена, ты убила бандитов, которые осмелились поднять руку на его величество. Ты можешь быть лишь героиней, одетой в благородство, словно девица в золотой шелк. Но ты еще и иссарская женщина, а все знают, что иссары любят лить кровь, неважно, какую именно, и что они – варвары, которых боятся даже в сильной Меекханской империи. А значит, ты будешь львицей, прирученной князем, дикаркой, поддавшейся его божественному очарованию. Ведь известно, что именно князь в благородстве своем сперва сохранил тебе жизнь, не позволив бандитам тебя унизить и убить. А взамен ты поклялась ему в верности и в службе до смерти. Она даже остановилась: – Что?! – Ну, об этом последнем фрагменте все еще спорят, Эвикиат тоже желал бы его обойти. В конце концов, ты могла поклясться в службе до того момента, когда князь вернется домой. Гонцы уже идут через пустыню, пусть даже и чародейскими тропами, а рассказ о ваших приключениях и чудесном спасении кружит меж людьми. Туда, – он свернул к самому большому шатру. – Подумай: интриги, нападения, похищение, князь в плену, бегство, спасение благодаря силе Владыки Огня… Что это будет за рассказ! Она тихо застонала: – Что-то мне нехорошо. – Это нормально после цманеи. О, вот мы и пришли. Когда они вышли из-за огромного шатра, их приветствовал громогласный трубный звук. Деана смотрела на животных, что стояли в десятке шагов, не слишком понимая, что она, собственно, видит. Четыре древесных ствола, подпирающих огромный валун, к которому прицепили меньший камень с прикрепленным к нему змеем, толщиной с мужскую ногу, двумя клыками, торчащими вперед, и с ушами размером с опахала. Все вместе это было… имело… человек только через миг понимал, что видит живое создание, а не то, что пьяный Бессмертный сложил из мусора, найденного в углу своей божеской мастерской. Те, кто утверждал, что, увидев слона, никогда его не забудешь, были правы. – Он… он… – Хе-хе-хе, я искренне жалею, девушка, что не могу сейчас видеть твое лицо. Да, он прекрасен. Невыносимо прекрасен. Это Маахир, правнук Мамы Бо. Ему принадлежит честь быть личным слоном Лавенереса. Или, как говорят махауты, князю принадлежит честь ездить на спине Маахира. В любом случае они неплохо друг друга понимают, знакомы долгие годы, и все такое. Между колонноподобных ног появилась маленькая, одетая в серое фигура. Юный князь шаловливо ухмыльнулся и помахал им рукой. Выглядел он совершенно счастливым. – Да, вижу. Не боитесь, что его затопчут? – Кого? Самия? Мать родила его, лежа между слоновьими ногами, он вырос, раскачиваясь на хоботе, а Мама Бо считает его, похоже, своим потомством, поскольку позволяет забираться к себе на спину. Поверь, этот шалун тут в большей безопасности, чем ребенок в своей колыбели. Деана почувствовала, как под ногами ее дрогнула земля, а в голове что-то обрывается и начинает вертеться: – К… кто он такой? – Самий. Личный махаут и слуга князя, хотя «слуга» – слишком неточное слово. Махаут – это некто, от кого зависит жизнь всех на спине слона, а потому Самий немного слуга, немного шут, а немного доверенное лицо князя, ну и, ясное дело, его глаза. Он может называть его по имени, вести себя высокомерно и всякое такое, но за то, что он умеет делать со слонами… Эй, ты себя хорошо чувствуешь? Девушка… Самий, беги за… Интерлюдия Женщина подняла на них глаза, лишь когда они встали прямо над ней. Лицо ее выражало удивление, что кто-то вообще мог остановиться в этом месте. Йатех окинул взглядом окрестности. Лавка стояла под стеной на углу большой торговой площадки, и ее частично заслоняли другие торговцы. Позади был виден вход в дом, который, похоже, исполнял роль склада и спальни, поскольку за прикрытыми дверьми он заметил узкую кровать и полку с какими-то упаковками. Потом он перевел взгляд на товар. Ткани. Штуки шелка, раскрашенного в десятки цветов, светлых и живых, словно перья птиц, обитающих в джунглях. В любом другом закутке мира это было бы неимоверное богатство, но тут чудесная материя валялась на небольшом прилавке, брошенная кое-как, кучей. Владелица о чем-то спросила на местном наречии, которого он не знал. Малышка Канна вежливо ответила, осматривая материю, поднимая ее под свет и ведя пальцами по фактуре. Они не обращали на себя внимание: невысокая девочка в сопровождении скромно одетой служанки и их иссарский охранник. В Коноверине он повстречал достаточно своих побратимов, чтобы понимать: такая компания не вызовет вопросов. Ради такого случая он надел экхаар и принял позу подозрительного варвара, что демонстративно осматривался, то и дело касаясь ладонями рукояти меча, когда кто-то пытался подойти к женщинам, доверенным его опеке, ближе чем на пять шагов. Хорошо еще, что в самый полдень, когда солнце светило почти из зенита, движение замирало даже на рынке. Люди искали спасения за толстыми стенами здешних корчем, попивая холодное, сражаясь в каких-то местных играх и лениво сплетничая. Торговка эта была одной из немногих, что продолжали стоять за прилавками. Может, она не могла нанять того, кто охранял бы товар, пока она станет отдыхать. Йатех наблюдал, как Канайонесс играет свою роль вот уже четверть часа, делая это с таким рвением, словно она и вправду собиралась что-то купить. Последние дни она была какой-то другой. Казалось, что встреча в комнате, полной падающего пепла, направила ее на путь разума и рассудительности на чуть большее время, чем обычно. Или же она нашла наконец цель, к которой шла и которая захватывала ее настолько, что не позволяла и отсвета безумия. Малышка Канна стала сосредоточенной и словно отдаленной. Безо всяких ироничных комментариев наблюдала за тренировкой Йатеха и Иаввы, а замечания ее были короткими и конкретными. Никаких монологов, никакого безумия, выглядывающего из глаз. Тишина и спокойствие. Вот уж не думал он, что когда-нибудь станет из-за этого беспокоиться. Но теперь приходилось признаться самому себе, что подобная тишина его напрягала. Девушка наконец решила завершить представление. Глядя с соблазнительной улыбкой на торговку, она покачала головой. Та развела руками в смиренном жесте: похоже, дела вот уже какое-то время шли так себе. А потом Малышка Канна заговорила на другом языке. Жестком, гортанном, наполненном куда более короткими словами и резкими звуками. Старуха побледнела, схватилась за грудь и отступила под стену. Иавва уже была рядом. Осторожно придерживала ее за плечо, заслоняла от возможных зрителей. Канайонесс подошла с другой стороны. Для постороннего наблюдателя это могло показаться обычной сценкой: торговка почувствовала слабость в жару, а потому эти милые девушки ей помогают. Проведут внутрь тенистого помещения за дверями, напоят и позволят отдохнуть, а иссарский охранник постережет лавку, грозно поглядывая вокруг. Никто ими не заинтересовался. Вышли из дома через полчаса. Хватило одного взгляда на лицо Малышки Канны, чтобы почувствовать следы насилия и беспощадности. Иавва под мышкой держала что-то выглядевшее доской толщиной в палец, обернутой несколькими слоями материи. Ни одна не оглянулась на лавку и дверь за ней. Дело закончено. Глава 15 Деана проснулась, помня, где она, что случилось и откуда она здесь взялась. Словно злокозненная рука моментально сорвала с нее плед сна. В голове ее была буря, мощный смерч, насыщавший ее гнев и чувство обиды. Князь. Обманщик и мошенник. Лжец и бендоревас. Врун и канерде’х. Подлое и бездушное порождение Мрака, которому она спасла жизнь. Как он мог такое сделать? Обманул ее, выставил на посмешище, притворился простым слугой, чтобы ее соблазнить и… Где-то в глубине души она услышала тихий смех тетки. Деана, ты можешь обманывать людей, но ради Слез Владычицы, если начинаешь обманывать себя – то у тебя проблемы. Он ее не соблазнял. Она сама этого захотела, тогда, в последнюю, как думала, ночь своей жизни. Даже знай она изначально, что он – князь, все равно точно так же ответила бы на его прикосновение. Ей это было нужно. Благодаря тем нескольким минутам они стали тем, чем всегда бывают любовники: людьми, избавленными от лжи происхождения, разницы крови. Их беззащитность оказалась абсолютной, словно они сняли кожу и соединились при помощи голых нервов. Женщина и мужчина, которые жертвуют друг другу мгновения забытья. Но он был князем… Князем, приказавшим везти ее через сотни миль пустыни. Это было острие, терние, вокруг которого накручивался ее гнев. Имея в караване тысячи людей, чародеев и лекарей, князь без проблем мог бы отослать ее в горы или оставить под хорошей – наилучшей – опекой в первом попавшемся оазисе. Но нет, он решил, что его – как там? – «плененная львица» отправится на юг как украшение триумфального возвращения и очередное животное для его коллекции. Только вместо клетки с железными прутьями он использовал шелковые бинты и туманящие разум микстуры, данные рукою услужливого отравителя. Смех тетки прозвучал с легким упреком. Деана… Да. Нет нужды себя обманывать. Сухи, возможно, слуга князя, но есть слуги – и прислужники. Наверняка не давал бы ей ничего, что не было бы необходимым. Разве что она совершенно ошиблась в оценке этого человека. Деана поднялась с постели и чуть не вскрикнула. Он был там. Князь собственной персоной. Сидел в двух шагах от ее постели с таким лицом, будто ничего и не случилось. Такие люди, как он, – говорил ей, когда они повстречались впервые, – умеют вести себя очень тихо. – Чувствуешь себя получше? Она не ответила, осматривая стены шатра. Искала чужого движения в шелках, тени, щели. Чего-то, что говорило бы о присутствии стражников. Невозможно, чтобы после всего у него нашлось достаточно смелости, чтобы прийти в одиночку. – Сухи рассказал мне, что ты встретила Самия. И что Сухи поведал тебе, кто есть кто. Ты не так должна была об этом узнать. Хотел объяснить тебе это сам… в нужный момент. Нас похитили, потом вдруг привезли тебя, иссарскую женщину. Странно и подозрительно – иссаров редко берут в плен. Я обещал бандитам, что со мной не будет проблем, если не обидят тебя, но мы все равно подозревали – я подозревал – коварство, отравленный цветок… Решил тебя проверить. Ты не удивилась и глазом не моргнула, когда я представился как Оменар Камуйарех. Так звали одного из моих учителей. Ты мне поверила. Я ощущал это в твоем голосе, в языке твоего тела, когда я к тебе прикасался. Потом… не было случая, я не знал как… Думал, что мы умрем. Хотел, чтобы тогда ты была со мной, а не с князем. – Этого бы никогда не случилось, – сказала она спокойно. – Ты сам так говорил. И лучше не забывай об этом. Ты и правда за меня заступился? – Да. Если ты и правда была иссарской женщиной, твои умения могли бы… Он прервал себя, но было уже поздно. – Оружие. С самого начала ты видел во мне только оружие. Твою… прирученную львицу, верно? Как в одной из ваших сказок. – Деана сжала кулаки. – И что я? Трофей? Закроешь меня в клетке и станешь возить по улицам? Щеки у него чуть потемнели, но вдруг он улыбнулся насмешливо: – Только если ты этого сильно захочешь. Кроме того, у льва должны быть когти. Ты говорила, что владеешь тальхерами. Он отвел руку назад и вынул две сабли в широких, украшенных драгоценностями ножнах. Камни вились вокруг оковки, блестя желтым и красным, словно кто-то подвесил там волшебные огни. На ножнах, окрашенных в темно-синий цвет, был соткан из маленьких жемчужин рисунок пикирующего орла. Рукояти и эфесы сабель украшали золото и изумруды. Она не притронулась к оружию. Это было таким… банальным. – Ты полагаешь, что женщину иссарам тоже можно подкупить драгоценностями? Теми, что маскируют собой дешевую имитацию оружия? – Оцени сама. Не украшения, а то, что под ними. Она позволила ему некоторое время сидеть с подарком в протянутой руке, но потом воспоминание о том, как она стояла безоружной против троицы княжеских гвардейцев, пересилило. Она взяла сабли, вынула первую из ножен, чтобы оценить клинок, и замерла. На клинке, чуть повыше эфеса, стояла столбиком пустынная мышь, выгравированная во всех мельчайших подробностях. Пива. Деана проверила второй тальхер. Если ее мастер не ошибался – а об этом оружии он знал все, – пива была правильной. Девушка осторожно вынула обе сабли. Светлая сталь, изломанная в трети ширины голубоватой линией закалки, что шла по всему клинку. Острый, словно игла, кончик, четко обозначенное перо, спинка широкая и гладкая. Кривизна шла двумя идеальными дугами. Красота в чистом виде. – Настоящие? – По крайней мере так меня убеждал купец, у которого я их приобрел. Это популярное оружие, особенно на юге пустыни, но и у нас многие его любят. Говорят, Ваэрин т’Болутаэр делает от шести до дюжины их ежегодно, а за оружие его платят трехкратный вес клинка в золоте. Оно того стоит? – Наверняка. – Деана спрятала клинки в ножны. – А ты? Сколько заплатил?