«Это я, – почти удивился он. – Это мое горло издает такие звуки. Странно, потому что я вот уже какое-то время не дышу». Удивительно ясные и спокойные мысли. Он почувствовал во рту и на лице кровь. А потом что-то приподняло его вверх и обездвижило. Он дернулся, вернее, что-то дернуло им, но с тем же успехом могло попытаться вылезти из-под киля морского судна. Мир закружился, обернулся несколько раз вокруг своей оси и провалился в бездну. * * * Очнулся Альтсин в лодке, укрытый пледом, но, несмотря на это, промерзший насквозь. Его мотало во все стороны, в ушах шумело, а рот наполняла горечь, густая, как корабельная смола. Он не двигался. Над ним было звездное небо, а в голове его – море, широкое и бурное; мир продолжал кружиться. Что случилось? Что с ним произошло? Он откашлялся и сплюнул. Потом еще раз. Сильнее. Кто-то оказался рядом, помог сесть, приложил к губами бутылочку с горьковатой жидкостью. – Не спрашивай, что это такое, – зашелестел ему на ухо голос Найвира. – Йнао насобирала каких-то трав на этом острове и утверждает, что они тебя не убьют. Да и сама отпила немного этого отвара. Несколько глотков измучили вора больше, чем если бы он единолично шел на веслах от самой Каманы. Он вздохнул и покачал головой, давая знать, что уже достаточно. – Что случилось? – прохрипел он. – Я думал, что это ты нам расскажешь. У тебя был какой-то приступ, Домах едва сумел тебя удержать, а ты чуть не захлебнулся кровью. Выглядело все скверно. Альтсин осмотрелся. Каменистый пляж, какая-то возвышенность рядом, что-то, что могло быть либо усохшим деревом, вцепившимся в ее вершину, либо исключительно худым гигантом, засмотревшимся в горизонт. – Где мы? – На маленьком островке, где-то в миле от берега. Плыли половину дня в поисках места для безопасного ночлега. Могли бы прибыть и раньше, но решили не рисковать встречей с местными. Это кланы вырвыров, а они уверунков не любят. Я слабо говорю по-сеехийски, Домах не говорит вообще, а Йнао они наверняка бы сразу захватили в плен. В конце концов нам удалось высмотреть этот островок, и мы решили, что заночуем здесь и попытаемся поставить тебя на ноги. Ему понадобилось некоторое время, чтобы понять, что это, собственно, значит. Островок, кусок скалы вдали от Амонерии, сейчас ночь, а ночью никто не плавает вокруг острова, если только нет большой нужды, а потому это наверняка безопасное место. Горячий отвар. – Вы развели огонь, – сказал он. – Маленький, в яме, выкопанной в земле на закрытой холмом стороне острова. Трудно вскипятить что-нибудь без огня. – Где остальные? – На другой стороне. Там не было места, чтобы тебя положить. Сумеешь дойти? Это были очень долгие и мучительные тридцать шагов, и Альтсин бы их не одолел, если бы не Домах: вырос из темноты, словно кусок живой скалы, подхватил его и посадил на прикрытый пледом камень. – Спасибо. Тот лишь кивнул. Альтсин окинул взглядом их лагерь, все еще дымящуюся дыру в земле, несколько больших и малых камней, что выполняли роль сидений, и каменную стену за спиной гиганта. – Я так понимаю, что мы и сегодня ночуем в лодке? – спросил он. Йнао показалась из-за спины Домаха и подала вору миску с оловянной ложкой. Его вкусовые рецепторы распознали какое-то разваренное мясо и кашку из сухарей. Наверное. – Ты болен, – заявила она равнодушным тоном. Ему же этот тон не понравился. Энрох никогда не вспоминал о суевериях и предубеждениях сеехийцев насчет людей, больных странными хворями, но, когда они доберутся до места, одно слово девушки может решить вопрос о его жизни и смерти. Потом он почувствовал устремленный на него взгляд монахов и понял, что придется ему обманывать не только ее. – Да. Болен. – Он осторожно набрал еще одну ложку кашицы и сунул в рот. Его желудок, как ни странно, не слишком-то сопротивлялся. – Давно? Лучшая ложь – та, у которой фундамент, стены, а то и крыша построены из правды. – Несколько лет. – Он сглотнул, облизнул ложку и воткнул ее в еду. – И оно всегда так? Тебя колотит, тошнит, из носа и ушей идет кровь? – Нет. Такой приступ у меня впервые. – Выходит, твоя болезнь усилилась? – Выходит. Сеехийка смотрела на него и молчала. Он знал, какой прозвучит вопрос, еще раньше, чем она открыла рот. – Можно ли этим заразиться? – Нет. – Он выгреб кусочек мяса, сунул в рот. – Это болезнь головы. Не зараза. Неплохо. Он ответил на все вопросы и ни разу не соврал. Фундамент, как и было сказано. И он прекрасно знал, что имеет в виду девушка. О верности, которую сеехийцы выказывали в отношении к собственному клану, ходили легенды. Йнао скорее утопила бы лодку, чем принесла к своим какую-то эпидемию. – Он говорит, – указала маленькой ручкой на Найвира, – в монастыре ты не болел. «Думай, – подогнал он себя, – думай, дурень». – В Камане… я мог предвидеть приступы. Чувствовал металл на губах, слышал странный шум, двоилось зрение. Тогда я сбегал… закрывался в комнате, привязывал себя к кровати и сжимал зубами кусок ремня. Никто не знал. На лодке… Трудно сбежать. Кроме того, вот уже месяц не было симптомов, и я думал, что выдержу дольше. Девушка вопросительно поглядела на молодого монаха. – Да. Брат Альтсин… много раз исчезал… Не предупреждал. Уходил без слова. Сеехийский Найвира был убог, но это даже лучше. Да и уходы Альтсина получили простое, логичное объяснение. Кто бы подумал, что пригодятся. Ложь приобрела стены. – Знаешь, откуда эта болезнь? Альтсин пожал плечами, сунул полную ложку в рот и мысленно улыбнулся. В принципе отчего бы и нет? Правда же ценнее золота. – Я повстречал на континенте одну из ваших ведьм, с того времени у меня проблемы. Не знаю даже, сделала она это специально или случайно. Ищу ее, чтобы просить о помощи. Иначе я умру. И крыша. Строение закончено, а он, если честно, так и не соврал. Йнао молчала. – Это ведьма из северного племени? – Да. – Она тебе не поможет. Они хуже всех. В битве накладывают заклинания, что отбирают у людей разум, и смеются, когда ты бросаешься на собственные мечи. Ты должен поискать помощи в другом месте. – Я искал. Никто не может вылечить, потому нужна она. Мы не расстались врагами. Кажется, она улыбнулась, хотя он мог и ошибаться в сумраке. Ну да, тут как с Цетроном. Если бы сеехийская ведьма посчитала его врагом, он наверняка был бы уже мертв. Все смотрели, как вор ест. Напряжение, что он чувствовал раньше, явно ослабло. – Заночуем здесь, но спать будем в лодке, – прервал тишину Найвир. – Тут удобней. Отплывем утром. Альтсин опорожнил миску и отдал девушке. Та взяла без слова и уселась рядом с Домахом. – Ты плавала в здешних водах раньше? – Иногда. Возле этих берегов хорошая рыбалка. Вырвыры нас не любят, но море они не любят еще больше. На их побережье нет ни одного места, где можно причалить лодке, а потому они не слишком хорошие мореплаватели. – А у вас? Будет где высадиться? – Есть несколько заливов. Глубоких и безопасных. Я покажу дорогу. Будем там послезавтра, если не… – Если у меня не случится приступ? – Да. – Она послала ему взгляд, который мог значить все что угодно: от немого вопроса до предупреждения. – Я не знаю, повторится он или нет. – Альтсин закутался в плед. – Впервые так сильно…