— Умер ли он от военных действий или нет, — заметил он, — но в ночь его смерти из его дома пропал золотой посох. — Я не забыл об этом, — сухо ответил сэр Клинтон. — Так что при любом раскладе той ночью произошло преступление, — продолжил Уэндовер. — И эта кража связана с Пирбрайтом, ведь посох был найден в его саду. — Это также не укрылось от моего внимания, — еще суше заметил сэр Клинтон. — И он был спрятан в саду незадолго до того, как мы его откопали, хотя украден он был задолго до этого, — продолжал Уэндовер, не обращая внимания на тон сэра Клинтона. — Значит, какое-то время он был спрятан где-то еще. Когда мы шли вдоль ручья близ лагеря Цезаря, мы наткнулись на признаки того, что кто-то недавно копал. Очевидно, вор прятал там посох. Возможно, Пирбрайт заметил это, выкопал золото и спрятал в собственном саду, где мы его и нашли. — Сквайр, вы так уверены, будто знаете это, как свои пять пальцев. — Ну, в любом случае, это дает мотив для убийства Пирбрайта, — удовлетворенно заключил Уэндовер. — Возможно, Пирбрайт узнал человека, закопавшего золото — вот и появилась необходимость ликвидировать Пирбрайта, прежде чем тот начнет говорить. — Вы так думаете? — возразил сэр Клинтон. — Допустим, вы застали меня за тем, что я закапываю серебряную ложку в лагере Цезаря. Значит ли это, что теперь у меня появилась необходимость убить вас только для того, чтобы скрыть свою клептоманию? Мне кажется, что это крайность. Проще признать себя виновным в краже и получить три месяца тюрьмы, а не виселицу. Но это мое представление. Вы, конечно, можете смотреть на это по-другому. — Но ведь если бы кто-то был уличен в краже, это привело бы и к обвинению в убийстве Роберта Деверелла? — Я не против того, чтобы вы размышляли, сквайр. Но когда вы начинаете предполагать, что я пришел к тому же выводу, что и вы, думаю, мне нужно возразить. Я никогда не говорил, что у ручья было закопано золото. Не говорил я и о том, что Пирбрайт видел копавшего там человека. Не утверждал, что Роберт Деверелл был убит… О! Звонок телефона! Думаю, это меня. Он прошел к аппарату. Разговор был короткий, а реплики старшего констебля — односложными, так что Уэндовер не понял ничего из услышанного. Наконец, сэр Клинтон опустил трубку и вернулся на свое место. Уэндовер почувствовал, что его другу как-то не по себе. — Вы кажетесь встревоженным, — заметил он. — Что случилось? Прежде чем ответить, сэр Клинтон закурил. — Звонок, отвлекший меня от ужина, был от одного из моих людей. Я говорил вам о том, что они наблюдают. Итак, сквайр, Ашмун навестил вашего друга, Фельдена. — Но Фельден терпеть не может этого мулата, — смутился Уэндовер. — Нам внушали это, — флегматично ответил сэр Клинтон. — Но я этому не верил. — Но к чему это Фельдену? Зачем ему развлекать этого дикаря? — немного скептично продолжил Уэндовер. — «Это крадущееся малечо, что значит „злодейство“»,[25] — процитировал сэр Клинтон. — Не могу сказать, что удивлен. Все выглядит так, словно приближается кульминация. Но, думаю, мы держим под контролем все, кроме несчастных случаев. — А о чем был второй звонок — тот, на который вы только что ответили? — Он был от моего человека, сообщившего, что Эллардайс отправился в дом Фельдена. Выглядит, словно слет стервятников, не так ли? В то же время нам не остается ничего, кроме как ждать. Но вернемся к моменту, на котором мы остановились перед тем, как меня отвлек звонок. Вот новая информация. Помните того юнца, который копошился в кратере от бомбы, когда мы прибыли, чтобы взглянуть на тайник викингов? — Ноэль Ист? Да, я помню разговор с ним. — У него была горстка камушков, найденных на дне ямы. — Да-да, — припомнил Уэндовер. — Он еще рассказывал, что собрал все камни такого рода. Больше их там не осталось. — Верно. И ни вы, ни я не смогли ему рассказать, что же это такое. Теперь я узнал. Сегодня я навестил юного Ноэля и позаимствовал у него пару штук. Куратор Эмблдаунского музея считается довольно хорошим геологом, вот я и попросил его взглянуть на камни. Он сказал, что это касситерит, он же оловянный камень. — Ну надо же! — иронично заметил Уэндовер. — А вот меня это в самом деле заинтересовало, — заявил сэр Клинтон. — Это ведь обкатанное водой олово, и взялось оно из оловянных жил или горных пород, содержащих олово. — Как по мне, так вы слишком переполошились из-за какого-то камня, — пожал плечами Уэндовер. — Еще никто не разбогател, найдя горстку оловянных камней. — Никто, — согласился сэр Клинтон. — Но если бы кто нашел их источник, то мог бы сделать состояние — мы не так давно потеряли малайские оловянные шахты, а для современной индустрии этот металл важен. — И где же ваш источник? Сэр Клинтон вынул из папки копию карты, которую Уэндовер уже видел, когда они обследовали побережье ручья. — Сквайр, смотрите. Ноэль Ист нашел эти камушки на дне кратера от бомбы — то есть значительно ниже уровня и земли, и ручья. Как вы сами видели, касситерит обточен водой. Значит, ранее поток был глубже, чем сейчас. Он-то и принес оловянные камни. А в последствии, видимо, берега ручья обвалились и заполнили старое русло, так что теперь ручей протекает на сорок-пятьдесят футов выше прежнего уровня. Другими словами, если прокопать полсотни футов, то у вас есть шансы найти прежнее русло. — Возможно, — признал Уэндовер. — Но это еще не превращает два-три куска олова в полноценный источник. — Конечно, его придется искать, — парировал сэр Клинтон. — Допустим, вы прочертите линию, показывающую глубину русла в разрезе, она будет выглядеть примерно так. Довольно сильный уклон между точками В и С, длинный сравнительно ровный отрезок от С до D, и снова уклон, проходящий через точку F (кратер от бомбы) и до точки G (мост через ручей). И если поток несет тяжелые камешки, (а у касситерита высокий удельный вес), то они не станут накапливаться на участке с крутым уклоном — вода в таких местах течет быстрее. Следовательно, камни скопятся на участке с небольшим наклоном — между точками C и D, где течение медленное. — Должно быть, так, — признал Уэндовер. — А, теперь я понимаю, к чему вы клоните! Отрезок между звездочками на карте Ашмуна, так? И как раз где-то там мы нашли место, где кто-то копал. Кому-то еще пришла в голову та же идея, и он опередил вас, Клинтон. — А теперь до этой мысли дошли и вы, хоть для этого вас и потребовалось подтолкнуть, — ответил старший констебль. — Но лучше поздно, чем никогда, сквайр. Если на земле Родуэя есть залежи олова, то они находятся именно на этом участке. И не обязательно на глубине в полусотни футов. Может, и ближе. — Но вы же копали возле ямы и ничего там не нашли, — возразил Уэндовер. — И кто бы ни копал там до вас, он тоже не нашел там никакого олова. — Тоже верно, — признал сэр Клинтон. — Но это не доказывает, что он не мог копать где-то еще и более результативно. — Но мы не нашли признаков того, что копали где-то еще. — Снова верно. Но я допускаю, что он понял: глупо копать в траве, когда можно сделать это на гальке, у ручья. Вырыв яму и снова засыпав ее, он мог бы скрыть следы своей деятельности, раскидав гальку на поверхности. Я не могу этого доказать, но рассматриваю такой вариант как вполне вероятный. И я считаю вполне возможным то, что он нашел то, что искал — крупное месторождение касситерита. — А Пирбрайт мог заметить, как он копает, и проявить излишнее любопытство? — Конечно, это вполне согласовывается со всем, что у нас есть. — И если это по-настоящему крупное месторождение, то он мог решить «утихомирить» Пирбрайта, прежде чем тот начнет болтать о том, что видел? — Просто блеск, сквайр! И почему вы не подумали об этом самостоятельно? Уэндовер проигнорировал этот выпад. — Так что, суть в том, что кто-то знал о ценности земли и решил утаить это, чтобы получить побольше? — Насколько я понимаю. Изначально было девять наследников — восемь явных плюс Ашмун в качестве темной лошадки. Теперь их осталось только пять. Если кто-то из оставшихся наследников выкупит паи остальных, то прибыль от продажи увеличится. Увеличится она также и в случае очередной таинственной смерти кого-то из наследников. Но что тут поделать? У меня есть лишь догадки и совсем немного доказательств — чтобы убедить присяжных их слишком мало. Я знаю, как были убиты двое жертв. Это объясняет закон Генри, хотя я не знаю точного метода. У меня есть предположение насчет еще двух, и я собираюсь в ближайшее время раздобыть улики. И если я не ошибаюсь, то мы противостоим хитроумному злодею, сквайр. «Двуручному мечу», как у Мильтона. — И что за улики вы ищите? — Странные. Заказ льда, чей-то противогаз, склянка гиосцина, опилки никеля и одну из тех больших ловушек на кролика — в них они остаются живыми, а не как в капкане. Если бы все они попали мне в руки, думаю, я смог бы собрать головоломку. Но никто не может быть уверенным, что найдет искомое. Здесь нужно ждать и держать глаза открытыми. Глава XVII. Парень из ларца Уродливо улыбнувшись, Кеннет Фельден смотрел на коврик под своим гостем. Эллардайс растянулся на стуле, его лицо было беззаботно, а конечности расслаблены. Позади него, на тумбочке, стоял пустой стакан. Тлеющая в пепельнице сигарета испускала крохотный дымный завиток. Фельден засмотрелся на эту картину, но через мгновение-другое он подошел к Эллардайсу и грубо встряхнул его. Но тот почти не ответил ему, лишь сонно что-то пробормотав. Фельден склонился над ним и осмотрел расширенные зрачки. Затем, удовлетворившись, он прошел к двери и позвал из соседней комнаты своего второго гостя. Им был Джехуди Ашмун. Едва взглянув на пребывавшего в полубессознательном состоянии Эллардайса, Ашмун удовлетворенно улыбнулся — намного шире, чем Фельден. — Так вы с ним справились? — спросил он, склонившись над одурманенным человеком. — Полагаю, это то, что он и ему подобные называют «полубессознательным состоянием». Кеннет, вы не так уж плохо придумали — использовать против него его же медицину. В этой идее есть что-то поэтическое. Кстати, я постоянно забываю спросить, как вам удается получать гиосцин? — Везение само идет мне в руки, — объяснил Фельден. — Я знал, что Шипман хранил запас препарата. Эллардайс закупался у него. Довольно давно я зашел к Шипману вечером. Такой полуофициальный визит, я ведь смотритель, а его магазин в моем районе. Я притворился, будто беспокоюсь о том, что бомба может попасть в его здание, и яды с его склада разлетятся по улице. Опасность для публики и все такое. Он показал мне, где хранятся атропин и прочие алкалоиды. Первоначально я хотел ограбить магазин. Это довольно легко, если ты — смотритель и находишься вне подозрений. Но, к моему счастью, магазин Шипмана загорелся во время очередного налета. Все, что мне оставалось — это предложить свою помощь во время пожара. Храбрый парень и все такое. Не позволил остальным рисковать и входить в помещение. Меня еще похвалили за это. А я вышел из магазина с бутылочкой в кармане. После того, как огонь добрался до помещения, никто даже после тщательной ревизии не смог бы сказать, пропало ли там что-нибудь или нет. — Конечно, это лучше ограбления, — заметил Ашмун. — Это не оставило никакого следа Клинтону, как бы он не мнил себя великим сыщиком. Но даже получив препарат, я бы волновался о дозировке — сотую часть грана не так-то легко отмерить. — Это легко, если у вас есть лабораторные весы, — беспечно объяснил Фельден. — Вы принесли официальный костюм? — Как и книгу с формулировкой, — широко улыбнувшись, заверил его Ашмун. — Все будет чинно и организованно, не сомневайтесь. Он осмотрелся вокруг, и его взгляд остановился на занавесе, скрывавшем угол. Кажется, это позабавило его. — Саркофаг? — спросил он, кивнув в сторону угла. — Вы нашли пластину? Было бы жаль упустить шанс шаг за шагом исследовать результат. Не сомневаюсь, наша юная кузина будет впечатлена. — Все готово, — злобно улыбнулся Фельден. — Двигатель насоса подключен к этой вилке. Осталось только включить. — Он взглянул на часы. — Думаю, подошло время спрятать парня в ларец. Ашмун хохотнул. — И правда забавно, — заявил он. — Жаль, что я не могу выдавать такие фразы. «Парень из ларца» — здорово сказано! Ха-ха-ха! Фельден с подозрением взглянул на сообщника. — Это нервный смех? — спросил он. — Нервный? — повторил Ашмун. — Потерять самообладание из-за такой мелочи? Вы никогда не видели человека, которого сунули в муравейник. А я не раз видел такое в Африке — очень забавно. И вы еще подозреваете, что этой ночью я могу испугаться. Для меня наше ночное дело ничего не значит. Может, толику возбуждения — белые ученые назвали бы это склонностью к садизму. Нет, кузен Кеннет, вы можете рассчитывать на мои нервы, как и на свои, и даже больше. — Тогда все в порядке, я забыл о вашем опыте, — поспешно заверил Фельден. Он снова взглянул на часы. — Ну, думаю, пора позвонить Айони и Агате. Это даст нам время на подготовку «парня из ларца».