– От я дура старая! Спешите же вы! Ну, с богом! – она их перекрестила. – А я тем временем Аделаиде в Томлево позвоню. Уж она-то вам все порассказывает. Она все про всех знает, потому как раньше в кадрах сидела, уважаемым человеком была. А как на пенсию-то вышла, так никому не нужна оказалась. Ну и пошла она в местный театр билеты рвать. А теперича в библиотеке сидит. Туда ж работать никто не идет, так Аделаиду и попросили. А что? Она женщина образованная. В кадрах сидела… Все с ней обговорю и к Наинке пойду. А то она с утра одна сидит. Кагорчик на душу примем. Глава 22 Машин на дороге было немного, и до Томлево они добрались быстро. Да и по самому городку плутать не пришлось, навигатор привел их прямо к нужному зданию. Это было ветхое деревянное строение с облупившейся краской, на котором висела табличка с надписью «Библиотека». – Ну конечно, какой же дом может быть самым заброшенным, как не изба-читальня?! – с горечью сказала Кира. Внутри оказалось не лучше, чем снаружи. Стены коридора без окон были выкрашены краской мрачного зеленого цвета. Немного освежали его портреты писателей, белыми пятнами выделяющиеся на фоне темных стен. В конце коридора была распахнута дверь, откуда доносилось еле слышное гудение. Кира постучала в открытую створку двери, и ребята вошли в кабинет. За большим столом сидела пожилая дама. Черные волосы были забраны в высокую прическу, под воротником белоснежной блузы была приколота камея, строгий темный пиджак плотно облегал ее полную фигуру. Она глянула на вошедших поверх очков, выключила гудящий вентилятор, поднялась со своего места, и представилась: – Меня зовут Аделаида Фрицевна Борн. А вы, как я понимаю, те самые ребята, которых интересуют «дела давно забытый дней, преданья старины глубокой». Вы удивлены, что я сразу вас узнала? – Так, наверное, вы всех местных знаете, в смысле тех, которые ваши читатели, – предположила Кира. – Да какие там читатели, – махнула рукой Аделаида Фрицевна. – Бывает за целый день никто и дверью не хлопнет. Вот я и решила, раз пришли, да еще и командой – точно не в читальню. Да и Подкидышева уж больно хорошо вас описала… Так что я вас жду, и вот журналы нашла «Изобретения. Промышленные образцы. Товарные знаки». И она выложила на стол несколько толстых голубых книжиц. – Август Майский – наша гордость! Изобретатель! Вот смотрите – номер за шестьдесят седьмой год. Читаем. «Дистракционно-компрессирующий аппарат». Дистракционно-компрессирующий аппарат, содержащий скобы для скелетного вытяжения, спицы и резьбовые пальцы, отличающийся тем, что с целью дозированной стабильной компрессии или дистракции в нем установлена подпружиненная винтовая стяжка, соединенная со скобами, которым придана Г-образная форма…». – Или вот, аппарат для разработки локтевого сустава, или аппараты для стабилизации крови… Вот это и многое-многое другое изобретено Августом Майским. Слова-то какие, и не выговоришь! А человек это придумал, изобрел, – сказала Борн с гордостью. – Это сейчас кажется, что все это древность, а в шестидесятые годы такой прорыв был. Да к тому же не все его работы были запатентованы, он же человек такой был. Как говорится, блаженный. Обо всех своих изобретениях мог первому встречному рассказать. Придумает что-нибудь и давай всем излагать, делиться… Ну а люди не все такие порядочные, как Август, возьмут и получат патент, как будто свой. А он никогда не возмущался, посмеется только. Говорит: «Ну так людям же на здоровье. А на чье имя патент будет, неважно». Святой человек, – вздохнула Аделаида Фрицевна. – А скажите, пожалуйста, они с Ниной хорошей парой были? – поинтересовалась Кира. – Ой, да что вы говорите, хорошей. Это же самый настоящий мезальянс! Послушайте, что я вам расскажу, – и она начала рассказ. Семья Майских переехала в Томлево сразу после войны. Хотя, семья – это слишком громко сказано. Из всей семьи была мама Галина, да пятилетний сынок с диковинным именем Август. Мужа убило на войне, такое горе коснулось чуть ли не каждого дома. Мать устроилась работать на железную дорогу обходчицей, часто отсутствовала дома, и мальчишка был предоставлен сам себе. И хотя Август носился по улице вместе со всеми пацанами, он умудрялся еще посещать кружок юного техника, который находился во дворе школы. Его вел учитель физики на общественных началах, и вечерами кружок заполнялся пытливыми мальчишками. Оттуда, наверное, и страсть к изобретательству. Первый свой многоскоростной редуктор ручной электросверлилки он изобрел, еще учась в школе. А потом пошло-поехало. Изобретение за изобретением. Когда Нина с ним познакомилась, он работал главным инженером завода. Несмотря на то, что в науке он был дока, а возможно, именно поэтому, в женщинах он совсем не разбирался. Вокруг него всегда кружили особы, которые безбожно пользовались его рассеянностью и неконфликтностью. И поэтому, хоть он и хорошо зарабатывал, деньги у него никогда не водились. Так было до тех пор, пока он не познакомился с молодой красавицей Ниной Стениной. Та быстро взяла его в оборот. События развивались стремительно. Она моментально развелась с нынешним супругом, и не успел Август опомниться, как оказался окольцованным. Через год его перевели в Москву, где он и продолжил свою блестящую карьеру изобретателя. – Это все, что я знаю. Как сложилась их судьба дальше, я могу судить только по слухам. Говорят, потом у него что-то там не заладилось, и Нина бросила Майского, выйдя замуж за другого. Честно говоря, я бы не удивилась, если бы она закончила свою жизнь на помойке, – поджала губы Аделаида Фрицевна. – От таких женщин никогда не знаешь, чего ожидать. – А скажите, пожалуйста, Август Нинину дочку удочерял? – поинтересовалась Кира. – Удочерял? Нет, конечно, с чего вы взяли, – удивилась Борн. – Значит фамилия девочки осталась прежней? – Безусловно. Нина стала Майской, а девочка осталась Стениной, – уверенно сказала Аделаида Фрицевна. – Странно, а нам сказали по-другому, – пожала плечами Глафира. – Не знаю, что вам сказали, но я знаю точно. Все происходило на моих глазах. Я ж тогда начальником отдела кадров была. И таких вот «кадров», как Майский, у нас было всего ничего. Раз, два и обчелся. Он на доске почета сколько лет висел! А Нинка эта никому не нравилась, но мы ее жалели. И Август тоже жалел, оттого и женился. Ее же старый муж бил. И ее, и девочку, – с грустью сказала Борн. – Да вы что? – возмутилась Кира. – Нам сказали, что ее бывший муж мухи не обидит. И это она его бросила из-за более выгодной партии. Борн всплеснула руками и задумчиво проговорила: – А ведь это может быть! Да, пожалуй. Нинка такая врунья была, всегда про всех наговаривала, сплетни собирала… Да и что ей еще было делать? Она же не работала, да и сама была довольно примитивной. Так что, вполне возможно, что Нинон все наврала, чтобы заполучить Майского. – Ну и что теперь делать, где искать их следы? Москва большая, – расстроилась Кира. – Да, но Август Майский – не Иван Иванович Иванов, – резонно заметила Борн. – Это точно, – согласилась с ней Кира, – отдам сведения детективщикам, пусть ищут. – И то правда, – согласилась с ней Аделаида Фрицевна, – надо отдать дело в руки профессионалов. Пусть они и занимаются. Кира поднялась со стула, следом за ней встали Глафира и Вениамин. Ребята тепло распрощались с хозяйкой и, наконец, отбыли домой. Глава 23 Наталья Торопова рыдала, уткнувшись в подушку. Сергей обещал поехать к ее маме на дачу. Вместе с ней. На целую неделю. Его ведь нужно срочно увозить из города: эти взрывы, поджоги, убийства… Она так хорошо все придумала: подговорила маму сказаться больной. А кто должен помочь справиться с хозяйством, как ни дочка с зятем? И муж согласился ехать, даже отпуск взял и в «Народной власти» договорился. А сегодня сказал, что никуда не едет. – Ничего страшного, если ты погостишь у мамы одна. Я тебе уже объяснил, что мне нужно остаться здесь, – сказал Сергей с раздражением. – Зачем? Чтобы тебя еще раз взорвали? – прогундосила Наталья в подушку. Торопов сел рядом с женой, широко расставив ноги и свесив голову. Все аргументы у него закончились. Он очень устал, был абсолютно опустошен. Супруга, которая всегда его понимала, и на поддержку которой он рассчитывал, сегодня не хотела ничего слушать. Известие о том, что муж чуть не погиб, выбило ее из колеи. – Наташ, ну хватит. Ничего не случилось. Я вот он, жив-здоров. Мне сейчас не до кого, не усугубляй, – устало проговорил он. – А тебе всегда было не до кого, – подняв лицо от подушки, проговорила Наташа. – Ты всю жизнь думал только о себе, никогда со мной не считался. И в партию свою долбаную пошел сам, меня не спросив! Это было новостью. Сергею казалось, что они с супругой живут душа в душу, между ними нет и не может быть никаких разногласий. Он почти всегда советовался с Натальей, они сообща принимали решения. А тут на тебе! Оказывается, он «всю жизнь думал только о себе». Несправедливо. Хотя, возможно, она сказала это сгоряча. В запале чего только не ляпнешь! Сергей резко поднялся и вышел на кухню. Попил воды прямо из чайника, хлебнул слишком много, закашлялся и облил майку. В дверях показалась зареванная жена, закутанная в плед. Она молчала, виновато поглядывая на супруга. Торопов открыл дверцу шкафчика, засунул руку в чайную чашку с надписью «Привет из Кисловодска», вытащил оттуда полупустую пачку сигарет, высунулся в окно и закурил. Он уже забыл, когда в последний раз дымил. Даже когда машину взорвали, не брал сигарету. А тут не выдержал. Наталья подошла, обняла за спину и уткнулась носом ему в майку. Она сопела сзади, прижималась изо всех сил, пытаясь загладить вину. Но Сергей был настолько опустошен, что ему было не до обиды. Выбросил окурок, закрыл окно, повернулся к жене и обнял ее. Они немного постояли, потом Торопов отстранился, достал из буфета два фужера, плеснул туда коньяку. Один протянул Наталье, со вторым пошел в комнату, медленно из него отпивая. Необходимо было думать, постараться понять, кто и за что хотел его уничтожить. Скорее всего, это из-за пакета, который он получил на улице Победы. Но как преступники могли догадаться, что сверток у него? В момент передачи в квартире никого не было, только он и «мальчик-эльф» с жутковатым взглядом. Или все-таки кто-то был? Увидел, как Сергей взял пакет и проследил за ним. В таком случае, он за свою жизнь не дал бы и ломаного гроша. Торопов включил телевизор. В комнату вернулась жена, принесла с собой початую бутылку коньяка и блюдце с лимоном. Вид у нее был все еще виноватый, и Сергей почувствовал приступ щемящей жалости. Ведь она за него боится… ну и за себя, конечно. Он долил коньяк себе и освежил Наташин фужер. – Сереж, ну не молчи. Согласись, что после взрыва машины тебе опасно находиться в партии. Поехали к маме, ну мы же договаривались, – снова заканючила она. – Ты же в своей «Народной власти» уже давно отпросился. Они пока без тебя разберутся. – Наташ, как ты себе это представляешь? Я бросаю моих женщин одних, а сам спокойно у тещи на огороде грядки копаю! – сказал он с осуждением. – Что значит «бросаю моих женщин»? Ты же их не на поле боя оставляешь! Наташу резанула фраза про «его» женщин, но заострять на этом внимание она не стала. Иначе простая ссора перерастет в самый настоящий скандал. – Наталья! – повысил голос Сергей. Торопова моментально сникла. Если супруг называл ее полным именем, это значило, что он взбешен. И таким мужа она видела очень редко. – На сегодня это, как ты выразилась, именно поле боя. И мне странно, что ты этого не понимаешь, – сказал он, нехорошо щуря глаза. – Так что к Марии Ивановне едешь одна. – Ты останешься здесь, а я буду прохлаждаться у мамочки на даче? – снова возмутилась Наташа. Торопов закинул в рот дольку лимона, пожевал ее, сморщился, выждал, пока от кислоты перестанет сводить скулы, и с досадой продолжил: – Я тебе еще раз повторяю: взрывом занимается полиция. И меня могут в любой момент вызвать для дачи показаний. – Полиция! – Наталья сбросила с себя плед и вскочила на ноги. – О чем ты? Когда они что найдут? – Наташа, давай не будем начинать все сначала. Я остаюсь здесь, ты уезжаешь. Торопов молча подошел к шкафу, достал большую спортивную сумку и бросил ее на кровать. – Собирайся, – сказал он устало, – через пару часов заедет Вениамин и отвезет тебя к маме. Я же сейчас безлошадный. И Сергей невесело усмехнулся. Наталья бросилась к нему и повисла на шее: