– Я открою форточку, вы не против? – спросил я, вставая. Митрошин разрешающе махнул рукой. Вернувшись за стол, я сделал пару жадных глотков. Язык обожгло. – Альберт, – наблюдая за моими мучениями, заговорил Митрошин, – как следователь ты мне очень нравишься. С тобой приятно работать. Ты молод, честен, ты радеешь за свое дело, не боишься рисковать, готов отстаивать свои убеждения – все это в тебе мне импонирует. Но твоя порядочность однажды выйдет тебе боком. Следователь должен поступать по закону, и только по закону. Поверь мне. Я старше и опытнее тебя. – Понял, – произнес я, не отрывая взгляда от своей кружки. Затянувшуюся паузу нарушил Митрошин: – Тебе надо найти отмычки. У жулика есть сарай или гараж? – Не знаю, – неуверенно ответил я. Не ожидал такого вопроса. – Вот, первым делом сегодня это и узнаешь. Квартиру ты уже обыскал, так что гаражом дело уже не испортишь. – Митрошин вновь усмехнулся. Я же налег на кофе. Пришел с утра, развеселил прокурора. Кто у нас молодец? – На адресе жулика кто-нибудь остался на случай, что тот домой вернется? – спросил Митрошин после того, как с наслаждением допил кофе. – Некому. Скворцов и так двое суток не спал, а я сразу к вам поехал. – А эта твоя непосредственная начальница Журбина? Где она во время всего это безобразия была? Почему она не контролирует расследование уголовного дела молодым следователем, который в должности только два месяца? – Так вечером все случилось. Овсянникова в отдел только около девяти привезли. – Мне его слова совсем не понравились. – А указания она тебе по расследованию уголовного дела оставила? Есть они в деле? – Борис Аркадьевич, я не буду ею прикрываться! – возмутился я, причем искренне. – Альберт, это не шутки! Ты обыск провел без санкции и без веских на то оснований! – Не дадите, значит, санкцию? – А основания у тебя есть? – ответил вопросом на вопрос Митрошин. – Деньги и побег жулика. Своими действиями он подтвердил свою вину, – активизировал я мысленный процесс. – Так не было же побега, – вернул мне мои же слова прокурор. – Может, и обыска не было? – предложил я. Теперь-то чего тушеваться? – А деньги? Двадцать три тысячи? – вприщур спросил меня Митрошин. «Поделим на троих», – хотел предложить я, но благоразумно промолчал. – Борис Аркадьевич, я не понимаю, к чему вы меня подводите? – вслух спросил я. – Подвожу я тебя к мысли, что действовать надо всегда по закону, и тогда голова не будет пухнуть из-за проблем, – закрепил он урок. – Я уяснил, – произнес я и вновь уставился в кружку. – Да у нас гости. – В кухню вошла жена Митрошина, за ее спиной, пытаясь обойти мать, топталась Алина. – Доброе утро, – вставая, поприветствовал я обеих. – Какой воспитанный молодой человек. – Светлана Григорьевна подбадривающе мне улыбнулась. Видимо, разговор она слышала. – Садись, не стой, сейчас завтрак приготовлю. Одним кофе сыт не будешь. – Да я уже ухожу, – сказал я, потянувшись за своей папкой. Все равно ловить здесь было больше нечего. – Вот еще. Пока не поешь, не отпущу, – не терпящим возражения тоном заявила женщина. – И вообще, идите с Алиной в комнату. Там подождете. Здесь тесно. Упираться я не стал, есть хотелось неслабо. А еще спать. Сутки уже на ногах. В гостиной, в надежде немного подремать, я завалился в кресло. Алина выбрала диван и застыла на нем с независимым видом знающей о своей неотразимости принцессы. Я закрыл глаза и через минуту их открыл. Мне в голову прилетела подушка. – Спать сюда пришел? – Принцесса изволила гневаться за игнор. – Спасибо, – положил подушку под голову и вновь закрыл глаза. Стало даже удобнее. – Ты невыносим! – В меня вновь что-то прилетело. В этот раз это было вязание. Спицы, лязгнув о подлокотник, упали под журнальный столик. Вязка же осталась на моих коленях. – Чего это? – повертел я ею перед глазами. – Дай сюда! – Нечто недовязанное было вырвано из моих рук, после чего Алина полезла под столик за спицами. – Тебе там помочь? – спросил я сверху. – Зачем ты вообще приперся?! – донеслось возмущенное снизу. – Тебя увидеть. Девушка, задев затылком столешницу, вылезла. В руках она держала внушительного размера спицы. – Гнусный лжец, – наградила она меня эпитетом. – Какая-то ты негостеприимная, – пожурил ее я. – Спицами в гостей кидаешься. Чуть не убила. – Да что тебе сделается? Ты же чурбан! – заявила Алина и ушла на диван собирать петли. А я вновь прикрыл глаза. – Альберт! – Меня рьяно трясли за плечо. Вот ведь настырная, не даст поспать. Открыл глаза, но вместо Алины передо мной стоял полностью одетый Митрошин. – Вставай давай. Время уже девятый час. Иди, тебе там завтрак оставили. Ешь, и поехали. И побыстрее! В санузле на меня из зеркала смотрел взъерошенный парень с ошалелым взглядом припухших глаз. – Да ты словно неделю бухал, – прокомментировал я свое отражение. Умылся, причесался, почистил пальцем зубы – стало намного лучше. А после завтрака даже довольство жизнью какое-никакое появилось. Так что в прокурорскую машину – старенький «москвич» – я садился уже готовым к новым ударам судьбы. «Мне бы сперва последствия старых разгрести», – вздохнул я. – До отдела тебя подкину. Незачем по улицам с такими деньгами шастать. – Митрошин, оторвав на секунду взгляд от дороги, кивнул на скрепленный печатью и подписью понятых пакет, что лежал на моих коленях. – Ага, спасибо. Наличие больших денег действительно напрягало. Хотелось с ними чего-нибудь побыстрее сделать – избавиться или как-то уж распорядиться. – Ты, Альберт, не помнишь, деньги потерпевшие где взяли? – вновь заговорил Митрошин. – Годами в ящик стола складывали или на сберкнижке их держали, а сняли только перед покупкой? Я к тому, что, когда гражданам в сберкассе крупную сумму выдают, номера купюр могут фиксировать. – Не знаю, – неуверенно ответил я, морща лоб. – В смысле не знаешь? Ты что, не спрашивал, откуда у потерпевших такие суммы появились? – Зампрокурора вновь отвлекся от дороги. – Нет, – ответил я с чувством, что опять запорол косяк. И сам не спросил, и протоколы допроса не содержали такой информации. Это я точно помнил, я их не раз штудировал в поисках схожих деталей преступления, чтобы на серию выйти. – Та-а-ак! – тоном, не предвещающим ничего хорошего, протянул Митрошин. – Как вы их допрашивали, если ничего не узнали?! Я молча вздохнул, но валить все на проводившую допрос Ксению и не подумал. – И куда твоя Журбина только смотрит?! – вновь взъелся на мою начальницу Митрошин. – Распустились, – сплюнул он. – В мои времена молодняк натаскивали всерьез. А сейчас что? Передали только что вступившему в должность следователю дело, и вертись как хочешь. Разве это наставничество?! Да она должна каждый твой шаг контролировать, давать указания на каждое следственное действие! Распустили отделение. При Левашове вроде такого бардака не было. Где он, кстати? Что-то давно не видно его. – У него сейчас большая нагрузка, – дипломатично ответил я. – Бухает, значит, – пришел к собственному выводу Митрошин. – Сперва Кривощеков, теперь Левашов. Неудивительно, что никто ничего не контролирует – все пьют. – Людмила Андреевна не пьет, – заступился я за начальницу. – Ну, значит, в облаках летает. Бардак, в общем, – резюмировал Митрошин. – Надо расчистить эти ваши авгиевы конюшни.