Ната и радовалась, но недолго. Войдя в квартиру и пройдя по комнатам, она почувствовала уже совсем другие чувства. Сначала это было смятение, потом отчаяние и даже что-то похожее на ужас. Любовно обставленная квартирка ее тети Зои выглядела так, словно по ней пронесся какой-то ураган, который выхватывал самые дорогие или просто ценные вещи и оставлял после себя лишь жалкое барахло. – Макс! Как же так? Что случилось? – Где? – В квартире! Тут же пусто! – Ничего не пусто. Что нужно для жизни, все есть. – Но где весь тетин фарфор? Где картины бабушки? Хрусталь? – Я от всего этого избавился. Все эти статуэтки кошечек и собачек – это мещанство. – Это было не мещанство, а немецкий фарфор! Трофейный! Дед привез из Германии! – Тем более! – А мебель? – не унималась Ната. – Кровать – это тоже мещанство? Кровать в спальне у тети была старинной из резного ореха. Теперь ее не наблюдалось. – Она сломалась. – Ну, допустим. А буфет? – Его съел жучок. – А рояль? – Я на нем больше не играл. Он лишь занимал место. – Какое место? – воскликнула Ната. – Тут же пустыня! – Да, сейчас стало просторно. И мне это нравится. – Ты даже ковры продал! – ахнула Ната. – Куда ты их дел? – Продал. – Ладно, туркменские, они были хоть шерстяные и ручной работы. Понимаю, за них можно было выручить хорошие деньги. Но синтетические? Как ты их-то сумел втюхать? Кому? – Ковры ушли оптом. Ната ахнула снова. – Оптом, значит, за копейки! Она пристально вгляделась в лицо Макса. Да, он был трезв, но выглядел все равно как-то неважно. Вид у него был нездоровый. Кожа бледная, глаза покраснели и опухли. Сам кузен был весь какой-то дерганый, не мог и минуты спокойно усидеть на месте, то вскакивал, то снова садился. – Макс, ты здоров? – Абсолютно! Ната задумалась. Братец говорит, что не пьет, и спиртным от него не пахнет. Но раньше, когда Макс пил, вещи из дома не пропадали. А сейчас они не виделись чуть больше двух лет, и за это время Максим умудрился спустить всю обстановку, все ценные вещи, которые приобретались в дом несколькими поколениями его семьи. Впрочем, раньше Максим жил со своей мамой, которая приходилась родной сестрой матери самой Наты. Тетя Зоя – мама Максима умерла два с половиной года назад. Видимо, при ней Максим не решался продавать мебель и прочее, а оставшись один, почувствовал свободу и разгулялся не на шутку. – И как же ты теперь будешь жить? Тебе даже спать не на чем! – У меня есть раскладушка. – Раскладушка! Значит, нечего рассчитывать на то, чтобы переночевать у Макса. А Ната, признаться, в душе очень рассчитывала на гостеприимство своего братца. Идти домой среди ночи и одной ей очень не хотелось. Но спать на раскладушке или, того хуже, на полу, тоже не хотелось. – А для гостей у меня есть кресло. Оно раскладное. Кресло было старым, но далеко не антикварным. Видавшее виды кресло. Видимо, поэтому оно и уцелело, на него попросту никто не польстился. – Ну что же, по крайней мере, будет, где устроиться на ночь. – Ты остаешься? – А ты хочешь, чтобы я среди ночи брела домой? – Я мог бы тебя проводить. И тут совсем недалеко! Всего-то несколько остановок пройтись. Ната выглянула в окно. Там гудел ветер, по небу ползли тучи, явно собирался дождь. Вечер был хоть и летний, но не из тех, когда приятно погулять. – Если ты не против, я лучше останусь. Максим выглядел смущенным. – Понимаешь, тот человек… мне не удалось с ним договориться, он скоро придет. И было бы крайне нежелательно, чтобы он увидел тебя. – Почему? Ты ждешь женщину? Боишься, что она примется ревновать? – Нет, нет, ничего такого. Это мужчина и… Увидев лицо Наты, он обреченно махнул рукой: – Ладно! Если уж ты так хочешь, то оставайся. – Очень любезно с твоей стороны, – проворчала Ната. – Но только сиди в этой комнате и никуда из нее не высовывайся. – Ладно. Но братцу этого показалось мало. – И ни звука, поняла? – Уговорил. – Сиди, как мышка, или даже лучше, словно бы тебя вовсе тут нет. – И не дышать? – Дышать можешь, – великодушно разрешил ей Максим. – Но только тихо. Все это было до такой степени загадочно и пугающе, что Ната просто не могла теперь уйти. С ее братцем творилось что-то неладное. И ее долг, как его единственной родственницы, было разобраться, в чем тут дело. Ната хоть и была младше своего кузена, но всегда чувствовала ответственность за этого нескладного, по-своему хорошего, но какого-то неустроенного человека. Глава 4 Какое-то время после того, как Ната устроилась на раскладном кресле, ничего не происходило. Она уже начала погружаться в дрему, как вдруг раздался звонок в дверь. Ната машинально открыла глаза и покосилась на часы. Ничего себе! Половина второго ночи! Ни одному порядочному человеку в такое время не придет в голову соваться к чужим людям. Да и хорошие дела под покровом ночи редко делаются, в ночи все чаще всякие манипуляции противозаконные совершаются. Поэтому не было ничего удивительного в том, что Ната насторожилась. Сопоставив ободранную до голых стен квартиру, нервозное поведение своего братца, его желание спихнуть гостью куда-нибудь от себя подальше, Ната мигом навострила свои ушки. Но, увы, услышать что-то дельное ей не удалось. Кузен с его ночным визитером говорили вполголоса, слова сливались в один монотонный бубнеж. Единственное, что сумела разобрать Ната, визитер был один и это был мужчина.