Не веря себе, она по пути коснулась рукой столика, будто сделанного Булем, родоначальником стиля Людовика XIV, перешагнула через два полотна Рубенса, этюды сангвиной Рембрандта, Микеланджело и Делакруа, незнакомые эскизы Пикассо, погладила фреску из Помпеи, изображавшую эпизод повседневной жизни в Римской империи, потом античную греческую вазу с иллюстрацией боя Одиссея против циклопа Полифема. Прикоснулась к мечу, называемому мечом Карла Великого и использовавшемуся при коронации французских королей, к оригиналу рукописи «Фауста» Гёте и первому изданию сказок братьев Гримм, принадлежавшему авторам. А рядом она заметила кучу, в которой лежали черновик «Дон Кихота», написанный Сервантесом в тюрьме, фрагмент месопотамской глиняной таблички с легендарной «Повестью о Гильгамеше», фрагмент руки утраченной гигантской статуи Афины из Парфенона, рабочие записи Достоевского, подлинные планы собора Парижской Богоматери и даже партитура «Реквиема» Моцарта, написанная им на смертном одре. Прежде чем ускорить шаг, она, словно завороженная, не могла оторвать глаз от первой записи Сиддхартхи. Все время своего удивительного прохождения по вагону Грейс перечисляла хранящиеся здесь сокровища. «Я уверен, что все они подлинные… – прокомментировал Гэбриел. – Теперь я понимаю, почему Пассажир столько лет колесит по Европе и Азии на своем поезде. Наверняка для того, чтобы приобретать самое ценное из культурного наследия стран, которые пересекает». – Но зачем собирать эти произведения, не выставляя их, даже как будто не интересуясь и не храня с бережностью? Какой в этом интерес? «Возможно, однажды мы это узнаем. А пока – время поджимает. Экскурсия окончена, Грейс. В следующем вагоне никого. Пользуйтесь этим». Молодая женщина перешла через тамбур в следующий вагон, также погруженный в темноту. Она включила настенные лампы, которые снова осветили забитый под завязку склад ценных предметов. Грейс прошла по нему так же быстро, как по предыдущему, но все равно не могла не заметить по пути рукописи Шекспира, каллиграфированный рассказ о рождении Конфуция, микрофон Лондонского радио, в который де Голль обратился со своим знаменитым воззванием, трость Бальзака, знамя Жанны д’Арк, пианино-талисман Шопена, пюпитр, за которым Мольер создавал свои великие пьесы, и письменный стол, за которым Мари Кюри сделала одно из крупнейших открытий в физике. Это невероятно, – подумала Грейс. «Следующие вагоны тоже служат складами. На данный момент я не вижу ни одного охранника. Пользуйтесь этим, чтобы наверстать время. Бегите!» Грейс без остановок проскочила третий, затем четвертый и пятый вагоны с антиквариатом, буквально ломившиеся от собрания ценностей, с которым не мог соперничать ни один музей мира. Она находилась на середине шестого вагона-музея, когда Гэбриел крикнул ей в ухо: «Кто-то идет от следующего вагона!» – Что мне делать? Вы начальник службы безопасности, скажите ему, чтобы повернул назад. «Вы наткнетесь на него, когда пойдете обратно. Лучше его пропустить. Спрячьтесь!» Предметы стояли так плотно друг к другу, что образовывали почти сплошную стену с обеих сторон. Повернувшись на девяносто градусов, Грейс заметила совсем маленькое пространство между обшарпанным столиком и старым креслом. Туда она и бросилась, но в спешке широкий подол ее платья зацепился за то, что, как она узнала, было кинжалом Равальяка. Она собиралась отцепить ткань, но дверь открылась, и шаги звучали совсем близко. Оставив на месте предательский обрывок, она нырнула в подобие узкого туннеля между хаотически набитыми редкостями и там съежилась, зажав рот ладонью. «Он вооружен, Грейс, – прошептал Гэбриел. – Ни звука». Несмотря на стук колес, молодая женщина слышала звук мерных шагов, вбиваемых в пол с чисто военной решительностью. Человек прошел мимо ее укрытия, и вдруг шаги стихли. Грейс затаила дыхание, страх сдавил ей грудь. В наушнике она услышала голос Гэбриела, но как бы издалека, как будто он говорил в другой микрофон: «Охранник Бринк, доложите обстановку». «Да, шеф, – прозвучал мужской голос. – Мне показалось, что я слышал шум в этом вагоне… Осматриваю». «Не стоит, солдат. Я слежу по камерам наблюдения. Все чисто. Зато, мне кажется, есть повреждения в вагоне номер 2: при тряске что-то разбилось. Сходите туда, осмотрите и доложите мне, чтобы я мог как можно скорее проинформировать Пассажира. Получится неловкость, если он хочет продемонстрировать разбившуюся штуковину своим гостям». – Понял, шеф. Иду. Шаги охранника удалились, и Грейс смогла вздохнуть. «Не шевелитесь, – шепнул Гэбриел ей в ухо. – Их учили быть внимательными и упрямыми. Но все в порядке, он уходит». Грейс наконец-то дышала свободно, когда недалеко от нее упала на пол и разбилась ваза. Ее охватила паника. «Твою мать! – ругнулся Гэбриел. – Что вы сделали?» Грейс не могла ответить, потому что была ни при чем. Охранник уже бегом вернулся, и луч фонаря пробежал по зоне, где находилась она. К счастью, ей удалось чуть отодвинуться и не попасть в поле света. Но если охранник пройдет еще метр, он ее увидит. Дальше отодвигаться ей было просто некуда. Она оказалась в ловушке, как зверь в клетке. – Кто здесь? – спросил властный голос, за которым последовал щелчок взводимого курка оружия. «Что происходит?» – спросил Гэбриел подчиненного. – Здесь кто-то есть, сэр, – шепотом ответил тот. – Я отключу связь, чтобы не привлекать внимания, и все осмотрю. «Солдат!» – крикнул Гэбриел. Но Грейс в своем укрытии услышала, что охранник отключил свою рацию. А дальше у нее просто не было времени среагировать. Охранник уже опустился на пол, и она видела, как фонарь медленно просовывается в углубление, в котором она спряталась. В голове мелькали разные мысли. Обрушить ему на голову гору предметов искусства? Нет, я сама буду оглушена или задохнусь. Сдаться? Меня наверняка допросят, будут пытать, а потом убьют. Атаковать первой? Он меня сразу же убьет. Она услышала кряхтение от усилия, увидела руку. Фонарь направлялся прямо к ней. Гэбриел, сделай же что-нибудь, – мысленно взмолилась она. – Иначе я погибла. – Эй! Кто здесь? – воскликнул мужчина, перестав приближаться к ней и неожиданно направив свет назад. – Я вас поймала, господин охранник! Несмотря на металлический скрежет и стук колес, Грейс узнала детский голосок. Элиза! Охранник быстро поднялся. – Что ты здесь делаешь? Ты не имеешь права находиться в этой зоне! И ты это знаешь! Ну-ка, пошли со мной. – Мне скучно в игровой комнате, – шаловливым тоном ответила девочка. – Как ты прошла через запертые двери? – Мама потеряла свой бейдж… а я его ненадолго одолжила. – Сейчас же отдай его мне! Я тебя провожу! Пошли! – А почему здесь столько красивых вещей? – Это не твое дело! Шагай! Грейс быстро размышляла. Охранник сейчас войдет в вагон с детьми, которые ему расскажут, что произошло. Он поднимет тревогу, и для нее все будет кончено. Она тихонько вылезла из своего укрытия и неслышно последовала за мужчиной. Тот шел быстро, толкая впереди себя маленькую Элизу, и Грейс пришлось прибавить шагу, чтобы догнать его. Если бы они находились не в поезде, он непременно услышал ее. Но механические шумы так хорошо заглушали ее движения, что она смогла внезапно напасть на него сзади. Она с такой ненавистью сдавила его шею, что он умер от удушья всего за несколько секунд. Прерывисто дыша, она смотрела, как тело сползает к ее ногам, и не без испуга отметила, что в этот раз почти не испытывает чувства вины. Сейчас не время копаться в душевных переживаниях, но если она выпутается из этой истории, ей надо будет потратить время и разобраться, кем же она стала. «Не знал всей меры вашей природной доброты, инспектор. Вы меня пугаете, – прошептал Гэбриел. – Избавьтесь от него». Грейс игнорировала язвительную реплику и закатила труп под стол, встретив при этом взгляд девочки, в котором испуг смешался с восхищением. – Ты спасла мне жизнь, милая, – сказала Грейс, успокаивающе кладя свою руку на ее. – Спасибо. Элиза молча кивнула. – Ты обладаешь редкими смелостью и умом. Скорее возвращайся к остальным детям и постарайся сделать так, чтобы они играли как можно дольше, не рассказывая, что видели взрослого. Договорились? – Я знаю, какие игры они больше всего любят. – Отлично. Иди. – А ты? Ты что будешь делать? – Мне надо поговорить с начальником этого поезда, потому что подозреваю, что он плохой человек. – Ты посадишь его в тюрьму? – Может быть. – А потом мы еще увидимся? – Обещаю. – Клёво. Тогда до скорого! Девочка подобрала упавший на пол бейдж бывшей воспитательницы и побежала к двери вагона. – Обещаю, – шепотом повторила Грейс с тяжелым сердцем. «Вам повезло, – заметил Гэбриел. – Вы произвели на эту малышку впечатление, и она последовала за вами… Значит, она и была той тенью, которая, как мне показалось, скользнула следом». – Что с ней сделают, если у меня не получится? «Вы это отлично знаете. У вас совсем мало времени». Терзаемая тревогой, Грейс миновала оставшиеся вагоны бегом. Она собиралась войти в очередной, но тут заметила убранную под стекло табличку над дверью. – Подождите… В рамке находилась цитата, подписанная лично Пассажиром. Грейс быстро прочитала и поняла. Она медленно обернулась и обвела взглядом кучу предметов, собранных в вагоне.