– Ничего! – сверкнула она на меня глазами. – Говорю же вам: пьяный ошибся, принял меня за жену. Он меня какой-то Валечкой называл и лез целоваться, – добавила она. – Как целоваться? Он же у вас за спиной стоял, – удивилась Юля. – Хватит придумывать! Из-за твоей впечатлительности мы людей от работы отвлекаем! – изобразила Фоминых гнев. Я задумчиво почесал подбородок. Нащупал небольшую щетину и тут же забыл о ней. Меня полностью занимала рассказанная мне этими двумя женщинами история. Что-то в ней явно было нечисто. Можно было, конечно, спихнуть все на впечатлительность и разыгравшуюся фантазию Юли. Но были нюансы. Во-первых, участие в этой истории Фоминых, во-вторых, не следы ли от пальцев на шее она скрывает с помощью платка? Вернулся инспектор, доложил, что никого подозрительного на улице не обнаружил. Котляр сообщила, что следы затоптаны, поэтому она точно не может мне сказать, что там конкретно произошло. – Вы заявление будете писать? – спросил я Фоминых. – Нет, конечно. У меня ничего не украли. Произошло недоразумение. – Она как-то нервно улыбнулась. – Тогда мы поехали, – озвучил я свое решение. – Да, конечно, – оживилась Фоминых. – Еще раз извините за ложный вызов. – Все нормально, – уверил ее Тарасов, довольный тем, что возвращаемся. Обратно в отдел я ехал, погруженный в свои мысли. От них меня не сбивал ни громкий смех инспектора, ни открытые коленки Котляр. Отступление Галина Германовна Фоминых слыла женщиной напористой и отважной. Брала от жизни все, что хотела, не заморачиваясь на запреты, и не боялась нарушать правила. Когда к ней обратились с предложением продать несколько драгоценных камней и имеющие культурную ценность ювелирные украшения, она, предварительно наведя справки о покупателе, согласилась. Тот оказался сыном уважаемых родителей, его отец занимал довольно высокую должность в системе образования. При общении покупатель был вежлив и деловит, никакими возможными проблемами и опасностью от него не веяло. Но все изменилось после того, как какие-то бандиты ворвались в ее дом, пытали ее мужа и унесли все собранные для покупателя драгоценности. Она ему все объяснила. Обещала отдать полученный задаток. А он! Он молча выслушал, а затем потребовал в виде компенсации принести ему еще драгоценностей. И припугнул отправить по инстанциям компрометирующие ее документы. Оказалось, что его кто-то просветил насчет того, что Фоминых занижает стоимость ювелирных изделий, что приносят ей на реализацию граждане, и через подставное лицо сама же их выкупает. Она попросила дать ей время на то, чтобы собрать новую партию товара. Но он ей в этом отказал. Сказал, что время не терпит. – Я прошу лишь месяц! К чему такая спешка?! – пыталась она докричаться до его разума. – Не твое дело! – Угроза в его голосе ее встряхнула. Она вдруг все отчетливо поняла: и кто он, и зачем ему драгоценности, и почему они нужны так срочно. – Если меня уволят, а тем более заведут на меня уголовное дело, то я им тебя сдам! У тебя не выйдет то, что ты задумал! – бросила она ему тогда в лицо и, увидев, что тот растерялся, решила, что больше его не увидит. Но сегодня он вернулся и повторил угрозу. Юльке, конечно, спасибо, что она его спугнула. Но зачем же вызывать милицию, а затем еще перечить заведующей и доказывать, что нападение было! Еще этот следователь. Тот самый, что приезжал на разбой, – неудачное совпадение. Она чувствовала, что он ей ни капли не поверил. Или это ей только показалось и она сама себя накручивает? Домой она возвращалась в подавленном состоянии. Еще и снег валил, залепляя лобовое стекло, что не прибавляло ей настроения. Когда уже подъезжала к дому, ей показалось, что впереди мелькнула какая-то тень. «Это не тень!» – пришла догадка. Фоминых вдавила педаль газа, боясь, что тот ужасный человек ее опять нашел. Машина из-за скользкой дороги завиляла, и, чтобы ни во что не врезаться, Фоминых была вынуждена затормозить. И тут ей в боковое окно постучали. Она взвизгнула, попыталась запереть дверцу. Но та распахнулась. – Отчего-то местные дамы предпочитают меня исключительно давить, – эту странную фразу задумчиво произнес тот самый молодой следователь, о котором она только что вспоминала. Сейчас он был не в форме, а в кожаной куртке, черной вязаной шапке, а на его шею был намотан модный кашемировый шарф. – Ах, это вы, – облегченно выдохнула Фоминых. – Вы ожидали кого-то другого? – светским тоном поинтересовался следователь. – Я? Нет, что вы. – Женщина почувствовала, как сильно вспотела. – Просто испугалась, думала, сбила пешехода, – отговорилась она. – Я цел и готов к разговору, – улыбнулся он. Правда, от его улыбки ей стало еще больше не по себе. От пережитого шока Фоминых все никак не могла вспомнить ни его имени, ни фамилии. Следователь захлопнул водительскую дверь и спустя минуту открыл переднюю пассажирскую, после чего без спроса забрался в салон. – Рассказывайте! – велел он ей. – Я вам уже все рассказала, что знала, – демонстрируя решимость, заявила Фоминых. – У меня другое мнение на этот счет. – Следователь перестал улыбаться. – Я ничего не знаю! – крикнула она ему в лицо. Ее уверенность в себе сильно пошатнулась после всех этих событий, начиная с той злополучной ночи и заканчивая этой встречей со следователем. Но Фоминых была сильной женщиной. Не будь она такой, никогда бы не заняла должность заведующей специализированным комиссионным магазином. Она посмотрела в глаза этому настырному молодому следователю. Подумала: а почему он пришел к ней сам, а не вызвал ее в отдел повесткой? Прикинула про себя, сумеет ли использовать его в своих целях, и решилась: – Я расскажу вам, кто украл драгоценности, если вы пообещаете вернуть мне половину. – И кто их украл? – поторопил ее следователь. – Я не услышала от вас согласия на мое предложение, – сказала она твердо. – Хорошо, договорились, – пожал следователь плечами. Женщина буквально ощупала его взглядом, прикидывая, лжет он или нет. «Чапыра!» – вспомнила она наконец его фамилию. – Бандиты? Высокопоставленные чиновники? – Тот принялся ее поторапливать. – Еврей, – выплюнула она. – Кто? – с заминкой переспросил Чапыра. – Вы что, ничего не знаете? – в свою очередь удивилась она его неосведомленности. – О еврейской мафии? – уточнил он, и голос его при этом сочился сарказмом. – Что? – не поняла она вопроса. – При чем здесь евреи? – бросив взгляд на часы, спросил Чапыра, явно теряя интерес к разговору. Женщина поняла, что он ей не верит. – Евреи эмигрируют на свою историческую родину, а с собой вывозят драгоценности, – принялась она ему втолковывать. – Вы хотите сказать, что в ваш дом забрались евреи? – скептически спросил следователь. – Да. – Фоминых решительно кивнула. Теперь она точно уверилась, что и тогда в доме одним из трех бандитов был заказчик. Решил обмануть ее, подлец. – Двое участвующих в разбое не были евреями, – о чем-то задумавшись, сообщил следователь. – Про двоих не знаю, но третий точно был евреем, – ухмыльнулась Фоминых зло. – Он же и пытался меня сегодня убить! – мстительно заявила она. – За что? – За то, что я его узнала! – А чего сразу не убил? – последовал вопрос. Женщина задумалась. Врать, заранее не подготовившись, выходило плохо. – Ладно. Он пришел меня не убивать, а вымогать драгоценности, – пришлось ей сказать правду. – Опять? – Да, он ведь знает, где я работаю! Вот и решил меня выдоить по полной. Требовал, чтобы я инсценировала кражу в магазине! – Фоминых заставила себя зареветь.