– Да, слушайся его, Мэри: мистер Уорти прямо-таки образец самоуверенности, даже, можно сказать, самонадеянности. Шептунью пустили рысью, и Рис заметил: – Чтобы лошадь выполнила то, чего вы от нее хотите, наклонитесь вперед. Джулиана не преминула заметить: – Да, мистер Уорти всегда знает, чего хотят леди. – Дайте мне знать, если вы устали: сделаем небольшой перерыв, – сказал Рис, когда они перешли на легкий галоп, и Джулиана, не задумываясь, выпалила: – Не слушай его, Мэри! Так уж случилось, что мне известно, каков в понимании мистера Уорти так называемый «небольшой» перерыв. – А что это значит? – нахмурилась Мэри. – Да, – подхватил Рис, – что это значит, миледи? – О, ничего особенного, – ответила она Мэри, не глядя на Уортингтона. – Прошу прощения. Не обращайте на меня внимания. Мэри покачала головой и опять вцепилась в седло. Прошло около двух часов, прежде чем Мэри объявила, что готова попробовать объехать паддок самостоятельно. Рис стоял в центре и наблюдал за ней, как курица-наседка за цыпленком, но через несколько кругов понял, что девушка держится в седле вполне уверенно, подошел ко входу в амбар, где стояла Джулиана. – Она делает успехи, – похвалил ученицу Рис. – Да, ты отлично потрудился, спасибо, – сказала Джулиана, не глядя на него. – Что-что? – изобразил тугоухость Рис, приложив руку к уху. – Думаю, ты все прекрасно слышал, – недовольно буркнула Джулиана. – Неужели вы сумели произнести это слово. Вот уж не надеялся когда-нибудь услышать от вас что-нибудь подобное, леди Джулиана. Благодарность и вы – понятия несопоставимые. Она тяжело выдохнула и повернулась к нему лицом. – Что бы я про тебя ни думала, свою сестру я обожаю, а она боялась лошадей всю жизнь, до тех пор, пока ты ей не помог. В детстве ее сбросила лошадь. Джулиана отвернулась и быстро смахнула непрошеные слезы. У Риса перехватило горло. – Теперь понятны ее страхи… Сожалею. Джулиана пожала плечами, а Рис прислонился к стене амбара, устремив взгляд на Мэри. – Представьте себе, каково ей было в доме, где все остальные обожают лошадей. Рис наклонил голову. – Могу себе представить. Надеюсь, что я сумел хоть немного ей помочь. По губам Джулианы скользнула легкая улыбка. – Она с таким энтузиазмом рассказывала о своих вчерашних успехах! И очень гордилась собой. – И это правильно: она проделала большую работу, преодолевая страх. – Как ты думаешь, ей нужны еще уроки? – спросила Джулиана, скрестив на груди руки. – Смотря по обстоятельствам, – ровным голосом отозвался Рис. – У тебя будет время сопровождать ее? Ведь должен приехать лорд Мердок… Джулиана нахмурилась и, опустив руки, повернулась к Рису. – Лорд Мердок? О чем ты? Рис пожал плечами. – Клейтон сказал, что ожидает его завтра. – Завтра? – Джулиана тряхнула головой и нахмурилась еще сильней. – А ты не знала? – Я… гм, не знала, когда именно это произойдет. – Джулиану бросило в жар, так что пришлось оттянуть воротник амазонки. – Вот как… – протянул Рис, и тут чертенок на левом плече подтолкнул его добавить: – Еще я слышал, что вашу свадьбу перенесли на осень. Надо полагать, наилучшие пожелания уместны? – Что? – Голос Джулианы взвился вверх на две октавы. Рис невозмутимо кивнул. – Клейтон упомянул, что Мердок написал твоему отцу и попросил перенести свадьбу на более ранний срок. Ты что, и об этом не знала? Джулиана прижала ладонь к груди, словно ей стало трудно дышать, и позвала напряженным, лихорадочным голосом: – Мэри, думаю, на сегодня достаточно. Нам пора: мне нужно срочно написать письмо. Глава 20 Рис рукавом вытер пот, капавший со лба, подцепил на вилы очередную охапку соломы и бросил на большую кучу в конце пустого денника, в котором находился. Он все еще работал в конюшне: начищал упряжь, перетаскивал солому, вычищал навоз из стойл и ухаживал за лошадьми, – то есть выполнял ту же работу, что и в юности, когда помогал старшему конюху в своем имении, но не делал уже много лет. Герцог Уортингтон просыпался в полдень, несколько минут проводил со своим поверенным, а потом пускался во все тяжкие: пил, играл в карты и чуть не до самого утра шлялся по злачным местам. И так изо дня в день. Время, проведенное в конюшнях Клейтона, оказалось первым за многие годы, когда он по-настоящему почувствовал, что приносит пользу, а занятия с Мэри Монтгомери доставили столько радости удовлетворения, что он и припомнить не мог ничего похожего. Несчастная юная леди до смерти боялась лошадей, и хотя Рис даже вообразить не мог, как можно бояться самых добродушных животных в мире, которых сам так любил, тем не менее легко мог себе представить, насколько тяжело ей было жить там, где все умели обращаться с ними и прекрасно ездили верхом. В конюшне Клейтона Рис отыскал самую незлобивую кобылку для Мэри: добрую, смирную и покладистую, идеальную для начинающих. Когда Джулиана явилась в конюшню вместе с сестрой, Рис не сомневался, что она опять задумала какую-то пакость. Она и правда из кожи вон лезла, чтобы вывести его из себя, но все же, за сестру искренне переживала и не была уверена, что Мэри удастся преодолеть свой страх и научиться ездить верхом. Казалось, Мэри из тех юных леди, которые и муравья не раздавят: дружелюбная, заботливая и готовая каждому от души улыбнуться, – прямая противоположность сестре, что с некоторой досадой должен был констатировать Рис. Интересно, знаком ли Кендалл с Мэри Монтгомери… Рис мог гордиться собой: ему удалось помочь леди Мэри преодолеть страх перед лошадьми и верховой ездой, и – и надеялся, что сумеет помочь этой отважной девушке еще немного до окончания приема. Если Джулиана и впрямь намерена вынудить его бросить работу в конюшне, то пока у нее ничего не выходит: удается разве что каждый день добавлять ему работы. Да только она не знает, что работа доставляет ему искреннее удовольствие, поскольку даже не предполагает, что общение с любимыми существами может доставлять наслаждение. Впрочем, как и его друзья, иначе не стали бы биться с ним об заклад, что он не сможет две недели выполнять обязанности слуги. Возможно, так бы и произошло, окажись он заперт в четырех стенах особняка, где требуется ходить в официальной униформе и придерживаться строгих правил этикета, но здесь, в конюшне, где можно, обливаясь потом, работать с лошадьми, Рис был в своей стихии. В конце концов, лошади не ждут от человека ничего, кроме еды, воды, соломы и доброты. Лошадям все равно, герцог ты или простолюдин. Лошадям плевать, что о тебе написали в «Таймс» и правда ли, что за ними ухаживает мот, игрок и повеса. Представители высшего общества даже не догадываются, что он сознательно поддерживает такую репутацию, даже выбрал для посещения самый знаменитый своими непристойностями игорный клуб Холлистера. Не приходилось сомневаться, что Рис намеренно привлекал и внимание к своей пьяной хамоватости и тяги к азартным играм, чего невозможно было бы добиться, если проводить свободное время в каком-нибудь известном пресном клубе для джентльменов вроде «Уайтса» или «Будлса». Они понятия не имеют, что он проигрывал у Холлистера огромные суммы намеренно, для того чтобы все считали, будто он по уши в долгах. Мало кто знал, что в Лондоне существует закрытый клуб для джентльменов, и вот там он выигрывал кучи денег. Благодаря этим выигрышам он в четыре с лишним раза увеличил состояние, оставленное ему отцом. Но даже несмотря на эту тщательно выпестованную репутацию, Джулиана им заинтересовалась. В то время он убаюкал себя мыслью, будто причина в том, что у них и правда много общего: любовь к лошадям, грубоватое чувства юмора, – но в какой-то момент решил, что его титул куда важнее для нее, чем репутация пьяницы и игрока. Рис был убежден, что это показывает, как мало значит для Джулианы, за кого она выйдет замуж: главное – чтобы у жениха был престижный титул. Мердок оказался вторым в очереди. Пусть он ничем особенным и не славится, его уж точно не считают повесой и пьяницей. Рис считал его невыносимо скучным. Они пару раз встречались, но эти встречи ему толком и не запомнились. Чертик, сидевший на левом плече, подтолкнул Риса сказать Джулиане о приезде Мердока. Он невольно спрашивал себя, знает ли она об этом, и теперь получил ответ. Она не знала. Она определенно не знала, что он приезжает завтра, и точно не знала, что просил перенести день их свадьбы на более раннюю дату. И похоже, эти известия ей совсем не понравились. Очень интересно. Скоро свадьба, а затем – первая брачная ночь. Эта мысль ворвалась в сознание Риса непрошеной. Больше всего на свете ему хотелось избавиться от нее, но она словно застряла в мозгу, насмехаясь над ним, приводя его в бешенство. Почему – он не мог сообразить и не особенно хотел понимать. Рис захватил вилами очередную охапку соломы и швырнул в кучу. Проклятье! Эта нежеланная мысль вела к следующей: к воспоминанию, которое мучило его куда чаще, чем он был готов признать: к воспоминанию о Джулиане в его кабинете одной ночью больше года назад. * * * Как было принято в период ухаживания, в тот сезон Рис пригласил Джулиану и ее родителей к себе на обед. Не жалея денег, по совету экономки и дворецкого он приобрел все самое лучшее: от фарфора, столовых приборов, еды и до свечей. Для визита Джулианы – только элитные, из пчелиного воска.