– Дело не только в этом. Были и другие вещи. Тео всегда знал, что его отец скор на гнев и помешан на контроле, но считал его блестящим врачом. Дома он мог вести себя как сволочь, но на работе помогал спасать жизнь и здоровье людей. – Кто-нибудь еще подавал жалобу? – К счастью, такую – никто. – Ларри потягивает свой чай. – Но вы сказали, что были и другие вещи? – Ну, в течение нескольких месяцев после обвинения мы просто перестали… ладить; думаю, это правильное слово. Мне кажется, мы хотели разного. Твой отец, как ты, конечно, знаешь, очень амбициозный человек. А я… я стремился к более спокойной жизни. Тео чувствует, что Ларри чего-то недоговаривает. – Вы поддерживали связь? Он кивает. – Общались мы нечасто, учитывая, сколько времени прошло. Мы бывали на одних и тех же конференциях. Несколько раз Мардж тоже видела его на встречах коллег, хотя он никогда не приводил на них твою мать. Это не удивляет Тео. Его отец всегда предпочитал разделять свою рабочую и домашнюю жизнь, за исключением тех случаев, когда его маме приходилось приглашать на ужин кого-то из его коллег. – Я следил за его карьерой. Мне было приятно видеть, что у него все хорошо. Я надеялся… Я очень надеялся… что между Виктором и той женщиной просто вышло недоразумение. – Когда вы видели его в последний раз? Ларри задумчиво щурится. – Дай-ка подумать… пожалуй, лет четырнадцать-пятнадцать назад. Да, точно, это было на конференции, осенью две тысячи четвертого года. – Это было через несколько месяцев после смерти моей мамы. Ларри немного мрачнеет. – Вот как?.. Виктор не сообщил мне об этом, но мы беседовали совсем недолго. Это был короткий, чисто деловой разговор. Бонни решает, что ей слишком жарко на диване, спрыгивает вниз и плюхается у ног Тео. Тот подается вперед, чтобы поставить свою кружку на кофейный столик. – Могу я вас кое о чем спросить? – говорит он. – И, пожалуйста, ответьте мне честно. Не беспокойтесь о моих чувствах. – Конечно, – Ларри кивает. – Как вы думаете, мой отец действительно дурно обошелся с той молодой женщиной? Вы считаете, она говорила правду? Лицо Ларри омрачается. – Ну, это только мое мнение… Против твоего отца никогда не выдвигалось никаких официальных обвинений, ты должен это понимать. И в то время я очень хотел ему верить. – Я знаю… но верите ли вы ему сейчас? Ларри молчит некоторое время. Тео почти видит, как он мысленно взвешивает все аргументы. В конце концов он говорит: – Мы никогда не узнаем наверняка. Но сердце подсказывает мне, что та женщина не выдумывала. Что бы ни произошло в тот день в клинике, она действительно считала, что твой отец поступил неподобающим образом. Тео становится холодно. Он пришел сюда за ответами, но теперь у него больше вопросов, чем когда-либо прежде… 20 Роуз Январь 1980 года Я слишком привыкла к тому, что есть только ты и я, и поначалу было странно, что в доме живет кто-то еще; странно было делить с кем-то единственную ванную комнату, маленькую кухню, быть очень тактичной, выбирая, какой из четырех телеканалов смотреть. Это было похоже на то, как если бы в коттедже кто-то непрерывно гостил, и мне было трудно расслабиться. То же самое я чувствовала по отношению к нашей прошлой квартирантке, Кей, и эти чувства так и не прошли. Я надеялась найти работу, когда ты подрастешь и пойдешь в школу, но до тех пор единственным способом заработать деньги была сдача в аренду комнаты в нашем доме. Однако было одно отличие от Кей: ты сразу же привязалась к Дафне. Она была для тебя словно тетя и, хотя со мной почти всегда молчала, с тобой болтала непринужденно, словно ей было комфортнее в присутствии ребенка. Дафна часами сидела с тобой на коврике из овечьей шкуры в гостиной, играя с твоими куклами Синди. Она даже связала для твоей любимой куклы комбинезон, темно-зеленый с кремовым. Тебе он очень понравился. Я предполагала, что большую часть времени Дафна будет оставаться в своей комнате, но каждый вечер она приходила и сидела с нами, заваривая для меня чай, хотя только что вернулась домой после смены в пабе. Каждую неделю она приносила дрова для камина. Дафна была заботливой. Она работала уборщицей в «Олене и фазане», поэтому ее не было дома почти до обеда, а ты ходила в детскую игровую школу три раза в неделю по утрам. Мы обычно садились ужинать в одно и то же время – Дафна любила готовить тушеное мясо в одной из моих старых закопченных кастрюль, которые достались мне от родителей. Чаще всего на плите булькало именно это рагу, а иногда, если Дафна была в настроении, она добавляла к нему клецки. Той зимой она в основном и питалась этим густым мясным рагу. – Это дешево и просто, – говорила Дафна, нарезая морковь так профессионально, что я подумала, не работала ли она когда-нибудь в ресторане. Дафна много времени проводила на кухне, в своем мешковатом джемпере с дырявыми манжетами, который, как я подозреваю, она вязала сама. Нарезая мясо, которое ей удавалось приобрести по дешевке у мясника, стояла возле разделочного столика на одной ноге, а вторую подгибала, как фламинго. – О, у меня было столько разных работ за эти годы, – сказала Дафна в ответ на мой вопрос. – Чего я только не делала! Даже тогда, в самом начале, когда все было хорошо, когда я не знала, что ждет меня впереди, что-то в Дафне интриговало меня. Не считая той первой ночи, мы, казалось, заключили негласное соглашение не говорить о нашем прошлом. Но я обнаружила, что хочу узнать о ней больше, понимая при этом, что, если загляну слишком глубоко, она может сделать то же самое со мной – а тогда откроются обстоятельства, которые могут подвергнуть нас опасности. От чего или от кого бежала Дафна? Но в то время, особенно в первые несколько недель, я чувствовала себя в большей безопасности, чем раньше, – ведь в доме появился еще один взрослый человек. Я чувствовала, что обо мне заботятся, и это было прекрасное, необычное чувство. То, чего я не чувствовала со времен Одри. Стояла холодная зима. Наши окна в свинцовых переплетах были матовыми от конденсата, а на внутреннем стекле лежал тонкий слой инея. Каменный пол на кухне был холодным, как лед на катке, – мы чувствовали это даже сквозь теплые носки, – но в нашем маленьком коттедже было уютно: только мы втроем, вдали от посторонних людей. В безопасности. * * * Через несколько недель после переезда Дафны к нам, когда ты уже спала, а мы с ней сидели и смотрели по телевизору «От сердца к сердцу», она спросила, не хочу ли я пойти с ней в паб как-нибудь вечером. Я жила очень замкнуто, максимум общалась с Мелиссой на редких встречах «Женского сообщества» или когда помогала в местной церкви, пока ты была в игровой школе, – и даже тогда беспокоилась, не слишком ли я открываюсь, не становлюсь ли чересчур беспечной? – Может, Джойс и Рой присмотрят за Лолли? – предложила Дафна. – Мы вернемся не очень поздно. Джойс и Рой были славной пожилой парой, жившей по соседству в коттедже, похожем на наш, только крыша у них была не из дранки. Они любили тебя и иногда присматривали за тобой, когда я два раза в месяц посещала службу в церкви. Я доверяла им. Они не были сплетниками, не задавали слишком много вопросов; у них был единственный сын чуть младше меня, которого они редко видели, и не было внуков. Они дарили тебе подарки на дни рождения и Рождество – скакалки с раскрашенными вручную ручками, волчки и неваляшки, – а когда Джойс в своем палисаднике подрезала розы, она всегда оборачивалась, чтобы поздороваться, и ее лицо светлело, когда она видела тебя. Мне было неудобно просить их присмотреть за тобой только ради того, чтобы я могла пойти в паб. Но Дафна была так воодушевлена перспективой, ее мелкие зубы сверкали в улыбке, волосы прядями ниспадали на плечи… Она была единственной знакомой мне женщиной моего возраста в деревне. Что плохого в том, чтобы пойти куда-нибудь на один вечер? Выпить немного и вести себя как нормальные женщины за тридцать, а не как две отшельницы? Поэтому я решилась на это, а когда на следующий день попросила Джойс и Роя помочь, те с радостью согласились. Они пришли на следующий вечер – в пятницу – и принесли для тебя трубочку «Смарти», а я сказала, что ты можешь лечь спать немного позже, чтобы побыть с ними. Но на сердце у меня все равно было тяжело, когда я махала тебе на прощание. Ты стояла на пороге между Роем, одетым в коричневый кардиган с большими пуговицами, и Джойс, облаченной в цветастое платье; свет из прихожей лился на подъездную дорожку. А потом, когда Джойс закрыла входную дверь, нас окружила темнота. Воздух был настолько холодным, что наше дыхание превращалось в пар, а на земле сверкал иней. Мы держались друг за друга, чтобы не поскользнуться на склоне, спускаясь к деревне. Дафна была в своем бархатном пальто с аппликациями, черном поло и расклешенных бордовых брюках из вельвета, вокруг ее шеи был намотан длинный шарф, а я переоделась в длинное платье в цветочек и сапоги, натянув поверх толстую овчинную дубленку, которую купила в благотворительном магазине пять лет назад. Я старалась не волноваться о том, что мы вдвоем в этой темноте, старалась не думать о том, что за нами могут наблюдать из-за живой изгороди, говорила себе, что никому не придет в голову искать меня в Беггарс-Нук. Вместо этого я пыталась сосредоточить внимание на Дафне, моей квартирантке, на женщине, которая – несмотря на все обещания, данные мною самой себе после изгнания Кей, – постепенно становилась мне другом. – Ты уверена, что нормально ходить в «Олень и фазан», хотя ты там работаешь? – спросила я. Дафна пожала плечами. – А что такого? Там тепло. Там есть выпивка. И это избавляет нас от необходимости куда-то ехать. Я ненавидела водить машину, хотя иногда, по необходимости, делала это. Но то, что мамин «Моррис Марина» был припаркован у коттеджа, давало мне дополнительное ощущение безопасности: в случае чего я смогу быстро удрать вместе с тобой. Снаружи паб выглядел нарядно, словно на рождественской открытке. Дверной проем все еще обрамляли гирлянды, квадратные окна, обрамленные каменными плитками, запотели, но я различала силуэты людей, толпящихся внутри. Когда мы вошли, на нас обрушилась какофония шума и запах алкогольного перегара вперемешку с арахисом. Группа пожилых мужчин стояла в углу и играла в дартс, а на музыкальном автомате кто-то поставил «Don’t Bring Me Down» группы ELO. Когда мы вошли, из-за барной стойки выглянул Джоэл, хозяин заведения. Он доброжелательно улыбнулся мне, как всегда. Но когда заметил Дафну, лицо его слегка помрачнело. Мне стало интересно почему. Такое поведение меня насторожило, и я снова вспомнила, что не знаю Дафну по-настоящему. Я не могла ослабить бдительность. Это было утомительно – постоянно быть начеку, как один из гвардейцев, охраняющих Букингемский дворец, – но я жила так уже четыре года. Обычно Джоэл был невероятно добродушным, одним из самых веселых людей, которых я встречала в жизни, а когда он улыбался, что случалось часто, от губ к крыльям носа пролегали складки. Возрастом около сорока лет, он был красив на грубоватый, приземленный лад, говорил с теплым акцентом Уэст-Кантри и питал любовь к джемперам с рельефным узором. И прежде Джоэл был добр ко мне. Когда я только приехала в деревню, беременная тобой и боявшаяся собственной тени, он помог мне. Я тогда ошибочно решила, что за мной следят, потому что какой-то мужчина (впоследствии выяснилось, что это Мик Бракен с фермы на краю Беггарс-Нук), ничего не подозревая, выгуливал свою собаку позади моего дома, на участке, который, как я теперь знала, принадлежал ему. Джоэл тогда усадил меня на один из барных стульев, сделал мне чашку кофе и подождал, пока я перестану дрожать. Он не задавал никаких вопросов, не пытался заставить меня рассказать ему, чего или кого я так боялась. Он просто успокаивал меня своим присутствием. Я часто жалела, что Джоэл не в моем вкусе. – Чем могу вам быть полезен, дамы? – спросил он из-за барной стойки. – Что будете пить? – Я угощаю, – заявила Дафна, доставая кошелек из бахромчатой сумки. – В благодарность за то, что ты позволила мне поселиться у тебя. Я заметила взгляд, которым она обменялась с Джоэлом, и это вызвало у меня тревожное чувство, как будто они знали что-то, чего не знала я. Я заказала сухое белое вино, Дафна взяла то же самое, и мы сели в углу у камина, на другой стороне от мужчин, играющих в дартс. – Ты нормально ладишь с Джоэлом? – спросила я, скидывая дубленку и стараясь говорить непринужденно. Тот стоял к нам спиной, наполняя стакан напитком янтарного цвета из бутылки, закрепленной на стене. – Полагаю, да. А что? – Я просто ощутила… не знаю… какое-то напряжение между вами. Дафна откинула волосы с лица. Сегодня она накрасила глаза сильнее, чем обычно, густо подведя их синим, – из-за этого они казались огромными. Что, надеялась кого-то подцепить? Мне захотелось рассмеяться от этой мысли. Джоэл был здесь единственным мужчиной, которого можно было назвать приемлемым. Дафна понизила голос и наклонилась ко мне через стол. Я чувствовала запах вина в ее дыхании. – Он кое-что сделал. Вскоре после того, как я приехала сюда. Он был очень настойчив, приставал ко мне…