— Викторыч, а пошёл ты нахер со своим милосердием. Там, сука, два дебила взяли в заложники двадцать пять детей. И ради чего?! Орал Хмель, брызжа слюной. Капитан Орехов удивленно смотрел то на генерала, то на агента с коротким автоматом, в бронежилете и каске. — Ради того, чтобы смотаться в США, Викторыч! Это какое к ним надо применить снисхождение?! Да их убить мало! Их надо четвертовать, а поганые куски отдать волкам на съедение! И снять это на пленку, которую показать потом их родителям! Капитан из Сарапула схватился за голову. — Да не кричи ты! — осадил Ткачёв Хмеля. — Чего людей пугаешь?! Агент махнул рукой, развернулся, и, скрипя снегом под тяжелыми шагами, пошёл к своей группе. Они все вместе прилетели в Сарапул специальным рейсом, организованным Андроповым. Никогда ещё в СССР не было случая захвата детей в заложники и, понятное дело, КГБ и милиция поначалу растерялись. Не было для таких случаев ни переговорщиков, ни специально обученной команды. Андропов решил доверить операцию группе Ткачёва — на данный момент она была единственным боеспособным подразделением, имеющим хоть какой-то опыт силовой работы. Хмель, Шмель и Пантера стояли чуть поодаль от любопытных глаз и выглядели инопланетянами в своих костюмах и с пуленепробиваемым щитом. Где сумел достать этот щит Хмель, Ткачёв так и не узнал — есть снаряжение, значит, может пригодиться. — Я пойду с вами! — крикнул Ткачёв Хмелю вдогонку. — Товарищ генерал! — пролепетал капитан Орехов. — Не обсуждается, — Андрей Викторович пошёл за Хмелем. За ним побежал и капитан. Пока Ткачёв нацеплял броник, каску и проверял оружие, капитан рассказывал. — В классе осталось восемь мальчиков. Дезертиры усадили их у стены. Один держит ребят под дулом автомата, другой нервничает — кругами ходит по классу. Мне притащили из воинской части ящик с дымовыми гранатами. Можно попробовать их кинуть, а потом ворваться в класс… Ткачёв взглянул на три окна на втором этаже школы. Там два солдата срочной службы, утром ушедшие из караула с оружием, зашли в класс к десятиклассникам и потребовали загранпаспорта с разрешением на въезд в США. И самолет, который их туда доставит. Один срочник был родом из Туркмении, но казах по национальности. Второй — русский. Пока летела группа Ткачёва, капитан Орехов вступил с ними в переговоры и вывел из класса девочек. Заложники-мальчишки держались бодрячком. По истечении десяти часов, террористы стали проявлять беспокойство. Орехов тоже нервничал, хоть и командовал операцией Ткачёв. Генерал-то улетит в Москву, а капитану оставаться, да ещё потом ворох документов писать. — Нет, — сказал Андрей Викторович, подумав. — Мы не будем применять дымовые гранаты. Террористы могут начать палить во все стороны и перебьют детей. Надо их обмануть. Кто там? Полуграмотный казах, да слабовольный русский. Их надо брать живьем, чтобы потом узнать причины такого поступка. Они нервничают, растеряны… Прошло уже много времени, а их надо как-то успокоить. — Я знаю, товарищ генерал! — возбужденно заговорил Орехов. — Я зайду в класс и скажу, что паспорта для них готовы. Пусть отпускают детей, а я останусь вместо них. Когда выйдет из класса последний ребёнок — вы врываетесь… А я лягу на пол. — Дельно, — кивнул Хмель. — Только захотят ли они выпускать детей? — Наибольшую угрозу представляет казах — Колпакбаев. Он старше и мощнее. Второй — Мельников, худой и нервный, но нерешительный. Постоянно сидит под окном, автомат стоит у стены. Я подойду к Колпакбаеву, и если он вздумает поднять оружие, то брошусь на него. — Не проще вытащить обоих к незащищенному окну и убрать? — усмехнулся Шмель. — А то мы развели тут антимонию. — Я же сказал, что будем брать живьём, — строго взглянул на него Ткачёв и повернулся к Орехову. — Капитан, я так понимаю, что террористы вам доверяют. — Вроде, да… — Дожидаемся паспортов и тогда делимся на две группы. Я и Шмель подойдём к двери с одной стороны, Хмель с Пантерой — с другой. Сыграем на доверии, капитан. К казаху не подходите — встанете у двери. Как только последний мальчишка выйдет в коридор, вы небрежно скажете — я пошёл за паспортами. И тут же быстро уходите. Тогда вступаем в дело мы… — А если они не поверят? — засомневался Шмель. — Поверят, — убежденно сказал Ткачёв. — Поверили один раз, поверят ещё… Обувь пришлось снять, чтобы не топать по пустому коридору. Орехов из школьного радиоузла предупредил террористов, что он идет к ним и теперь он стоял перед дверью в класс. Постучал и зашёл. Ткачёв с агентами тут же подошли к двери с двух сторон. Из класса послышались голоса. — Ваши паспорта готовы, поэтому незачем держать в классе мальчишек. Ребята, а ну давайте на выход. Дверь приоткрылась и в коридор стали выходить десятиклассники. Ткачёв показал им стволом автомата, чтобы не задерживались. Первый кивнул и заспешил на выход с этажа. За ним пошли другие. — Ну, вот. Я за паспортами… Из класса вышел капитан и спокойно пошёл вслед за десятиклассниками. Хмель поднял руку, растопырив пальцы. Пока Ткачёв силился понять значение этого жеста, из класса раздался крик: — Где Орехов?! Он обманул нас! Дверь распахнулась, и в коридор выскочил парень в армейском ватнике и валенках. Увидев агентов, на миг застыл, а потом бросился обратно в класс, отбросив автомат. — Пошли! — крикнул Хмель и прыгнул за ним. Ткачёв последовал за Хмелём и увидел, как другой парень — черноволосый и темноглазый, стоявший в трех шагах от двери, поднимает автомат. Рефлекс бывшего опера сработал мгновенно. Генерал кувырнулся по полу, схватил автомат парня за рожок, быстро отщелкнул его, одновременно ударив ногой в пах террориста. Тот, падая на спину, выпустил оружие. И тут Ткачёв понял значение позывного «Пантера». Из-за спины Хмеля на упавшего солдата прыгнула кошкой агент. Придавила коленом шею, заломила руки за спину, шустро перевернув на живот террориста. Хмель уже «пеленал» испуганного второго солдата. — Ты вот что, Колпакбаев, — Ткачёв поморщился от боли в спине. — Лучше скажи, кто вас надоумил на такое? Андрей Викторович подумал, что уже не такой прыткий, как в Зареченске. «Кабинетная работа — ети её мать!» — Поздравляю, генерал, с отлично проведённой операцией! — Трефилов крепко сжал ладонь Ткачёва. — Юрий Владимирович подал на вас наградной лист. — Капитан Орехов заслуживает награды. А я что? — Не скромничайте, Андрей Викторович, — улыбнулся Трефилов. — Ваша группа сработала очень оперативно. Да так, что об операции даже в соседних городах не знают. И десятиклассники молодцы. Говорят, пришли на уроки, как ни в чём не бывало. — Их выдержка и поступок тоже заслуживают награды. — Несомненно, — Трефилов внимательно взглянул на Ткачёва. — Думаю, что у вас есть ещё что-то… — Да, Анатолий Романович, — кивнул генерал. — До прибытия милиции мы успели немного «поработать» с террористами… И выяснили несколько неприятных деталей. Трефилов указал Ткачёву на стул. — Слушаю. Андрей Викторович присел и тяжело вздохнул. — Колпакбаев рассказал нам, что до призыва в армию он вступил в националистическую организацию. Ему там хорошо промыли мозги. И он целенаправленно шёл на преступление. Не в результате неуставных отношений, или ещё какой-то личной беды, а именно по настоятельной просьбе своих «товарищей». Интересен тот факт, что руководитель его организации встречался с неизвестным человеком, говорящим с заметным акцентом. Но человек не был русским. — Пока это ни о чём не говорит, кроме того, что имеется наличие некой антисоветской организации, — задумчиво возразил Трефилов. — Да, но руководитель и неизвестный общались на туркменском языке. Вряд ли европейцу нужно знание этого языка в туристических целях. К тому же, разговоры шли о возможном проведении терактов. — А вот это уже интересно, — Трефилов достал блокнот. — Что-то ещё? — Да. У нас была возможность после ареста Колпакбаева составить фоторобот неизвестного. — И? — Это бывший помощник атташе по культуре посольства ФРГ. Мы подняли данные оперативного наблюдения и выяснили, что помощник был в то время в Туркмении, но местные «топтуны» его прозевали почти на полдня. И ещё… Этот же человек полгода назад был в Литве по туристической путёвке. Трефилов покачал головой и повернулся к окну. — Вот откуда у вас, Андрей Викторович, такое свойство, что из законченного эпизода вы начинаете тянуть ещё массу нитей? — Анатолий Романович, но не может быть, чтобы вот так — с бухты барахты, молодой человек, комсомолец, выросший на идеологии равенства и братства, вдруг взял в заложники детей, ради того, чтобы ему дали уйти в США! Это как надо поменять что-то в сознании?! Трефилов как-то обречённо взглянул на собеседника. — Да правы вы, Андрей Викторович, — он устало махнул ладонью. — Что намерены предпринять? — Думаю, что эту организацию в Туркмении необходимо ликвидировать. Но для начала я бы за ней понаблюдал. Правда, найти агентов для наблюдения довольно сложно. Нужны местные, а связей там у меня нет. — Зато есть у вашего секретаря… И ещё. Я вам дам человека в ГРУ. Он найдёт среди местных нужных вам людей. Вот с Прибалтикой сложнее, но там много русских. Думаю и в Литве мы найдём нужные нам контакты. Лиза обрадовалась приходу Ткачёва. Болезнь отца и угроза полного одиночества измучили женщину, а моложавый генерал ей очень нравился. И она подумала, что сейчас ей просто необходима его поддержка, его присутствие рядом с ней. Ткачёв выглядел усталым и обессиленным. — Андрей Викторович, я вас сейчас накормлю, — засуетилась Елизавета. Генерал попытался протестовать и хотел сказать, что он пришел не ужинать, а по делу. Но вскоре запахи горячего мяса и свежих овощей вытеснили мысли о работе. А предложение выпить коньячку — вообще, отодвинули эти мысли на самый задний план.