– Ты улыбнулась? – Нет. Это была плохая шутка. Что теперь? Во дворец? Он сделался серьезен, ей даже показалось, что глаза его запылали. Словно в тумане зажегся огонек. – Нет. Меняем планы. Самий, – посыпались быстрые слова на местном наречии. Погонщик что-то фыркнул и крикнул: – Вакуре. Цок! Цок! Маахир принялся разворачиваться. – Ничего не говори, выполняй, что скажу, и не задавай вопросов. – Что ты делаешь? – И что ты не поняла в последних словах? Одному из нас стоило бы подучить меекх. Слон остановился перед храмом, поднял хобот и затрубил. И двинулся по лестнице. – Это Лестница Праведности. Существует легенда, что, если когда-нибудь в Коноверине дойдет дело до великой несправедливости, Пламень Агара спустится по ней и покарает грешников. – В голосе Лавенереса появилась тень горечи. – Будь это правдой, город давно бы уже сгорел до фундаментов. Деана не видела, что происходит впереди, но, поскольку не слышалось криков ужаса или звука раздавливаемых тел, люди, похоже, успевали уйти с дороги. Она высунулась и оглянулась. Отряд воинов бежал по ступеням, раздвигая зевак и не позволяя, чтобы толпа сомкнулась вокруг слона. За ним во главе многочисленной группы придворных спешил мужчина в белом тюрбане. Маахир добрался до растянутой между колоннами материи, остановился и затрубил снова. Из-за трепещущих стен доносились постукивания и скрежет металла. – У этого храма не может быть каменных стен, потому что Око не любит оставаться закрытым. Потому наши жрецы придумали несколько механизмов, благодаря которым могут быстро поднимать и опускать заслоны между колоннами. Лавенерес сложил ладони домиком, улыбка притаилась у него в уголках губ. Потом он приподнял брови: – Ничего не скажешь? А-а, понимаю. Ты улучшила свой меекханский. Вдруг заскрежетало сильнее, и стены цветной материи поехали вверх. Все сразу. Впечатление, которое возникло у Деаны раньше: что она дышит гарью, а на языке ее – пепел, лишь усилилось. Чтобы о нем позабыть, она легонько поднялась и осмотрелась по-над плечом Самия. Сотня мощных колонн поддерживала круг, бывший основой гигантского купола. Кроме них, не было ничего: ни лавок, ни подмостков или алтаря. Пустое пространство, чья центральная точка чуть приподнималась. Пол сверкал, словно зеркало, бледно-розовый полированный мрамор отражал все, потому казалось, что колонны торчат из воды. Маахир ступил десяток шагов вперед и остановился: – Теперь ты должна сойти. Князь первым садится на слона и последний с него спускается. Ну, кроме Самия, он погонщик. Не заговаривай ни с кем, кроме меня, отвечай на вопросы, выполняй поручения и, прошу, будь дикой воительницей, ослепленной величием и мощью Агара. Деана спустилась на землю и отошла на два шага. Лавенерес перебросил ноги над барьером корзины и удивительно ловко спустился по веревке. Заботливо похлопал по боку животного. – Подойди ко мне. Встань слева. – Он положил руку ей на плечо. – Идем к Оку. Она даже не вздрогнула. – К месту на возвышенности. Но нельзя переступать красную линию, которая его окружает. Она послушалась: медленно, с удивлением понимая, с какой легкостью князь приспособился к ритму ее шагов. И как тихо он двигался. Если бы не легкое давление на ее плечо, могло бы показаться, что она в одиночестве. Вокруг них рос шум. Пространство между колоннами заполняла толпа, люди вступали внутрь со всех сторон. Великий Кохир Двора был уже в десятке шагов за князем, но, похоже, не имел намерения вмешиваться. Что бы ни происходило, Лавенерес полностью контролировал ситуацию. – Помедленней. Пусть побольше людей войдет внутрь. – Слепец двигался рядом, словно дух. – В конце концов, мы даем представление для них. На возвышении находится круг диаметров шагов в тридцать, который состоит из красных, чуть разогретых камней шириной в пару футов. Внутренности круга черны, покрыты слоем сажи. Остановись за несколько шагов от круга и, что бы там ни происходило, не входи в него. Только Кровь Агара имеет право там быть. По другую сторону храма толпа выплюнула из себя какие-то фигуры. – Три человека идут к нам, – проворчала она. – Знаю. – Пожатие на плече должно было оказаться успокаивающим, но она почувствовала, как волоски на теле встают дыбом. – По бокам двое высоких и худых, посредине – пониже, широкий в плечах, в одеждах, вышитых багряными цветами. Я угадал? – Да. – Тот, посредине, – это Камень Пепла, мы, собственно, перечеркиваем сейчас его планы поставить нас… меня в положение покорного просителя с неясным статусом. По сторонам от него – Темная Искра и Ледяное Пламя. Третий и четвертый жрецы в иерархии храма. – А тот, посредине, – первый? – Нет, пятый. Первый идет позади тебя. Дитя Огня. Приветствую в Белом Коноверине, княжестве тысячи масок. Толпа уже заполняла все пространство позади них, а ее щупальца почти смыкались вокруг центральной части храма. Словно живое создание вползало внутрь, ожидая… чего, собственно? Деана подошла к возвышению, и каждый шаг наполнял ее рот пеплом. Шесть широких ступеней и плоский пол с черным кругом посредине. Когда она двинулась в ту сторону, ее остановил легкий, но решительный рывок за плечо: – Я говорил: несколько шагов. На противоположной стороне круга стояли жрецы. Лица их напоминали маски, вырезанные из желтого камня. – Теперь я. А ты стой и, что бы ни случилось, не входи в круг. Если сделаешь это – погибнешь. Сказав так, Лавенерес шагнул вперед и без колебаний пересек линию камней, над которой вставал разогретый воздух. Деана услышала общий вздох, словно тысяча мехов засосали воздух, и на миг в храме установилась полная тишина. А потом раздался рык. Тысячи глоток грянули в триумфальном хоре, к которому через миг присоединился Маахир и остальные слоны, и только одна Деана молчала, не понимая, в чем тут дело. Дым и пепел, пожалуй, навсегда поселились у нее во рту и на языке, а едва лишь она прикрывала глаза, как под веками ее взблескивало пламя. Сила Агара была в этом месте велика, как нигде более. Князь добрался до жрецов, стоящих по ту сторону круга, а они низко поклонились ему. Деана не видела, говорил ли он им что-то: просто стоял, а они не смели выпрямиться, пока он не развернулся и не пошел обратно. По его лицу было непросто что-то прочесть, но то, как они стояли, как держали руки и плечи… Будь у них оружие, Деана начала бы опасаться за жизнь Лавенереса. А он спокойным шагом вышел из круга почти в том же самом месте, где она ожидала его. Остановился, поднял руку в жесте благословения, а там, куда он поворачивался, люди падали на колени со склоненными головами. Триумфальный рык превратился в песню. Когда он закончил, она без слова заняла место слева от него. Эвикиат справился с ситуацией, воины Рода Соловья уже очистили им проход к Маахиру. Она зашагала, едва лишь слепец положил ей руку на плечо. На этот раз рука казалась тяжелой, горячей, словно едва вынутая из печи отливка. – Едем во дворец. Мне нужно отдохнуть и помыться. И тебе тоже. Интерлюдия Холод: будто ныряешь в ледяную прорубь. И темнота. Не простая темнота, какую встречаешь ночью, под звездами, укрывшимися под пледом туч, – и не такая, которая сопровождает человека в тот миг, когда кошмар выталкивает его из страны сна, а до рассвета еще далеко. Эта темнота была абсолютной, почти ощутимой. И липкой, словно изготовили ее из черного студня. Йатех осторожно вдохнул. Пахло влажной падалью и мокрым камнем. И солью. – Иавва. Голос Канайонесс подействовал, словно магическое заклинание: щелкнуло огниво, и маленький светильник разогнал тьму. Они стояли перед каменной стеной, что выгибалась дугой над их головами, словно остановившаяся в беге морская волна. – Туда. Черноволосая направила их по коридору к тяжелым дверям. Отворила их без малейшего раздумья, словно хозяйка, ведущая гостей по собственному дому. Вонь ударила подло, в первый миг – сладковатой нотой, тотчас перешедшей в густой, душный смрад гниющего мяса, порченой крови, гангрены и отходов. Йатех остановился, словно наткнулся на препятствие. Иавва даже не сбилась с шага. – Пойдем. – Слова, произнесенные Малышкой Канной, отдавали эхом, подсказывая, что впереди большое помещение. – Тут не настолько плохо, как пахнет. Он вошел. Горевший светильничек не давал точно оценить величину помещения, но это не имело значения. Размер был не важен, потому что будь там даже и сто шагов диаметра, взгляд все равно притягивало то, что находилось в центре. Черный меч, воткнутый в скалу на одну треть длины. Свет не отражался от его клинка и рукояти, что выдавало: он создан из какого-то матового камня. Или из другого материала, поглощавшего блеск. У самого меча находился труп мужчины. Почти голый, худой и покрытый мерзкими ранами. Кровь еще не успела загустеть. – Должно быть, в дверях мы разминулись с духом этого несчастного. Канайонесс присела и коснулась виска трупа: – Почти. Но он не ушел в Дом Сна. Он здесь. – Она щелкнула указательным пальцем по черному клинку. – Еще одна горсть воспоминаний, чувство обиды, безумие и ярость. В голове Йатеха молнией промелькнуло, что странно слушать, что именно она говорит о безумии и ярости, но он благоразумно промолчал. Тут, в этом месте, сейчас – любые слова были несущественны и глупы. Он чувствовал… голод. – Ты знаешь, где мы? – Она глянула на него, и ее глаза показались ему такими же черными и матовыми, как и меч. – Нет.