Всех этих подробностей старик не знал. Но с детства усвоил твёрдо: видишь волка стреляй! Но! Про волков в окрестностях Александровской старик не слышал. Вернее, слышал один раз. От Васи так, и только так, называли этого весьма уже пожилого рыболова, постоянно ловившего на Кузьминской дамбе, все его знакомые. Не по имени-отчеству и не просто по отчеству Вася, и всё. Вася утверждал, что видел волка на зимней рыбалке. Всего в паре километров от посёлка. Серый перемахнул замёрзшую Кузьминку и залёг в кустах на правом берегу. Затаился. Вася, упорно сидевший в полное бесклевье на водоёме в гордом одиночестве, подумал, подумал, да и засобирался домой. Кто его знает, какие у нежданного соседа планы на ближайший ужин. Вот и вся история. Не слишком авантюрно-героическая и поэтому вполне возможная. Больше никто и никогда в последние годы волков здесь не встречал. Что, конечно, ничего не значит. За четыре ночные ходки серые могут пересечь область с севера на юг легко. И всё равно сомнительно. Такие переходы они делают в зимний голод, это старик знал точно. Летом далеко от логова не уходят пестуют волчат. Или логово здесь, под боком? Совсем исключить такой расклад нельзя. Но и особо рассматривать не стоит маловероятен. Значит, остаётся только последний вариант. Самый хреновый из всех возможных. Самый пакостный Старик одолел наконец ведущий от выпаса косогор, вышел на натоптанную тропу. Постоял, пережидая колотьё в боку. И сказал, ни к кому конкретно не обращаясь: Не ту вы выбрали корову, суки. Не грозил, не пугал, просто проинформировал. Не понимаю одного почему их так мало? спросил Капитан, словно всё остальное в этом мутном деле было ему понятно. Если бы сработал весь контейнер, началось бы такое А тут всего один, много два Тебе мало? недобро удивился Генерал. Может, выпустить ещё несколько для комплекта? И добавил серьёзно: Не ломай голову. Можно придумать с десяток вполне правдоподобных версий а что толку? Ничем они нам не помогут. Какая разница на данном этапе? Что имеем, то и имеем Они не знали, что больше месяца назад от всего увиденного у Зуева перехватило горло работал он первый год, и это дело оказалось лишь третьим на его счёту, связанным с трупами. Но те, первые два жмурика, ни в какое сравнение не шли: убитый током в результате преступной халатности и жертва бытовухи банального убийстве кухонным ножом после совместного распития Труп того зарезанного алкаша тоже, конечно, не картина Рембрандта, но сегодняшнее зрелище Никакие фотографии из старых дел, никакие казённые строчки протоколов не передают, к примеру, запаха тяжёлого запаха смерти А уж вид Зуев старался, чтобы взгляд не захватил сразу всю картинку, специально фокусировал его на отдельных деталях кровавого месива и всё равно через пять минут не выдержал, ушёл в дом, оставив хлопотать у трупов экспертов и фотографа Дикий разгром внутри не добавил ему душевного спокойствия следы первобытного, просто животного буйства действовали угнетающе но здесь по крайней мере не было крови и разбросанных по траве частей тела. И сдавившая глотку невидимая петля понемногу ослабла Зуев сглотнул комок в горле, подошёл к раковине, повернул кран лёгкое шипение, бульканье где-то в глубине труб. Ему повезло, ему несказанно повезло, не иначе как родился под счастливой для прокурорских работников звездой, вода из брошенного отвёрнутым крана ушла в канализацию. Не вся на дне водонапорного бака оставалось около ста литров, резерв на случай непредвиденных поломок системы, но чтобы добраться до них, надо было завернуть один и открыть другой вентиль наверху, у бака Зуев всего этого не подозревал, как не подозревал о своей счастливой планиде, увидел пластиковую пятилитровую бутыль с водой, отыскал целый стакан в груде битой посуды, налил и выпил. Присел на стул с измочаленной свинцом спинкой, задумался Работу с отпечатками здесь уже закончили, хотя она казалась чистой формальностью, картина и так ясная сосед бизнесмена не уследил за крупной и опасной собакой, буквально разодравшей мальчика Не уследил и схлопотал заряд картечи в голову от озверевшего при виде такого зрелища отчима пацана. Да тут и озвереешь Зуев готов был прозакладывать все свой шансы дослужиться до прокурора района за то, что отпечатки на брошенной «Сайге» принадлежат хозяину дачи и никому иному. Осталось только взять убийцу. Особо сложной его поимка не представлялась, очень даже может быть, что успокоится, всё обдумает и явится завтра с повинной И если хороший адвокат построит защиту на том, что убитый натравил пса на мальчика и пытался натравить на Колыванова Да, тут можно отделаться дёшево Зуев выпил ещё стакан воды и неохотно, вышел на улицу Всего этого Капитан с Генералом не знали. Сводку, где упоминалась трагедия в Редком Кузьмино, Капитан видел, он поглощал тогда огромные массивы информации, пытаясь найти хоть какую зацепку, но прочитал на лету, в полном смысле слова, через час после взлёта борта Печора Усть-Кулом, и внимания она не привлекла. Да и с чего? Мало ли убийц и грабителей, мошенников и аферистов объявляют в розыск? Про обстоятельства, предшествовавшие убийству, сводка умалчивала Дело Колыванова всплывёт несколько месяцев спустя, когда Катя, жена бизнесмена (так ни разу с тех пор и не побывавшая на заколоченной даче), отчается в способности следствия дать приемлимые для неё объяснения случившемуся и обратится к частным сыскарям Хотел вернуться незаметно не получилось. Из-за забора моментом высунулась Клавдия, соседка. После смерти жены она одинокая, пятидесятилетняя всё чаще цепко поглядывала на старика и его хозяйство. Он прикрыл калитку, брякнул к поленнице обрывки цепи и фомку. И тут Клавдия поняла. И-и-и А где Магдалена-то, Степаныч? Свели?! Сожрали, мрачно и коротко сказал старик, с тоской предчувствуя, что сейчас придёт цунами причитаний, ужасаний, выражений сочувствия и пустопорожних советов и всё на фоне болезненно-сладострастного бабьего любопытства. И оно пришло. Глава V Доктор сидел в пустом помещений. Один, все давно разошлись. Мерно гудел термостат, где-то нудно капало из крана. Ничего не делал, мрачно смотрел на своё отражение в химустойчивом стекле, покрывающем стол. Шаги Эскулапа прозвучали гулким эхом каменного гостя. Смотри, Витя, разгрыз я твой орешек, нашёл причину. Ларчик просто открывался. А ключик-то серебряный. Смотри! Посмотрел без интереса. В руках Эскулапа челюсть. Мощная нижняя челюсть, бело-жёлтая, шестнадцать зубов, как у человека. Но зубы не человеческие. Неприятная игрушка. Смотри, смотри Кариесы! Целых три. И ещё пять было на верхней. Не наводит на размышления? Доктор удивился вяло: Откуда у объекта кариесы? Ерунда какая Действительно, ерунда. У объекта старые зубы заплывают дентином, увеличиваются, трансформируются, покрываются новой эмалью Если и были старые пломбы и полости, всё спрятано глубоко внутри, а новые появиться никак не успевают, не живут объекты в Виварии столько Но чёрные дырки вот они. Это ещё не всё. Следи за руками! Внимательно следи Толстые, но ловкие пальцы стиснули кариозный зуб треугольный в сечении, больше похожий на клык, чуть загнутый назад. И, небывалое дело, зуб хрустнул, рассыпался белой трухой. Показался другой, прятавшийся внутри, с плоской вершиной обыкновенная человеческая «шестёрка». Тоже с кариесом. Эскулап надавил второй, где дупло было поменьше, та же картина. Взял челюсть двумя руками и без малейшего труда разломил пополам. Впечатляет? Никакого подвоха нет, ничем не обрабатывал, только мягкие ткани удалил легонько. Впечатляло. Но ничего не объясняло. Никак не объясняло, почему антидот нового поколения, призванный сломать и разрегулировать генный механизм трансформации (Доктор дорабатывал его в последний месяц в дикой спеш-ке, без сна и отдыха, боясь опоздать), почему он сработал только в первом опыте. Вызвал у первого ликантропа ремиссию неуправляемую, незавершённую, со смертельным исходом и не оказал никакого, абсолютно никакого действия в опытах последовавших. И дешёвые фокусы Эскулапа, колдовавшего сейчас над трупом, никакого понимания не добавляли. Тем более что Доктор всё равно опоздал Решил я грешным делом с масс-спектрографом побаловаться. Следы серебра поискать. Нет в препарате серебра, совсем другой принцип повторил Доктор и так обоим известное. А я недоверчивый. Вдруг с пищей чего попало? У лаборантки клипса с уха свалилась? Конечно, не сожрал бы, выплюнул Но на всякий случай поискал. Эскулап выдержал театральную паузу, объявил торжествующе: И нашёл! Заодно и ртути больше нормы оказалось Никаких ассоциаций? А меня зацепило: ртуть-серебро, серебро-ртуть Амальгама. Откуда в нём амальгама, а? Доктор против воли заинтересовался: И откуда? Пломбы! выпалил Эскулап тоном выскочившего из ванны Архимеда, Лет сорок пятьдесят назад в большой моде такие были: из серебряной амальгамы. Штука почти вечная, стоит всю жизнь. Потом от них отказались чёрные, неэстетично. И опять же ртуть выделяется помаленьку. Так вот, этот в себе таскал почти пятнадцать граммов амальгамы Дальше объяснять? Но почему она сразу не подействовала? Не знаю. Может, с кровью не контактировала. Пока постепенно не разъела наросший дентин. И скорее всего процесс совпал по времени с твоим опытом. Совпадение. Так что не мучайся, не изводи себя понапрасну. Не мучайся. Только что похоронил надежду доработать антивирус, и не мучайся. А у них осталось то, с чего и начинали, серебросодержащие препараты. Которые не годятся для длительной вакцинации. Которыми не снарядишь приманки, опасные для одного-единственного существа на свете, оборотень обойдёт их за версту. Шанс оказался призрачным. Всё было напрасно. Люди будут гибнуть и дальше. Не получится даже как у Франкенштейна сгинуть вместе с сотворённым тобой монстром. Выхода нет. Даже такого нет. Я не буду изводить себя понапрасну, покорно проговорил Доктор. И не буду мучаться. Эскулап взглянул на него с тревогой. Ничего не сказал, собрал со стола осколки и ушёл к себе. Они те, кто знал, работали в режиме военного времени, до глубокой ночи. Зачастую здесь и ночевали. Не ту вы выбрали корову, суки, дословно повторил старик вчерашнюю фразу; чем-то она ему понравилась, к тому же казалась смутно знакомой но откуда, так и не вспомнил. «Суки» в данном случае было не ругательством, а констатацией факта. Если не брать в расчёт маловероятных волков и совсем невероятных медведей, то оставался лишь один возможный виновник одичавшие собаки. Твари, которых знающие люди считают поопасней волков. Старик собак не любил. Не по причине врождённой зоофобии. И не из-за вчерашней кровавой истории. Просто часто приходилось сталкиваться при работе и всегда это были неприятные встречи. Всю жизнь он прослужил в разведке Тихоокеанского флота (срочная, сверхсрочная, школа мичманов, сорок лет в строю и на пенсию с должности заместителя командира роты) и не понаслышке знал, что такое натасканные убивать псы. Сколько бы ни наизобретали высоколобые доценты и профессора хитроумных детекторов и датчиков лучшим-средством для охраны и береговой полосы, и многого другого остаётся собака. Тут вам и детектор, и обрабатывающий компьютер, и самонаводящееся оружие дешёвое в производстве и содержании, не знающее поломок и отказов. Тридцать лет он носил шрамы на запястье, память о Кушанире о зубах нашего же пса, условия учений полностью приближались к боевым; и погранцы, и их собачки работали на полном серьёзе. Одичавшие шавки, конечно, боевой дрессировки не получали, но в стае опасны ничуть не меньше. Как они опасны в стае, он видел вчера вечером и хорошо, что только последствия. Приди на час-другой раньше и повернуться могло всяко. Фомкой не отмахаешься, если нечем прикрыть спину, зайдут сзади и конец. Да и годы не те отмахиваться. Вот так и умирают люди от инфаркта в самом начале четвёртого десятка. Именно так. Идут себе спокойно солнечным июньским утром по улице, на службу идут или по личным делам гуляют остановятся неожиданно, ухватятся за воротник Сделают несколько нетвёрдых шагов и свалятся на тротуар обмякшей куклой. И будут прохожие отводить взгляд и брезгливо обходить упавшего, а стервы-старушки ещё и бубнить под нос о молодом и вроде приличном, но как свинья нажравшемся Капитан не умер. Просто стало почему-то не хватать воздуха и уши заложила ватная тишина, как в самолёте при взлёте. На негнущихся ногах он подошёл к лотку, одеревеневшими пальцами выдернул из кармана купюру, протянул продавщице и сгрёб газету, резанувшую по глазам убийственным заголовком на развороте: «ОХОТА НА ЛИКАНОВ?» и отошёл, на ходу разворачивая и позабыв о сдаче. Да-а-а Нервы совсем ни к чёрту Статья оказалась совершенно безобидной ликанами придурок-журналист окрестил лиц кавказской национальности, якобы безбожно притесняемых московскими властями. Холодок в груди отпускал, Капитан скомкал бумажный шар, без труда попал с пяти шагов в урну. И пошёл дальше. Чувствовал он себя старым, разбитым и уставшим впрочем, глядя со стороны на его пружинистую походку, никто бы так не подумал Звоночек, однако Двойной-звоночек. Газетчики напомнили о своём существовании и о страсти раскапывать всё на свете и организм недвусмысленно высказал отношение к постоянным перегрузкам. Нельзя так долго гулять по лезвию ножа или упадёшь, или порежешься. Уехать бы куда, отдохнуть, выспаться, пройти по лесу, по тихому и мирному лесу, спокойно пройти, не сжимая пистолетную рукоять и не ожидая каждую секунду мгновенной и беспощадной атаки Подумал, что вот так начавшийся день ничем хорошим продолжиться просто не может, подумал с затаённой суеверной надеждой на то, что злодейка-судьба любит опровергать любые прогнозы. Но примета, похоже, относилась к прогнозам только положительным. Первая неприятность уже ждала Капитана в Лаборатории, лежала, раскинувшись на кафельном полу; Руслан, дежуривший минувшей ночью, терзал кнопки мобильника, а обнаружившая это лаборантка с глупым лицом хихикала, демонстрируя нетипичную форму истерики. О собаках из сухих материалов, собранных в папках Генерала, можно было сделать довольно интересные выводы. И довольно эмоциональные. Говорят, точная и скучноватая наука статистика эмоциям не способствует. Ещё как способствует! Смотря что эта статистика считает Самое настоящее нашествие бродячих собак случилось в приснопамятную зиму девяносто первого девяносто второго годов. Голодная была зима, прямо скажем: дорвавшиеся до вожделенной возможности порулить молодые реформаторы заложили первый крутой вираж в магазинах неожиданно появились позабытые было продукты, но предназначенные для их покупки деньги так же неожиданно стали ненамного ценнее бумажных фантиков. Большое экономическое чудо породило и много локальных житейских чудес: бывалые опера дивились ворам-домушникам, первым делом вычищавшим во вскрытой квартире холодильник, а уж потом бравшимся за хрусталь и телевизоры; продавцы продуктовых отделов, ещё вчера весьма уважаемые и респектабельные люди, нежданно-негаданно оказались в самом низу социальной лестницы И упали цены на породистых собак, особенно крупных более того, запасшись куском колбасы и погуляв день-другой по загородным пустырям, можно было легко стать владельцем вполне породистой овчарки или эрделя, вчера служившего гордостью семьи, а сегодня тайком, чтобы дети не увидели, вывезенного подальше и выброшенного лишний рот. Ну, породистые, положим, долго по улицам не разгуливали мир не без обеспеченных людей. А Бобикам-Жучкам каково? На старушек-благодетельниц надежды никакой, старушки сами по помойкам рылись Но потом тот зимний залповый выброс собак как-то рассосался. Одних банально сожрали бомжи (их популяция резко выросла в тот же период); других, сами того не ведая, любители дешёвых колбас и шашлыков. Третьих переловили собачники на нужды науки. Наиболее приспособленные (псы, не собачники) продолжили дикую жизнь одни в городе, другие на природе. Эти последние и были самыми опасными питались исключительно охотой, истребляя всё живое. И совершенно не боялись людей. Волки, те хоть человека уважают и заслуженно побаиваются. Псы же, прожив столько лет рядом, прекрасно знают, что это за неповоротливое и слабое существо. Нет худшего врага, чем бывший друг, и к четвероногим друзьям такой тезис относится в полной мере. А совсем недавно наметилась самая страшная тенденция исход псов из города столкнулся со встречным движением волков, подбирающихся к городским окраинам. Часть младших братьев не помнящие родства волки просто употребили в пищу. Но суку в течке даже голодные волки в пору своих свадеб не трогают. Появились метисы, волкособаки беспощадные и смертельно опасные твари, более опасные, чем два породивших их вида, унаследовавшие собачий ум и волчью силу, прекрасно приспособленные к дикой жизни. Их предки волки, битые и учёные жизнью, стараются уйти от всего подозрительного от шума мотора, от болтающейся на ветке и пахнущей человеком тряпки, волкособаки не боятся ничего, кроме самой непосредственной опасности. Даже ворона крохотным своим мозгом способна отличить человека с палкой от человека с ружьём и старается не подпустить последнего близко.