Он покачал головой. – Не совсем…. Я выполнял задания министерства внутренних дел, вроде как оказывал шпионские услуги. – А – догадалась Джулиана, – ты помогал лорду Беллингему! – Ну, не то чтобы да, но и не то чтобы нет, – усмехнулся Рис. – Когда нужен кто-то, меньше всего похожий на шпиона, что может быть лучше, чем вечно пьяный, хамоватый герцог Уортингтон? Джулиана притронулась к его руке. – А ты что, и правда такой? – Нет, но если у человека подмочена репутация, это можно использовать с пользой. Он широко улыбнулся, взял бутылку, глотнул и протянул ей остатки. – И сколько времени ты там провел? Рис глубоко вздохнул. Пожалуй, уже можно все рассказать. – В самой Франции полтора месяца, но именно поэтому я не сделал тебе предложение перед отъездом. Задание было небезопасным, и мне не хотелось превращать тебя из невесты во вдову. Джулиана долго сидела с опущенной головой, явно глубоко погрузившись в собственные мысли, а затем с ее губ сорвался возглас: – Но если ты провел там всего полтора месяца, почему не вернулся? Почему не написал ни строчки? Может, причиной тому было вино, или знойный день, или чертенок, который, похоже, поселился у него на плече, но Рис неожиданно выпалил: – Я тебе лучше покажу. Он развязал галстук и отшвырнул в сторону, затем стащил через голову рубашку. Джулиана резко втянула воздух, взглядом окинула его обнаженную грудь и с трудом сглотнула. Рис расправил плечи и указал на шрам внизу живота, частично прикрытый поясом бриджей. – Пуля попала сюда. – О боже! – воскликнула Джулиана и прижала ладонь ко рту. – Как это произошло? Рис отбросил смятую рубашку в сторону. – Я пришел на званый обед в Париже, но меня предали. Кто-то из наших. Она побледнела, вглядываясь в его лицо. – Кто? – Пока неизвестно, но я подозреваю, что это тот самый человек, из-за которого мы потерпели поражение у Бидасоа. Она снова прижала ладонь ко рту. – Не может быть! – Боюсь, это правда. И поверь: как только мы выследим ублюдка, его жизнь не будет стоить и фартинга. – Ведь ты… ты мог погибнуть! – Джулиана сглотнула. – Да, но дело не в этом ранении. – Было еще? – воскликнула она в ужасе. – Да, в бедро. Крови было! До сих пор еще боль ощущается, так что порой прихрамываю, если устаю или долго хожу, – признался Рис. В глазах Джулианы заблестели слезы. – Но если не эти раны, то что едва не привело тебя к гибели? Рис устремил взгляд куда-то вдаль, вспоминая ту ужасную ночь, наконец заговорил: – Эти две раны я получил, когда стоял на балконе. Силой второго выстрела, в живот, меня перекинуло через перила. Джулиана уже не могла сдерживать слезы, молча качала головой, и они ползли по щекам. – К счастью, упал я со второго этажа, но все равно достаточно высоко. Я мало что помню. Мне потом сказали, что я лежал без сознания целых два месяца. Он тряхнул головой и посмотрел на нее. Джулиана, закрыв глаза, лишь качала головой, словно пытаясь осознать то, что только что услышала. – Значит, вот почему ты не писал… – пробормотала она наконец. – Да, но не это самое страшное… – На этот раз он с трудом сглотнул: произнести эти слова оказалось куда труднее, чем он себе представлял. – Когда я очнулся, то понял… что ничего не вижу. Джулиана обхватила колени руками и принялась раскачиваться взад-вперед, даже не пытаясь вытирать слезы. Рис, проглотив комок страха, вины и сомнений, образовавшийся в горле, сказал: – Я ослеп, и не мог позволить, чтобы ты чувствовала себя обязанной связать себя с инвалидом. Она вскинула голову и поймала его взгляд. – Я бы никогда тебя не бросила, и ты должен это знать! – Да, но стала бы любить? Хотеть? – Слова с трудом продирались сквозь пересохшее горло. – Или тобой двигало бы лишь чувство долга. Теперь слезы потоком струились по ее лицу, и он крепко сжал губы. – Ты не можешь знать этого наверняка. – Ты мне не веришь? – прижав руку к груди, спросила Джулиана, глядя на него покрасневшими от слез глазами. – Я хочу верить. Правда хочу. Никогда раньше он не говорил так искренне, никогда так не стыдился правды. Глаза Джулианы внезапно высохли, слезы сменились гневом, и она процедила сквозь стиснутые зубы. – Я никогда не давала повода не верить мне. Почему ты прислал то ужасное письмо? – Я… – Его голос дрогнул. – Мне казалось, что у меня нет выбора. Я хотел, чтобы ты была свободна и могла выйти замуж за здорового мужчину. Джулиана с трудом поднялась на ноги. – Я чувствую, что это признание куда ужаснее, чем то письмо. Почему ты не можешь мне поверить? Он тоже встал, взял ее руки в свои. – Ты не представляешь, как это трудно. Мне чертовски хочется верить, но увы… – Почему? Скажи, черт тебя подери! – Она вырвала одну руку, а он отпустил и другую и длинно выдохнул, потирая лоб, где пульсировала боль. – Отец всегда говорил, что самое главное в мужчине титул и положение в обществе, а я почувствовал… когда мы встретились, что ты можешь полюбить меня не только за это. Она наморщила лоб и посмотрела на него. – А после того, как ослеп, решил, что это не так? – Я бы не вынес, если бы ты, узнав правду, меня отвергла. Она глубоко вздохнула, на мгновение закрыла глаза и кивнула. – Значит, ты просто не дал мне ни единого шанса… Опять хлынули слезы. Джулиана, как могла, вытерла их и тихо спросила: – Когда зрение вернулось? Рис сел рядом.