Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 4 из 21 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Откинувшись на матрас, я переворачиваюсь на живот, затем хватаюсь за подушку и кричу в нее в настоящей драматической манере. Второй день в Клубничной Лощине, а я уже сомневаюсь в своем здравомыслии из-за возвращения сюда. Принимаю самый быстрый из известных человечеству душ, чищу зубы, быстро привожу в порядок волосы и наношу небольшое количество макияжа, после чего я накидываю одежду и спускаюсь вниз. Меня встречает такое количество рождественских украшений на каждой поверхности дома моего детства, что хочется блевать. Мишура, гирлянды, санты размером с маленьких детей. Сама елка — это огромная пихта Фрейзера высотой 10 футов1, которую, я уверена, моя мама любит больше, чем обоих своих детей вместе взятых. С тех пор, как я вернулась домой, несколько раз ловлю ее на том, что она смотрит на нее, и в ее глазах светится умиление. Заткните меня. Это все слишком. Честно говоря, Рождество — это всего лишь один напряженный день в году, когда люди собираются вместе, чтобы подарить друг другу подарки. Я не понимаю этого ажиотажа. — Доброе утро, — голос Паркера, слишком веселый для такого раннего утра, доносится из кухни. Я поворачиваюсь и вижу, что он сидит за барной стойкой, перед ним кружка с изображением эльфов-гномов на внешней стороне и горячим кофе внутри. Я чувствую отсюда его сладкий аромат, и у меня сразу же начинает выделяться слюна. Кофе — это единственное, о чем я могу сейчас думать. Ну, и еще о том, что Паркер выглядит слишком привлекательно, и так получилось, что он сидит на моей кухне. На нем темно-зеленый хенли2, хлопчатобумажная ткань обнимает рельефные мышцы его предплечий и бицепсов, пара потертых джинсов, идеально облегающих мощные бедра, и пара рабочих ботинок. Как врач может быть в такой форме? Честно, это просто смешно. — Тебе не нужно спасти пару маленьких детей сегодня утром, доктор? — ворчу я, проходя мимо него и направляясь к кофеварке. — Взял выходной, пойду после обеда. Знаешь, Квинни, ты всегда была настоящим лучиком солнца по утрам, но сегодня ты просто нечто, — говорит он. Я прищуриваю на него глаза и поворачиваюсь, чтобы взять, как вы уже догадались, рождественскую кружку из маминого шкафа. Они все рождественские. Абсолютно. Каждая. На одной написано Mayberry Inn из Холлириджа, любимое место отдыха моей мамы. Снеговик с эльфом, Санта и его северный олень, кружка с рождественской историей. Господи, здесь даже есть коза, которая едет на санях. Не то, чтобы у меня был выбор. По крайней мере, эта кружка очень большая, пусть и в форме эльфийского ботинка, колокольчики и все такое, они звенят, когда я несу ее к кофейнику. Когда я поднимаю взгляд, то вижу, что Паркер самодовольно улыбается. — Это будет чертовски весело. Не обращая на него внимания, я беру кофейник и наполняю чашку до краев, отказавшись от сахара и сливок. Черный кофе не для слабаков. Я вдыхаю аромат кофе и делаю большой глоток, ощущая его горький вкус на языке. Конечно, моя мама варит кофе со вкусом мятного мокко. Ведь почему бы ей не сварить его в праздники? Боже мой. У меня слишком сильное похмелье для этого. Голова болит до самых пальцев ног. Возможно, это из-за лабутенов, но как я могу быть уверена? — Я сегодня не в лучшей форме, голова болит, а солнечный свет жжет глаза. Честно говоря, я уверена, что ты не хочешь, чтобы я мешала тебе на твоем рождественском параде, — говорю я ему, подняв брови. На данный момент я готова подкупить его, лишь бы он забыл об этом пари, на которое я согласилась по пьяни. — Нет, не выйдет. Я не откажусь от этого пари, Квинн Скотт, — говорит он, словно читая мои мысли, — если уж на то пошло, разве ты не женщина слова? Удар ниже пояса. — Ладно, но, пожалуйста, ради Бога, никаких физических нагрузок. Мне нужно как минимум тридцать шесть часов, чтобы прийти в себя. Мне уже не двадцать один, Паркер. Похмелье длится не менее двух рабочих дней. Старость дает о себе знать. Ничего, кроме правды. Миллениалы поймут. — Тебе нет и тридцати, Квинн, — возражает Паркер, — прекращай жаловаться. Давай, налей кофе в термос и захвати два обезболивающих, у меня все утро распланировано. Слушай, у меня всего шесть дней, чтобы сделать тебя менее мрачной и более радостной. Извини, но зеленые колготки — не мой конек. Так что, пойдем, я не могу терять ни минуты, когда даже Санта-Клаус знает, что мне понадобится каждая из них, — он ухмыляется и подмигивает мне, а затем выходит из кухни, оставляя меня наедине с кофе. Теперь я не могу перестать представлять себе Паркера в этих облегающих зеленых колготках, и могу представить, как его чл… — Квинн! — зовет он. — Хорошо, хорошо, я иду, Господи!
Быстро попрощавшись с мамой, я выхожу на улицу и забираюсь в грузовик Паркера, благодарная за то, что снегопад прекратился и выглянуло солнце, отчего на улице становится немного теплее. Сегодня, однако, я оделась соответственно, не желая повторять свою вчерашнюю ошибку. Несмотря на то, что это было винтажное платье от Valentino, я чуть не отморозила себе соски. Грузовик Паркера старый, в нем пахнет так же, как и от Паркера. Сиденья потертые и мягкие под моими пальцами. В воздухе витает запах сосны и старой кожи, и я тут же опускаюсь в старое продавленное сидение. У него этот грузовик со времен моей учебы в школе, и я немного удивлена, что он не приобрел новый, ведь он модный врач и все такое. Мне кажется, что он должен ездить на Audi, или что-то в этом роде, а не на старом побитом грузовике, который старше его самого. — Ты выглядишь так, будто увидела призрака прошлого Рождества, — говорит он, садясь рядом со мной. — У тебя слишком хорошо получаются праздничные каламбуры. Я просто помню, как ездила в середине, — я грустно улыбаюсь, указывая на сиденье, — всю среднюю школу, я ударялась головой об эту крышу больше раз, чем могу сосчитать. И уверена, что у меня осталась шишка. Его смех гулко отдается в кабине грузовика, заставляя мой желудок странно сжиматься. Я пытаюсь сосредоточиться на том, чтобы пристегнуться, и не обращать внимания на то, как ткань рубашки обтягивает его широкие плечи, когда он тянется вперед, чтобы завести машину. — Вот это были дни, да? Кажется, что это было целую вечность назад, — бормочет он. Так и есть, и, наверное, в этом есть и моя вина, ведь я так долго не была дома. В основном, чтобы избежать ситуации с родителями, но также и потому, что мне казалось, что этому городу нечего мне предложить. Единственный способ сделать что-то для себя — уехать, пока есть возможность. И я уехала. Поступила в Нью-Йоркский университет и, пока получала диплом, стажировалась в фирме, в которой работаю сейчас. — Итак, куда ты меня сегодня похищаешь? — спрашиваю я, и моя ухмылка расширяется, когда он бросает на меня взгляд. — Увидишь, когда мы туда приедем. Хм. — А как насчет подсказки? Паркер качает головой, затем тянется к своему старому радиоприемнику и увеличивает громкость, классическая рождественская музыка заполняет кабину. — Ты меня уже убиваешь. — Я же сказал тебе, Квинни, что выиграю это пари. После этого мне нужно кое-что уладить в офисе, но я заеду за тобой позже, чтобы ты приняла участие во второй части сегодняшнего праздника. — Конечно, — я поворачиваюсь к нему, — я обещала Оуэну и Кэри, что помогу им выбрать подарок для мамы, и должна быть дома как раз к обеду. Так странно снова все время ездить на машине. Вернее… заставлять всех меня возить, ведь у меня больше нет машины, я просто езжу на метро и Uber, если мне нужно куда-то добраться в Нью-Йорке. Глаза Паркера находят мои, и он кивает. — Теперь ты городская девушка. Наверное, странно снова возвращаться в такой маленький городок, даже если это и дом. — Да, — отрывая от него взгляд, я смотрю в лобовое стекло, где проносится знакомый пейзаж моего детства, и все выглядит так же, но в то же время по-другому. Здесь есть те же места, которые мы часто посещали в старших классах, например, «Frost Top», где подают лучшее в мире мороженое. Оуэн и Паркер брали меня с собой каждую пятницу, и это было главным событием всей моей недели. Здесь те же два светофора, средняя школа, которую я окончила, и очаровательная ратуша, которой более ста лет, все еще гордо возвышается над городом. — Скучаешь? — его голос прорывается сквозь мои мысли, и я перевожу взгляд на него. — Ни в коем случае. Лучшее, что я сделала в жизни, — это уехала из этого города. — Как скажешь, Квинни. Вон там моя практика, — говорит Паркер, указывая на небольшое белое здание со светло-голубыми ставнями и такой же дверью. Оно очаровательно, и это совсем не то, чего я ожидала. Уже по внешнему виду я могу судить о том, насколько оно гостеприимно. — Ты должен показать мне все, прежде чем я уеду. — Не волнуйся, это в списке. Мои глаза расширились, я была совершенно ошеломлена его словами. — Паркер Грант, пожалуйста, скажи мне, что у тебя нет настоящего списка. Скажи, что ты не составил список для того, чтобы выиграть это пари. Его плечи вздрагивают и поднимаются, он не пытается скрыть грубоватый смех. — Все уместно для «Пари под омелой». Кроме того, я врач, малышка Скотт. Конечно, у меня есть список, и я проверил его дважды, я же сказал, что выиграю это чертово пари. Вот увидишь. Смейся над моим списком сколько хочешь, когда я выиграю. Я должна это увидеть. — Дай мне посмотреть. — Ни за что. Нет, черт возьми. Зачем мне давать тебе доступ к моему плану победы? Не-а, сиди и держись, детка. Тебе предстоит поездка. Не уверена — эти слова должны меня взволновать или напугать. Через полчаса Паркер съезжает с шоссе на окраине города, сворачивая на грунтовую дорогу с огромной вывеской «Kringlewood Christmas Tree Farm». — Елочная ферма? — спрашиваю я, сведя брови в недоумении. — Да, решил взять тебя с собой, пока буду выбирать. Ничто не заставляет проникнуться Рождеством так, как выбор елки и ее украшение. От одной мысли о том, что сегодня придется заниматься физическим трудом, меня бросает в пот. После прошлой ночи я не в состоянии делать что-либо, требующее больших усилий.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!