19 Тео Ларри Найт живет в одном из богатых пригородов Лидса, в эдвардианском здании из красного кирпича. По обе стороны от выкрашенной в черный цвет входной двери стоят квадратные металлические вазоны с миниатюрными деревьями, кроны которых были подстрижены в форме шара. Тео удается найти место на улице, под пышным вишневым деревом, лепестки которого уже опадают на тротуар. Вечер прекрасен: солнце уже опустилось совсем низко, расчерчивая горизонт полосами цвета мороженого, на улице тихо, если не считать чириканья птиц и далеких голосов играющих детей. Тео считает, что ему очень повезло разыскать Ларри. После долгого висения на телефоне он наконец дозвонился до клиники, в которой работал доктор Найт, и, как Тео и ожидал, ему сообщили, что тот вышел на пенсию. Когда он уже собирался повесить трубку, администратор добавил, что теперь бизнес находится в надежных руках сына Ларри, Хьюго. Тео оставил сообщение, Хьюго перезвонил ему и сказал, что поговорит с отцом. Затем, всего через несколько часов, Ларри позвонил и договорился о личной встрече. И вот Тео здесь, на этой незнакомой улице в Лидсе, прекрасным вечером среды. Он опаздывает всего на несколько минут, но подозревает, что Ларри уже заждался его, потому что дверь распахивается еще до того, как он успевает нажать на звонок. На пороге стоит пожилой мужчина с густой белой бородой – видимо, она компенсирует залысины, подступающие к макушке. Он одет в кардиган поверх рубашки, туго натянутой на животе. У него добрые голубые глаза, кожа вокруг которых собирается мелкими морщинками, когда он улыбается – а при виде Тео мужчина буквально расплывается в улыбке. – Господь всемогущий, – говорит он, – ты прямо-таки вылитый твой отец в том же возрасте. – Надеюсь, на этом сходство заканчивается. – Тео смеется, чтобы смягчить свои резкие слова. Ларри, похоже, удивляется, однако делает шаг в сторону, чтобы пропустить гостя через порог. Тео оказывается в обширной прихожей. Стены украшены огромной коллекцией семейных фотографий, все разного размера, но каким-то образом они гармонируют друг с другом. Тео обводит их взглядом. Семейный отдых в экзотических местах; свадебные фотографии; обветренные дети в резиновых сапогах на берегу моря; внуки, уютно устроившиеся под клетчатыми пледами на мягких диванах; даже домашние животные. Невероятная разница с тем домом, где вырос Тео: там единственной фотографией на стене было фото его отца, сделанное в 1984 году во время вручения ему награды за игру в гольф. Тео поворачивается к Ларри Найту. Теперь он понимает, почему не сложилось партнерство у этого человека и отца. Они – полные противоположности. Тео ощущает внезапную тоску по тому, каким могло бы быть его детство, если бы он воспитывался в этой семье, где братья и сестры в резиновых сапожках строили замки из песка на зимних пляжах; в этом доме, где было полно собак, кошек, морских свинок и хомячков; в доме, наполненном любовью и смехом, а не страхом и покорностью. На стенах коридора запечатлена счастливая семейная жизнь. Он хочет, чтобы у них с Джен было так же, если им повезет стать родителями. Затем Тео вспоминает, какой грустной выглядела Джен, когда он уходил от нее сегодня вечером. Как она сидела на диване с грелкой, прижатой к животу, ее прекрасные светло-зеленые глаза блестели от слез, которые она старалась не проливать. Еще одна менструация, еще один несбывшийся шанс. Он не хотел оставлять ее, но она настаивала. «Только привези мне коробку “Молтизерс”[15], я их так люблю», – мягко попросила она, когда он поцеловал ее на прощание. – У вас прекрасный дом, – говорит Тео совершенно искренне. Два пожилых золотистых ретривера с седыми усами подходят к нему, и он наклоняется, чтобы погладить их. Ларри улыбается в ответ. – Пойдем, – говорит он, хлопая Тео по спине, как будто знает его много лет. – Пройдем в гостиную. Не откажешься от чашки чая? Мардж, – кричит он, прежде чем Тео успевает ответить. В коридоре появляется та же самая женщина, которая на фотографиях стояла в обнимку с Ларри, – только сейчас она заметно постарела. Она высокая, с выступающими скулами и белыми волосами длиной до плеч, в шелковой блузке и темных брюках. – Это Тео, сын Виктора, – представляет гостя Ларри. – Здравствуй, Тео, – говорит она, вежливо пожимая ему руку. – Приятно познакомиться. Чашечку чая? Тео с удовольствием соглашается и следует за Ларри в уютную комнату в передней части дома. Он садится на край дивана, а Ларри устраивается в кресле, один из ретриверов ложится у его ног. Другая собака запрыгивает на диван рядом с Тео и кладет голову ему на колени. Ларри посмеивается. – Ты нравишься Бонни. Тео гладит ее по голове. – Я люблю собак. Надеюсь, однажды мы с женой заведем хотя бы одного пса. – Что ж, – говорит Ларри, сложив руки на своем большом животе, – я был удивлен, когда ты вдруг возник словно ниоткуда. Я не видел Виктора уже… чертову прорву лет. Как он поживает? – Хорошо, спасибо. Он на пенсии. – Как твоя мама? Я был на их свадьбе… Сколько же с тех пор прошло времени? Тридцать пять лет, кажется. – Мама… она умерла четырнадцать лет назад. Несчастный случай. Лицо Ларри вытягивается. – Мне жаль это слышать… Она ведь была еще молодой. – Да. Слишком молодой. – Тео сглатывает слюну. – Я знаю, может показаться странным, что я попросил о встрече с вами, но… – Он смотрит на человека с добрым лицом, на человека, у которого большая счастливая семья, и понимает, что может быть откровенным. – Я нашел у отца кое-что, и это вызвало больше вопросов, чем ответов. – Бывает. – Вы с моим отцом совместно основали клинику. Еще в семидесятых. – Да, верно. Частная практика. Мы работали вместе много лет. – И я хочу узнать… – Тео делает паузу, когда входит Мардж с двумя кружками. Он берет у нее одну, стараясь держать кружку подальше от головы Бонни, которая все еще лежит у него на коленях. – И ты хочешь узнать… – напоминает Ларри, когда Мардж выходит из комнаты. Тео сосредотачивается, пытаясь собраться с мыслями. – На самом деле я даже не знаю, что именно. Все началось с того, что я нашел на столе у отца газетную вырезку. – Он колеблется. – Вы слышали когда-нибудь о Роуз Грей? Ларри задумывается. – Мне это имя незнакомо. – А о Саффрон Катлер? Ларри качает головой. – Мой отец невероятно скрытный человек. Он даже никогда не говорил мне, что у него был деловой партнер. Ларри терпеливо смотрит на Тео поверх ободка своей кружки, ожидая, когда тот перейдет к делу. – Почему вы с моим отцом решили прекратить совместную работу? Ларри глядит с сожалением. – Пожалуй, из-за одного нехорошего дела. Сердце Тео начинает часто биться от предвкушения… и одновременно от страха перед тем, что может рассказать Ларри. – Мой отец сделал что-то плохое? – Никто не знает точно… Конечно, Виктор всегда утверждал, что он невиновен. Но все же одна молодая женщина подала на него жалобу. Извини, тебе будет нелегко это услышать. Тео собирается с силами. Что бы это ни было, он знает: вряд ли это будет хуже картин, которые он рисовал себе. – Эта женщина пожаловалась, что Виктор вел себя с ней неподобающим образом. Во время процедур. Сердце Тео замирает. Из всех различных вариантов, которые он представлял себе, этот не приходил ему в голову. – Разве с ними в кабинете не должны были находиться медсестры? – Это были семидесятые годы, – произносит Ларри так, словно это все объясняет. – Та женщина подала на него в суд? – Она обратилась в полицию. Но это было ее слово против его слова. Тео может себе представить, как трудно было сорок лет назад женщине добиться того, чтобы ее выслушали и поверили ей. В нем поднимается жаркий гнев от мысли, что его отец мог быть способен на что-то столь ужасное, и он делает глоток чая, пытаясь погасить этот гнев. Он не может поддаваться эмоциям, не сейчас. Только не сейчас. – Вы помните имя той женщины? Ларри задумывается на несколько мгновений. – Я не могу вспомнить. Возможно, Сандра, но я могу ошибаться… К сожалению, она покончила с собой год спустя. Чай в желудке Тео превращается в лед. – О боже, это ужасно… Ларри серьезно кивает. – Я знаю. – После этого вы и попросили моего отца уйти из клиники? – Я хотел ему поверить… – Но не поверили? Ларри вздыхает.