Лунный свет делал его еще красивее, и Мирабелла не могла оторвать глаз от его лица. Эмоции сменяли друг друга на нем, не задерживаясь и на секунду. Он то готов был разрыдаться, то появлялось выражение огромной любви, то брови его съезжались на переносице, а взгляд становился молящим. Он не врет, поняла она, он совершенно искренен, и он действительно совершил нечто ужасное. Сердце ее сжалось от жалости к нему, от желания помочь и исцелить его израненную душу. — Если вас гнетет история смерти вашей жены, то я готова выслушать ее, — сказала Мирабелла тихо. Она стояла у стены там, где не было ветра, потом села на борт. Доминик было бросился к ней, но сдержался. Сейчас при нем нет пистолета, и Мирабелла не упадет, как Себастьян, ведь он... Доминик закусил губу, не зная, с чего начать. Перед глазами всплыл образ Кристиана. Его затошнило. Мирабелла уйдет, а ему останется выбор между пистолетом и ядом, и два мучительных года без нее до совершеннолетия Камиллы... Патрик, узнав все, будет ненавидеть его. Камилла, ласковая и добрая сейчас, станет презирать. Как все. И Мирабелла тоже... тоже отвернется от него, не зная, что своим признанием он спасает жизнь ее отцу. Чего стоить жизнь старика, выкреста, американца, по сравнению с счастьем герцога и герцогини де Сен-Савиньон? Может быть, он дает слишком высокую цену? Что, на самом деле, стоит ему подлить три капли яда старику в бокал и унаследовать половину имущества, швырнуть деньги в лицо семье, и навсегда забыть о них, поселившись в Бостоне с Мирабеллой? Жить с дочерью убитого им отца. Каждый раз смотря ей в глаза видеть его предсмертный взгляд. Видеть, как страдает Мирабелла у могилы родителя. Он снова стал смотреть вниз, туда, где когда-то в неествественной позе лежал его брат. — Я расскажу вам все с самого начала, — сказал он, — клянусь, что ничего не скрою от вас, любовь моя, Мирабелла... Глава 27, в которой Доминик ссорится с Себастьяном Был ли он когда-нибудь счастлив с тех пор как встретил Лили? Доминик смотрел на Мирабеллу и чувствовал, как призрак счастья отступает в тень. Счастье поманило и исчезло. Забрав Лили Господь послал ему Мирабеллу только для того, чтобы он понял, как много можно в жизнь потерять. Теперь он не сможет быть рядом с Мирабеллой, ему не согреться в ее тепле... Был ли он счастлив после встречи с Лили? Да, был. Один вечер. Тот самый, что перевернул его жизнь навсегда. ... Бал в честь именин Лили де Сен-Савиньон был дан в резиденции герцогов замке Перпени. Лили принимала гостей стоя рядом с Домиником. На ней было кремовое платье и бриллиантовое ожерелье, подарок на именины от любящего мужа. Лили улыбалась, и улыбка ее сияла ярче бриллиантов. Лили приняла цветы и подарок. Она благодарила его, и даже позволила себя поцеловать, радуясь ожерелью, как дитя. Она тут же надела его, и вертелась перед зеркалом, наслаждаясь блеском бриллиантов и своей красотой. — Я рад, что сумел угодить тебе, Лили, — сказал он. — Хочешь купить меня? — Улыбнулась она. — Нет. Хочу тебя порадовать. Она рассмеялась. — Ты меня порадовал. В ответ у меня тоже есть чем порадовать тебя. Расскажу тебе после бала. Весь бал он любовался ею, решив, что слова ее относятся к их ссоре. Что она пустит его в постель, и ссора будет забыта. Он так истосковался по ней, что готов был забыть на время о наличии счастливого соперника, только бы она снова лежала в его объятьях. Лили танцевала, а он смотрел на нее. Вот ее ведет в вальсе Себастьян, что-то весело говоря и смеясь. Вот она подала руку кузену Фредерику, и тоже улыбается ему своей ослепительной улыбкой. Доминик пригласил ее на второй вальс, и кровь его закипела, когда ее рука легла на его плечо. Легкая, тонкая, хрупкая, как цветок лилии, она казалась ему ангелом, спустившемся к нему на землю. В предвкушении волшебной ночи он шептал ей на ухо всякую милую ерунду, она же смеялась, красиво откидывая назад голову. За окнами бушевала гроза, ветер бился в стекла, а они танцевали среди нарядных пар и свечей, и Доминик был счастлив. Вечером, когда гости разъехались, а родственники разошлись по своим комнатам, Лили осталась в гостиной и сделала ему знак остаться с ней. Свечи догорали, и их свет играл в бриллиантах ее ожерелья. Казалось, она сама излучает свет. — Доминик..., — она села в кресло и устало откинулась на его спинку, — я обещала тебе хорошую новость. Он подошел ближе, держа в руках бокалы шампанского. Лили взяла один из них за тонкую ножку и поставила на столик рядом с креслом. — Доминик, — глаза ее сияли ярче бриллиантов, — мы ждем ребенка. На секунду он замер, не веря своему счастью. А когда смысл слов ее дошел до него, он откинул бокал, и бросился на колени перед ней, покрывая ее руки поцелуями. Потом схватил ее на руки и закружил по пустой бальной зале. Лили обхватила его шею тонкими руками, смеясь и прося отпустить ее. — Потанцуй со мной, Лили, — попросил он, опуская ее на пол. Она кивнула и начала напевать модный вальс. Доминик присоединился к ней, и вот они уже смеются, пытаясь изобразить мелодию на два голоса, и выделывают невероятные па, при виде которых любой приличный человек закрыл бы навсегда перед ними двери своего дома. — Ты же понимаешь, что я теперь не могу разрешить тебе спать у меня, — сказала она строго, когда, немного отдышавшись, они стояли тесно прижавшись друг к другу. Он кивнул. Он готов был ждать сколько угодно, если она сделает ему такой подарок — родит дитя, которое навсегда свяжет их узами крови. Его губы нашли ее губы, и поцелуй его был легким и нежным. Лили отстранилась. Губы ее улыбались. — Не шали, Доминик. Думаю, нам лучше пойти спать. Я сегодня очень устала. Доминик, сам не свой от счастья, проводил ее до ее комнаты. Лили сама запечатлела на его губах быстрый поцелуй и скрылась за дверью. Доминик прижался к двери лбом. Улыбка не сходила с его губ, пока он шел к себе.