Рычала на Колыванова. Денис застыл в странном оцепенении, не произнося ни слова не понимал, что сейчас надо сказать и что можно сделать, и поражённый непонятно откуда надвигающимся предчувствием чего-то нехорошего. Непонятного и опасного. Тогда Колыванов повторил то же слово тем же голосом: Пойдём! и ухватился грязными пальцами с обломанными ногтями за рукав Горянина. Жест был неловкий, натужный простейшее движение кисти далось Мише с большим трудом. Это походило на пластику человека, заново осваивающего руку после сложнейшего перелома и нескольких месяцев в гипсе. Он тянул Горянина настойчиво и сильно, и тот пошёл за ним, не понимая, куда и зачем идёт, пошёл для того, чтобы не услышать ещё раз просьбу, высказанную этим мёртвым и мерзким голосом. Фила двинулась за ними в некотором отдалении, по-прежнему прижимаясь к земле, негромко и злобно рыча. Замызганное и потёртое брезентовое полотнище к земле не прилегало, опираясь на обломанные стебли бурьяна. И всё равно Колыванов ухватился за его край удивительно легко не сгибаясь и не наклоняясь, лишь чуть согнув ноги в коленях. Где он взял эту грязную тряпку? удивился Горянин, как будто ничего более странного вокруг не было. Но непонятного, тревожного было столько, что мозг поневоле ухватывался за не важные и вполне объяснимые детали словно достаточно ответить на эти вопросы и всё остальное встанет на свои места, сделается простым, понятным и правильным Спустя секунду у него уже не осталось ни одной связной мысли, потому что Колыванов отдёрнул брезент. Под полотнищем был Саша. У-у-а-а-э простонал Горянин, связки его оказались не в силах выдать что-либо членораздельное Что мальчик мёртв, видно было с первого взгляда. Не просто мёртв Саша был убит, убит с ужасающей, непредставимой для нормального человека жестокостью. На изломанном, истоптанном, залитом спёкшейся кровью бурьяне лежало, по сути, даже не тело, а его изуродованные фрагменты, кое-как сложенные вместе, и, как в собранной небрежной рукой детской мозаике, многого не хватало Глотка зияла рваным провалом, и от него тянулось в сторону что-то длинное, даже на вид неприятно-скользкое; не было правой руки кисть и остаток запястья с торчащими белыми обломками кости приложены к превращённым в лохмотья остаткам плеча; левая на месте, но из бицепса вырваны, выдраны, выкушены большие куски вместе с клочьями рубашки и синей куртки. Следы укусов, следы зубов, повсюду на относительно уцелевших участках тела, одни неглубокие, цепочки небольших ранок, другие безжалостные, разорвавшие мышцы и связки на кровавые ошметья Уцелело лицо до неузнаваемости искажённое, смятое, перекошенное Горянин, парализованный и онемевший, автоматически перевёл взгляд с Сашиного лица ближе, на кошмарное месиво, недавно бывшее животом мальчика, и тут его внезапно и мгновенно, без всяких предупреждающих спазм, вывернуло наизнанку. Желудок и пищевод рвали жесточайшие судороги и так же рвался и корежился окружавший Дениса Горянина мир. Всё вокруг помутнело и окрасилось в розовый цвет. Согнувшийся, скорчившийся Горянин пытался смотреть в сторону и видел всё боковым зрением. Колыванов полностью сдёрнул в сторону полотнище и поднял лежавшую тут же охотничью многозарядку «Сайга» она казалась неуклюжей и толстоствольной пародией на автомат Калашникова. И держал её Колыванов неуклюже, как будто сей предмет впервые оказался у него в руках. Но движения, при всей неловкости, были вполне уверенны и целенаправленны, словно он без страха и сомнений делал то, что давно решил и хорошо обдумал Денис, продолжая сотрясаться в рвотных конвульсиях, понял, что надо крикнуть, броситься, остановить друга нет, уже не друга, уже чужого и смертельно опасного человека понял и не успел сделать ничего. Колыванов выстрелил. Глава VIII «Абонент не отвечает или находится вне зоны приёма » Голос у телефонной барышни был мягкий и нежный, излучавший и благожелательное отношение к звонившему, и искреннее сочувствие, и сожаление о невозможности помочь в данной ситуации; мало того, во всей фразе слышался глубоко спрятанный эротический подтекст, намекавший: как жаль, что я сейчас так занята служебными обязанностями, вот если бы вы позвонили вечером Словом, чудесный был голос, только за него легко можно влюбиться в невидимую собеседницу Катя Колыванова в телефонную барышню не влюбилась наоборот, тихо выругалась, услышав одни и те же слова в восьмой и девятый раз за сегодняшний день. Сексапильная девица ничуть не обиделась и повторила ту же фразу по-английски, причём эротики в голосе добавилось Кате хотелось с хрустом шмякнуть трубку на рычаг, но она заставила себя сделать это аккуратно и медленно, подавив фразу, обвинявшую авторшу ни в чём не повинной записи в чрезмерной и беспорядочной половой жизни Опустила и сама удивилась всегда считала себя спокойным человеком с крепкими нервами (и вполне обоснованно). Но такого за четыре года её жизни с Михаилом не бывало. Никогда. Сотовая связь на их даче работала стабильно, и Колыванов не имел обыкновения надолго расставаться с мобильником таскал с собой и за грибами, и на охоту, и на рыбалку. Катя не знала, что и подумать. Хотелось бросить все дела в городе и отправиться в Александровскую немедленно, а не воскресным утром, как планировалось. Останавливало только одно мысль о том, как она будет выглядеть в глазах мужа, примчавшись из-за случайной поломки трубки или не заряженной вовремя батареи. Других вариантов в голову не приходило, ни на секунду она не заподозрила, что Миша мог отключиться специально, занимаясь делами, исключающими её даже телефонное присутствие Все эти годы их совместная жизнь строилась на полном доверии и поводов для подозрений не бывало. Ни разу. В тихой и спокойной, обжитой Александровской никакой беды случиться не могло, в этом Катя была уверена. Да и произойди какое ЧП, у соседей достаточно телефонов и обычных, и сотовых. Всё так, но тревога никуда не исчезала. Полтора часа назад она позвонила Бойчевским дачным соседям, живущим через дорогу. Бойчевские куда-то укатили, оставив на хозяйстве слегка глухую и изрядно придурковатую бабушку. От неё удалось выяснить, что Михаил с Сашей вчера благополучно приехали и вроде бы не уезжали, вроде бы свекровь Бойчевская видела их на участке По всему судя, видеть старушка могла их и месяц назад Но Катя немного успокоилась и решила отменить экстренную поездку. Этого решения она не смогла простить себе несколько месяцев Тогда же она связалась с Горяниным но тот был в городе, обещал подъехать в Редкое Кузьмино через час-другой, узнать, что у Миши с телефоном, и перезвонить. Прошло полтора часа. Звонка не было. Она ждала с чувством досады и некоторого смущения всю жизнь смотрела с превосходством на глупых жён, пытающихся контролировать каждый шаг мужа и не понимающих, что короткий поводок хорош, только пока не оборвался, а затем оборвавший его навсегда уходит Звонка не было. Тревожная неуверенность изматывала. Катя вновь позвонила Горянину Неплохо стрелявший на охоте Колыванов сейчас почти промахнулся тугой конус летящей картечи зацепил Филу самым краем. Она пыталась встать, ничего не получалось задние лапы подламывались. Истошный вой сменился жалобным повизгиванием. Т-ты-ы-ы!!! закричал Горянин, он хотел крикнуть многое: что Фила тут ни при чём, что она в жизни не тронула ни одного человека и дружила с Сашей, что последние сутки она провела у него на глазах и не могла Не успел. Колыванов выстрелил второй раз. Теперь картечь кучно легла куда надо под левую лопатку, как раз туда стреляют волков и других хищников. И собак, если их приходится убивать. В ушах стоял гул от рявкнувших выстрелов, двенадцатый калибр не пистолет и не карабин, бьёт по барабанным перепонкам основательно. Предсмертного визга Филы Горянин не слышал, но всё и так было ясно рыжая шерсть густо окрасилась кровью, задние лапы быстро-быстро заскребли по земле и замерли, вытянувшись Поздно кричать об ошибке и вырывать ружьё из рук, поздно обвинять Колыванова в убийстве добродушной, ни в чём не повинной Филы, так и не понявшей, за что её убивают Филе уже не помочь надо думать о живых Мишка совсем сдвинулся, и это понятно у любого крыша съедет от такого а Катя, как же теперь ей и какая же тварь это сделала За этими мыслями Горянин почувствовал, как ни странно, нешуточное облегчение: всё непонятное в поведении друга объяснилось пусть страшно и мерзко, пусть ценой гибели любимой собаки да чёрт с ней, в конце концов, когда тут такое А мир вокруг изменился, мир был не тот, что минуту назад. Из мира напрочь исчезли все звуки и всё движение, всё застыло, как на остановившейся киноплёнке: Миша с неловко зажатой «Сайгой» в руках; сам Горянин, до сих пор оглушённый, делающий глотательные движения, пытаясь хоть что-то расслышать отходящими ушами. И два трупа, два неподвижных окровавленных трупа. Первым звуком, который услышал Горянин, было мелодичное мяуканье мобильника и в застывшей тишине прозвучал он сюрреалистично. Денис машинально потянулся к трубке, отведя взгляд от Колыванова. А когда через долю секунды повернулся обратно, встретился глазами с провалом ружейного дула с чёрной и бездонной дырой. Не было никаких драматических пауз, никаких прощальных слов. И вся минувшая жизнь не промелькнула в этот момент перед мысленным взором Горянина. Из ствола вырвался сноп пропитанного свинцом пламени. Больше Денис Горянин никогда и ничего не увидел. Как впоследствии выяснилось, в этой части посёлка выстрелы услышали многие. И никто не обратил внимания стрельба по выходным не была таким уж редким событием. Многие из новых обитателей Редкого Кузьмина, расслабившись под шашлычок с коньячком, устраивали образцово-показательные стрельбы из газового оружия. И не только из газового. Опять же их отпрыски со сверхмощными петардами и ракетами Интересоваться после пары-тройки громких хлопков, что происходит за высокими оградами соседей, считалось дурным тоном. Рот Горянина раскрылся в беззвучном крике не то удивления, не то возмущения; глаза тоже были широко раскрыты. А выше глаз ничего не осталось выстрел в упор снёс всю верхнюю половину черепа, от самых бровей. На груди Дениса лежала морда и передние лапы Филы Колыванов подтащил её изрешечённое тело и небрежно бросил между Горяниным и Сашей. Казалось, мёртвая собака ищет помощи и защиты у мёртвого хозяина, или наоборот безуспешно пытается заслонить его от смертельной опасности. Колыванов хотел опять прикрыть их брезентом, но забыл, как забывал сегодня многое, торопился к дому. Закатное, но по-прежнему убийственное солнце безжалостно гнало его в спасительный полумрак. Бывавшие в уютном доме Колыванова не узнали бы сейчас разгромленное жилище: пол завален опрокинутой мебелью и разбросанными вещами, стены изрешечены картечью. Украшавшая гостиную голова лося валялась под ногами бесформенной и разрозненной грудой шерсти, набивки и обломков рогов: недавно проклятое чучело посмело обратиться к Колыванову с нелепыми и страшными обвинениями но он быстро заставил его заткнуться тремя выстрелами в упор. Колыванов не думал о том, что убил лучшего друга, на фоне всех диких и кошмарных событий сумасшедшего дня это было мелочью, не достойной внимания. Остатки его сознания терзала одна, самая главная и важная мысль: Что я скажу Кате, что я скажу Кате, что я скажу Кате Жажда донимала постоянно, он уже свыкся с ней, подобрался к крану, до конца не завёрнутому, наклонил голову Долго и жадно ловил губами тонкую струйку воды Что-то подвернулось под босую ступню что-то тёплое, живое и, несомненно, опасное, сегодня всё вокруг было смертельно опасным. Он судорожно отдёрнул ногу и посмотрел вниз, отпрыгнув на безопасное расстояние. На него смотрел глаз, лосиный глаз, как-то уцелевший в разнёсшем чучело свинцовом граде. И это была не вставленная таксидермистом стекляшка настоящий живой глаз с мутным зрачком и белком, налитым тёмной венозной кровью. Глаз моргнул и уставился на него тяжёлым ненавидящим взглядом. Колыванов зарычал и надавил на спуск. «Сайга» не выстрелила, патроны в обойме кончились. Тогда он с размаху ткнул стволом в проклятую зенку, промахнулся, ткнул ещё попал с третьего раза. Глаз лопнул, взорвался с мерзким хлопком. Забрызгал кровью липкой и горячей, как кипяток, лицо Колыванова. Он слизнул попавшую на губу каплю и застыл, поражённый ужасной мыслью: Горянин и Фила не умерли, конечно, нет, сегодня весь мир сошёл с ума, враги стали неуязвимы и бессмертны, конечно, они не умерли, они идут сюда их кошмарные окровавленные пасти оскалены, они уже за дверью, сейчас ворвутся и растерзают его, как растерзали Сашу Он без разбега, с места, перемахнул одним прыжком разорённую гостиную и вцепился в дверь; скрюченные пальцы без толку возились с замком как и всё вокруг, тот зажил своей, враждебной Колыванову жизнью. А Фила с Горяниным были уже у самой двери, он хорошо слышал их хриплое тяжёлое дыхание Коротко взвыв, он попытался выстрелить через дверь, позабыв, что расстрелял все патроны; развернулся и понёсся наверх, в свою комнату, к оружейному ящику, из которого два часа назад достал «Сайгу» Мертвецы дышали в затылок. Глава IX Куд-да, сука?! рыкнул Хрущ, откидывая ударом подкованного ботинка наладившегося было к двери пленника. Тот отлетел к выложенной белым кафелем стене бокса, не удержался на ногах, завалился набок и предусмотрительно скорчился, прикрывая руками голову. Был он оборван, небрит и грязен, левый глаз украшал огромный застарелый фингал. Прокисшая вонь шибала в нос за несколько метров, защищая обладателя сей ауры не хуже, чем американского скунса-вонючку, приблизиться без крайней необходимости к этому типичному, прямо классическому бомжу нормальный человек не рискнул бы. Но Хрущ не страдал от излишней брезгливости. Он надвинулся на неудачливого беглеца, навис над ним всей своей массивной, бесформенной тушей и с наслаждением врезал ногой по рёбрам. Побегай, б у меня Второй удар, в копчик. И ещё, и ещё. От разделявшей помещение стеклянной перегородки спешил Го-Го, тоже не дурак попинать кого ногами. В промежутках между ударами бомж пытался проверещать, что он всё понял, что он никуда не собирался убегать и впредь такие мысли даже случайно не забредут в его завшивевшую голову. Потом замолк, лишь поскуливал, как бездомная собачонка, не имеющая сил ни бежать, ни огрызаться Отставить! Команда прозвучала негромко, но резко, и вошедшие в раж напарники среагировали мгновенно, остановившись на половине замаха. С улицы в бокс зашёл Капитан в штатском костюме (случай уникальный!), в лёгком бежевом плаще. Обладай Хрущ способностью логично мыслить, анализировать и сопоставлять факты неурочное и необычное появление в Виварии Капитана в сочетаний с сегодняшней ночной тревогой его бы по меньшей мере насторожило.