– Ого! – Нам нужно копнуть поглубже. Это может быть связующим звеном в поисках Дафны, если она его родственница. – Это было сорок лет назад. Алан Хартолл, может быть, уже умер. Лорна мысленно закатывает глаза. Типичный ответ для ее пессимистичной дочери. – А если нет, то сейчас он примерно в том же возрасте, что и твоя бабушка. Мы должны попытаться. Возможно, он сможет рассказать нам об этой Дафне. – Да… но… – Саффи снимает с запястья резинку и стягивает ею волосы. – Я не уверена, что в этом есть какой-то смысл, мама. Сомнительно, что бабушка вообще жила здесь, когда произошло убийство. – Знаю, но Дафна может пролить свет на это дело. Полиция допрашивает всех, кто жил здесь. И… – она сглатывает, – было бы здорово встретить кого-то, кто знал твою бабушку молодой. – Мы должны оставить это полиции, – возражает Саффи. – Они возятся вот уже целую вечность. – Лорна начинает расхаживать по маленькой комнате, ощущая нарастающее нетерпение. Теперь, когда у нее появилась идея, она не может ее оставить. – Им нужно опросить кучу народа. Прежние жильцы, старые постояльцы… даже если полицейские найдут Дафну и поговорят с ней, нам они мало что скажут, верно? Если Дафна еще жива, было бы интересно пообщаться с ней, понимаешь? Она знала твою бабушку. Жила здесь одновременно с ней. И со мной. Ничего плохого в этом нет. Она может знать что-нибудь об этой Шейле. Это явно какая-то важная личность, иначе твоя бабушка не сохранила бы эту газетную вырезку. Может, все они были подругами… – Я уже попросила папу разобраться с вопросом о Шейле и ее гибели. – А, понятно. А ты… рассказала ему о ребенке? Саффи кивает. – Он удивился. Но надеюсь, обрадовался. – Замечательно. Лорна стоит возле стола Саффи. Та, смирившись, вздыхает, потом спрашивает: – Хорошо. Что будем делать? Лорна хлопает в ладоши. – Так вот, я думаю, тебе стоит снова связаться с отцом, если ты не возражаешь. Он может через свою газету получить список избирателей и выяснить, живет ли еще в округе Бродстерс какой-нибудь Алан Хартолл. Но пока не морочь себе голову этим. У тебя работа. Саффи возвращает Лорне статью. – Я позвоню ему позже – дай мне только закончить. – Отлично. – Лорна быстро обнимает Саффи и возвращается в гостиную. «Это не так уж много, – думает она, продолжая рыться в коробке. – Но это все, что у нас есть на данный момент». 18 Саффи Я направляюсь в гостиную с мобильным телефоном в руке. Мама сидит на диване, прижимая к груди одну из подушек горчичного цвета. Когда я вхожу, она поднимает голову – ее темные глаза сверкают от волнения. – И что? Ты поговорила с ним? – Да. Папа сказал, что постарается выяснить все, что сможет, но только завтра. Сегодня днем он не в редакции. Мама вскакивает с дивана и подходит к окну. Ее босые ноги покрыты загаром, и она все время переминается с одной на другую. Ее энергия почти ощутима, как сияние вокруг детей в старой рекламе «Реди Брек», которую мама однажды заставила меня посмотреть на «Ютьюбе». – Я чувствую, что мне нужно делать что-то еще, чтобы найти Дафну. – Она прикасается к массивному ожерелью, висящему у нее на шее, несколько мгновений перебирает в пальцах аквамариновые бусины, затем поворачивается ко мне – ее глаза сверкают еще больше. – Я еду в Лондон. – Что? Зачем? – Съезжу, навещу твоего отца. Я не видела его с самого твоего выпускного вечера. Было бы здорово наверстать упущенное. Вот такая странная штука с моими разведенными родителями. Они все еще любят друг друга. На моем выпускном они все время пили, смеялись и болтали друг с другом, и, когда я сказала Таре, что они действительно развелись, та была потрясена. Я часто думала: если бы они встретились позже, а не в подростковом возрасте, то остались бы вместе? – Папа вряд ли сможет найти что-нибудь об Алане Хартолле, – говорю я. – Максимум узнает его адрес, а это можно передать и по телефону. – Я знаю, но зато мне будет чем заняться и не путаться у тебя под ногами. У тебя есть работа, а я просто болтаюсь здесь, не принося пользы. Завтра поеду на поезде. Ты не подбросишь меня до станции? – Прежде чем я успеваю ответить, мама достает свой смартфон из заднего кармана джинсов. – Завтра есть поезд до Паддингтона в… – она пристально смотрит на экран, – девять двадцать восемь утра. – Потом поднимает взгляд от экрана. – Не слишком рано для тебя? Мама все еще считает, будто я сохранила привычки подросткового возраста, когда валялась в постели до полудня. – Нормально, – говорю я. Ее идею я считаю безумной, но зато мама уедет из дома на целый день и даст мне возможность закончить работу над дизайном книги. Моя начальница Кейтлин уже ждет результата. Она была недовольна моим последним макетом. Я беспокоюсь, что теряю хватку. Меня слишком отвлекали переезд, беременность, бабушка, мама… И, конечно же, мелкая проблема с трупами у нас в саду. – Перестань кусать губу, – говорит мама, проходя мимо меня. – Я поставлю чайник. * * * Когда я встаю на следующее утро, мама уже одета и наносит макияж, сидя за кухонным столом. Том уже ушел – он выходит из дома в шесть часов утра. Теперь ему приходится долго добираться на работу, и я думаю, что радость от переезда на новое место не искупает этого. Вчера вечером он вернулся домой позже обычного из-за того, что поезд задержался в пути; упал в постель, совершенно вымотанный, обхватил меня обеими руками и почти сразу вырубился. – Ты выглядишь круто, – говорю я, и это правда; сама ни за что не оделась бы так. На маме приталенный черно-белый твидовый пиджак с большими латунными пуговицами, ее любимые обтягивающие джинсы лазурного цвета, белая футболка с низким вырезом и то же самое массивное аквамариновое ожерелье, в котором она была вчера. Я чувствую себя распустехой в своем мешковатом джинсовом полукомбинезоне и лимонно-желтой футболке. – Спасибо. – Она разглядывает меня в свое карманное зеркальце. Затем опускает его и хмурится. – Ты в порядке? Выглядишь немного… усталой. – Все со мной хорошо. Просто утренняя тошнота. – От ее духов у меня болит голова. Хотя дело не только в этом. Мне немного не по себе от того, что я на целый день останусь в коттедже одна. Раньше мне это было привычно, и вообще очень хочется немного побыть без мамы. Но теперь, когда она действительно уезжает – да еще с учетом того, что Том в Лондоне, – я вдруг остро осознаю, что действительно останусь одна. В этом жутком месте с призраками двух погибших людей… Я стараюсь не смотреть в окно, пока наливаю себе в стакан воду. Том считает, что нам, возможно, придется нанять другую строительную фирму. Чем быстрее заделают эту яму, тем лучше. Каждый раз, когда я смотрю на нее, у меня мурашки бегут по коже. Мама отодвигает свой стул. – Садись, дорогая. Что тебе принести? Тосты? Крекеры для перекуса? Я замечаю, что она уже помыла посуду и убрала вчерашние вещи. Я чувствую себя так, словно это ее дом, а я здесь гостья, хотя технически так и есть. Мама даже покормила пса. Я думала, что она никогда не будет этим заниматься. Мама приносит мне крекеры, и я опускаюсь на стул, пока она суетится вокруг меня. Я слишком устала, чтобы возражать. Мои внутренности сжимает тревога. Чувствую себя так, словно это я сажусь на поезд до Лондона. Что может раскопать отец? Это наверняка вызовет настоящую бурю в стакане воды. – Итак, каков план? – спрашиваю я, откладывая крекер. От него все равно никакого прока. – Я встречаюсь с твоим отцом за ранним обедом. – Мама сверяется с изящными золотыми часиками на запястье. – Что ж, нам пора идти. Ты уверена, что сможешь меня отвезти? Я с радостью вызову такси. Я поднимаюсь со стула. – Все в порядке, мама. Пойдем. Она не закрывает рот всю дорогу до станции. К тому времени, как мы приезжаем, голова у меня просто раскалывается. Продолжая болтать, мама выходит из машины. – Я позвоню тебе позже, чтобы держать в курсе. На обратном пути возьму такси, чтобы не беспокоить вас. Я… Машина позади меня сигналит. – Мам, я не должна была здесь останавливаться. – Хорошо, ухожу, ухожу. – Она закрывает пассажирскую дверь, машет рукой и посылает воздушные поцелуи, пока я отъезжаю. Обратный путь до коттеджа проходит в тишине и покое. Войдя в дом, я решаю позвонить папе. Он берет трубку на втором гудке. – Привет, солнышко. Я собирался тебе позвонить, но подумал, что еще рановато. Сейчас половина десятого. Что это с моими родителями и кем они меня считают? – Просто хотела спросить, не повезло ли тебе что-нибудь узнать про Шейлу Уоттс? – спрашиваю я. Судя по ритму его дыхания, он разговаривает на ходу. Мне нравится думать о том, как он идет на работу по улицам Лондона с блокнотом в кармане пиджака и, возможно, с кофе, взятым навынос по дороге. Мой высокий, широкоплечий, красивый папа… – Ну, вообще-то, я кое-что нашел, – сообщает он.