– Пожалуйста, забирайте его и валите отсюда по-быстрому. Пока вам ноги не переломали. Гниды! – выкрикнула она. – Так вот какая ваша «Народная власть»! Мы всем все расскажем! Сейчас же в «желтуху» пойдем! – на одной ноте визжала Софья Борисовна. – Идите, поднимайте наш рейтинг! – задиристо сказала Сологубова, подталкивая их к двери. – Каждый судит по мере своей распущенности, – подвела итог Аллочка. – Какие сами, в том и других подозревают. Идите, идите! А мы пока пол с хлоркой после вас вымоем. И она обняла Киру. Глава 14 После показанного по телевизору сюжета с мальчиком-эльфом Торопов совершенно потерял покой. Ему безумно было жалко мальчишку: такой молоденький, беленький, кудрявенький. Херувимчик. А с другой стороны, внешность обманчива, и этот паренек мог быть преступником. Вон у него какой жуткий взгляд! Сергею все вероятней казалась мысль, что в пакете, переданном ему по ошибке, были наркотики. А значит, юноша отнюдь не невинный цветочек. Но чувство жалости не проходило, тем более, что Сергей ощущал свою вину. Старый осел! Если бы он не взял злосчастный сверток, возможно, мальчишка был бы жив. Торопов весь извелся от этих мыслей, стал нервным и дерганым. А когда пару раз сорвался на жене, принял решение идти к Вострикову и поставить точки над и. Давно собирался это сделать, да все почему-то откладывал. Ольга Петровна Надеждина, секретарь Антона Семеновича, не спешила допускать Сергея «к телу» своего шефа. Она заняла эту должность совсем недавно и ретиво взялась за выполнение обязанностей, потому как местом своим очень дорожила. Еще два месяца назад Ольга Петровна работала в химчистке, принимала и выдавала вещи. Вообще-то, по профессии Надеждина была инженером. После института попала по распределению на завод «Электроинструмент» в конструкторское бюро, в котором и трудилась до середины девяностых. Потом предприятие закрыли, и она долго мыкалась по различным фирмам в поисках работы. Но кому в те годы были нужны инженеры? Поэтому она хваталась за любое предложение, будь то продавец на овощебазе, контролер на общественном транспорте или вахтерша в общежитии. И вот год назад повезло устроиться приемщицей в небольшую химчистку. А что делать, возраст-то предпенсионный. Кому ты нужен? Примерно полгода назад, под самый конец рабочего дня, к ним пришла хорошо одетая дама. Весь ее вид излучал благополучие. Достаток проглядывал во всем: и в светлом кашемировом пальто, и в кольцах на полных ухоженных руках, и в сумке с вензелем известной марки, и в серьгах с неприлично большими камнями. Глядя на них, Ольга Петровна подумала, что будь у нее такие огромные мочки ушей, она ни за что не подчеркнула бы их «булыжниками». Она только у одного человека видела такие уши, в далекой молодости. Надеждина подняла глаза, всматриваясь в лицо богатой клиентки, и с удивлением узнала в ней свою однокурсницу Эллу Обозову. Они обрадовались друг другу, сходили в кафе, проболтали весь вечер и возобновили институтскую дружбу. Надеждина узнала, что у Эллы теперь двойная фамилия, она замужем за учредителем какой-то партии, муж ее человек умный, но неприспособленный, поэтому нуждается в некотором руководстве. Это «руководство» и осуществляла его супруга. А совсем недавно Элла пришла к Ольге Петровне на работу взволнованная и предложила ей место секретаря при муже. Надеждина так обрадовалась! Еще бы: покинуть полуподвальное, вечно сырое помещение, в котором было холодно и зимой, и летом. Снять с себя ненавистный толстенный свитер, сбросить войлочные бурки и надеть любимый бежевый костюм, строгую блузку, туфли на каблуке… Служить в офисе, где витает аромат кофе, стоит кулер с водой и растут огромные цветы в красивых горшках… Ольга Петровна так явно представила себе приемную с уютными креслами, в которых сидят ожидающие приема солидные мужчины с кожаными портфелями, свой стол, на котором стоят несколько телефонов и фотографии внуков, что в ту же минуту дала себе слово служить своему хозяину верой и правдой до конца своих дней. Нынешней, а вернее, уже бывшей секретаршей Антона Семеновича была Илзе Берзиня, обрусевшая латышка. В ней был прибалтийский шарм, немецкая пунктуальность, французский высокий уровень самоконтроля и русская напористость. Она была тонкой штучкой, мужчины при виде нее просто цепенели. Возможно, всему виной был исходивший от нее арктический холод вкупе с невероятной сексуальностью. Но азербайджанский огонь Эллы Эльдаровны с этим холодом справился в два счета. Увидев, какой взгляд ее супруг бросил на прибалтийскую диву, Обозова-Вострикова устроила так, что Илзе перевели работать к Похлебкину. А ее место заняла Ольга Петровна. – Проходите Сергей Ефимович. Антон Семенович вас ждут, – наконец произнесла Надеждина, приоткрыв дверь кабинета. Она так и сказала «ждут». Прямо Версаль какой-то. Ждут, надо же! Востриков кормил аквариумных рыбок. Он аккуратно насыпал корм в центр колечка, плавающего на поверхности воды, а потом стучал ногтем по стенке аквариума. Рыбки метались и хватали жадными ртами медленно опускающиеся на дно крупинки корма. Антон Семенович наблюдал за ними и повизгивал от удовольствия. – Смотри, Ефимович, – наконец обернулся к нему Востриков. – Смотри, рыба, а соображает! – сказал он с восхищением. – И молчит! Главное – соображает, понимаешь ли, и молчит! Торопов пришел к Вострикову в очень решительном настроении. Но увидев, с какой любовью и нежностью тот смотрел на рыбок, как-то стушевался. Тут такая мирная идиллическая картина, а он собирается говорить о наркотиках и преступниках. Он чуть было не повернул назад, но вовремя себя остановил. Нужно сказать все быстро и сразу по существу. – Антон Семенович, – решительно начал Торопов, – что было в том злосчастном пакете? В том, что передал мне сосед Ноэми Юльевны, приняв меня за посланца Невзорова. – Зачем тебе это, Ефимович? – панибратски потрепал его по спине Востриков. – Меньше знаешь – лучше спишь! – Я у вас раньше не спрашивал, и даже после убийства того мальчишечки молчал. А теперь хочу знать. Что там? Деньги, наркотики или и то, и другое? – чуть не сорвался на крик Торопов, видя, что начальник ничего ему говорить не собирается. Востриков поморщился, взял его за локоть и силой усадил в кресло. – Угомонись, – устало сказал он. Затем подошел к бару, плеснул в бокал виски, залпом опрокинул его в себя, поставил стакан на место и повернулся к Торопову: – Ты знаешь, кто такой Невзоров? – Более-менее знаю, – набычившись, ответил тот. – Более-менее! – хмыкнул Востриков. – Он – главный финансист Росненской ОПГ, то бишь, преступной группировки. Держатель кассы. Скорее всего, в ту квартиру, ну, из которой пакет, должен был прийти гонец, чтобы его забрать. Но по какой-то причине не пришел или опоздал. А пацан тот, которого потом убили, уж не знаю, с какого перепоя или передоза решил, что гонец ты. Вот и все. – Да не с перепоя, обдолбанный он был: глаза стеклянные и голос вкрадчивый такой, прямо мороз по коже. А что там, в пакете-то? – снова взвился Торопов. – Там списки людей. Рядом пометки, кому и какую сумму нужно дать. И деньги тут же прилагаются, – нехотя сказал Востриков. Торопов присвистнул: – А люди важные? – Еще какие, мой дорогой. Так что тебе о них лучше не знать. Это граната в наших руках, причем с выдернутой чекой. И неизвестно, на чьей стороне она взорвется. Он замолчал, подошел к окну и тронул рукой жалюзи. – Честно говоря, я просто голову сломал, – продолжил говорить Востриков. – Что делать с этой информацией? С деньгами? Не возвращать же назад. И у себя хранить опасно, а вернуть еще опаснее. – Да откуда они узнают, что компромат у нас? – спросил Торопов, словно убеждая и успокаивая самого себя. – Откуда? Не узнают! – Надеюсь, что не узнают. Во всяком случае, пока мы этой информацией не воспользуемся. В общем, с одной стороны это для нас благо, а с другой… В дверь кабинета постучали, и вошел охранник Вострикова: – Сергей Ефимович, – обратился он к Торопову, – нам мебель привезли. А ваша машина мешает бусику въехать. Отгоните, пожалуйста. – Подожди, Саша. Видишь, мы разговариваем, – недовольно сказал Антон Семенович. – Сергей, дай ему ключи, пусть отгонит сам. Если, конечно, доверяешь свою ласточку. И Востриков засмеялся, довольный своей шуткой. Эту «ласточку» через пару-тройку лет можно будет открытой оставлять, никто не позарится. – Ой, да какая там «ласточка»? Старый Опель. Давно пора бы поменять, да я как-то привык к нему, – Торопов протянул ключ Александру и подождал, пока тот выйдет. – А зачем этот нарик потребовал с меня пятьсот рублей? – Сколько? О дает, – хлопнул по столу Востриков. – Да кто ж их, наркоманов, знает? Деньги были нужны, вот и потребовал. Ну, хватит об этом. Ты лучше вот что, Ефимович, подготовь мне отчет о вашей работе. Да в цифрах. Сколько всего обращений от жителей, по каким вопросам, как быстро решили проблемы. И, самое главное, какие государственные организации хуже всего работают. И еще меня интересуют те задачи, которые вы не смогли решить. Там было что-то связанное с недвижимостью, с обманутыми дольщиками. Дадим задание юристам проштудировать, чтобы подняли все нестыковки в законах. У меня на следующей неделе поединок в «Сатисфакции», надо подготовиться. Мы свою партийную платформу обрисовали четко, но надо до народа донести. А тут как раз покажем, как чиновнички на местах работают, и какие лазейки для них есть в законодательстве. Разговор плавно перетек в рабочую плоскость. Торопов рассказал о проблемах в работе «Искры», о том, как жильцы дома, в котором находится их приемная, жалуются на приходящих ни свет ни заря просителей. – Знаете, Антон Семенович, придут за час до открытия и галдят под окнами. Хорошо, пока Кораблева в офисе ночует, так она всех пришедших сразу внутрь впускает, – подвел он разговор к Кириной проблеме и в двух словах обрисовал ее суть. Востриков вскочил, пробежался по кабинету и снова плюхнулся на стул. – Это задача, но мы ее решим. Кира – девушка стоящая, толковая. За дело болеет, причем искренне, – Востриков с удивлением покачал головой. – Побольше бы таких неравнодушных людей. Глядишь, и порядок в стране навели бы. Антон Семенович только приготовился рассуждать о том, как помочь Кире с жильем, как вдруг во дворе громыхнуло так, что содрогнулся дом. Металлический стакан, стоящий на краю стола, подпрыгнул и упал на бок, рассыпав вокруг себя ручки, карандаши, скрепки и прочие канцелярские мелочи. Картина, написанная местным художником Пахомкиным, изображающая Вострикова в наполеоновской треуголке, сорвалась со стены и рухнула на стоящее под ней бюро. Мужчины бросились на пол и, как по команде, накрыли головы руками. Во дворе заорали сигнализациями машины, залаяли собаки, где-то вдалеке завыла сирена. – Что это было? – оторопело спросил Востриков, приподняв голову. Торопов не успел ничего ответить, в кабинет ворвалась охрана, Элла Эльдаровна, Надеждина, Похлебкин и еще какие-то люди. – Антошенька, – закричала супруга Вострикова, бросаясь к нему, – с тобой все в порядке?! Тот, кряхтя, поднялся на ноги. – Что это было? – переспросил он, не обращая внимания на супругу. Та со стоном рухнула на стул, Ольга Петровна схватила со стола папку и стала обмахивать ею подругу, с тревогой поглядывая на Вострикова. – Вот это экшен! – медленно, с жутковатым восторгом в голосе, сказал Похлебкин, глядя в окно. – Там какую-то тачку рвануло у ворот! И бусик зацепило, шандарахнуло в забор. Ни фига себе напасти у нас! Торопов бросился к окну. Пока говорил Похлебкин, страшная догадка промелькнула в его голове. И он уже был готов к тому, что увидит. Но то, что предстало перед его глазами, оказалось гораздо страшнее: возле ворот догорал его искореженный Опель, небольшой фургончик валялся на боку, а вокруг него все было усыпано обломками мебели. Остальные машины стояли далеко от места взрыва, поэтому они не пострадали, но все, как одна, захлебывались от воя сигнализаций. Около перевернутого автомобиля сидел парень, обхватив окровавленную голову руками и раскачивался из стороны в сторону. Сергей Ефимович остолбенел и остановившимся взглядом смотрел, как по стоянке бегают люди, что-то кричат, суетятся. Разрывая воздух ревом сирен, во двор одна за другой внеслись две пожарные машины. – Я так понимаю, Саша вставил ключ в зажигание, и все… – устало сказал Востриков. – Ефимыч, сходи в церковь, поставь свечку, что в рубашке родился. Сергей в недоумении оглянулся: – То есть вы хотите сказать, что это специально меня хотели взорвать? – Ох, ну что ты, в самом деле?! – с досадой крякнул Антон Семенович. – Но почему?