«Всё не так плохо» … Довольно неоптимистичное заявление, если подумать. Даже для той, у кого «открылось второе дыхание». И я хорошо знаю причину американских горок своего настроения: я понятия не имею, как скоро вновь увижу его. Вот откуда этот пессимизм. У меня всё так же полная неопределённость в жизни, и я всё так же ни в чём не уверена. Как же бесит. Ещё и Хана отсекла от себя. Опускаю голову и бреду к замку, глядя под ноги. Стоит ли корить себя за такое сухое прощание с Мастером?.. В конце концов, мы могли бы стать друзьями… Останавливаюсь и глубоко вздыхаю, поднимая взгляд на темнеющее небо. О чём я вообще? Какие друзья?! Парень совершенно точно не планировал быть моим другом: свою цель относительно меня он обозначил едва ли не на первой нашей встрече. Он желал брака. Я тоже была не против. После таких общих мыслей довольно неловко делать вид, что у нас у обоих амнезия. Да и общаться с молодым Мастером как с приятелем, зная, чего он на самом деле от меня хочет… нет, я так не могу. Вообще не люблю пользоваться чувствами людей и не планирую грешить этим ни сейчас, ни потом. Даже если в данном случае суть не столько в чувствах, сколько в желании. … И тем не менее хочется близости. Как же хочется близости! Хоть с кем-нибудь уже наконец!.. Наворачиваю круги вокруг замка, попинывая травку. Трачу время впустую и нисколько в этом не раскаиваюсь. Как долго будет длиться вся эта неопределённость? Как долго я буду одна в этом мире? В этом замке? В этой своей спальне?.. Ещё раз пинаю по траве, ещё раз глубоко вздыхаю, поднимаю взгляд на каменную кладку стены… и иду ко входу: на улице уже не только темно, но и холодно. Поднимаюсь в покои, продолжая парить где-то в своих мыслях. Когда вхожу, залипаю на огонь от свечи. Некоторое время стою, жамкаю шторы у своего окна. Затем сижу в кресле и слушаю сверчков за окном. Нет, не нужно мне думать о том, что с Ханом я явно поторопилась. Нужно быть сильной и не забывать о принципах. «Хоть кто-нибудь» – это не выход. Это вообще позорное допущение и свидетельство слабости. Это… Почувствовав колебание силы, поднимаю взгляд и встречаюсь глазами с Ха Ру. Ну наконец-то! Поднимаюсь на ноги, подхожу к углу гостиной, где в тени стоял мой телохранитель, кладу ладони на стену по разные стороны от его головы и целую в губы. Я не хочу быть одинокой, несмотря на всю свою браваду о «независимости». И ждать семь лет у моря погоды я тоже не хочу. Я хочу ощутить себя желанной – прямо сейчас. И если такова воля небес – отрезать от себя единственно возможный, кроме Охотника, вариант. Ведь если Ха Ру не ответит… Руки на талии резко притягивают меня к мужскому телу, и об «отрезании» уже речи не идёт: тут бы со всеми чувствами справиться! Как же он целуется… Запакуйте мне его, и я всегда буду носить этого Мастера с собой! Ха Ру не торопится сразу выбить все мысли из моей головы: он растягивает процесс, всякий раз медленно отдаляясь, – но с каждой новой атакой на мои губы у меня буквально сердце из груди выскакивает. Его руки тоже не спешат снять с меня платье… – лишь смять ткань и за неё вновь притянуть меня к себе… Он не разворачивает меня и не прижимает к стене: он стоит на месте, позволяя делать то, что я хочу. А я хочу его. Поэтому у нас полное взаимопонимание. – Что у тебя с этим Мастером? – звучит вопрос, когда моя голова уже мало что соображает, а тело желает только одного – чтобы его раздели. – Ничего. Я ему отказала, – выдыхаю, кое-как собрав мысли в кучу. – Что у тебя с Охотником? – звучит второй вопрос. – Ничего. Он по какой-то причине видит во мне союзницу, – неохотно отзываюсь, ощущая тоску по его губам: они должны дарить мне удовольствие, а не задавать глупые вопросы! – Ты отдаешь себе отчёт, что это всплеск гормонов? – звучит третий вопрос, и я наконец раскрываю глаза, а затем встречаю его взгляд. – Ты полагаешь, что это – всего лишь всплеск гормонов? – спрашиваю, глядя на него в упор. Какой же он красивый! Высокий, русоволосый, сероглазый, с этим его тяжёлым взглядом, значение которого я так долго не могла понять… – Ты никогда не говорила о своих чувствах. – Ха Ру не отпускает ни меня, ни моё платье, продолжая удерживать моё тело слишком близко к себе. Это не даёт мне отстраниться и придумать достойный ответ. – Я держала их при себе, – опускаю взгляд на его шею. – Значит, всё-таки они были? – звучит ровный вопрос. – А ты не заметил? – решаюсь на дерзость, хотя ощущаю себя после этого совсем не победительницей, а пятилетним ребёнком с лопаткой в песочнице. И с насморком вдобавок. – Ты ведь знаешь, что сделал покойный граф? – спрашивает Ха Ру, глядя мне в глаза. – Он убил вашего отца за нарушение правил посещения Запретного Острова, – отвечаю не моргая. – Ты знаешь, что делала Тэ Ра? – вновь спрашивает Ха Ру. – Она убивала моих подданных при помощи аркана, подставляя меня. А ты сжигал за ней трупы, – произношу ровным голосом. – И у тебя нет с этим проблем? – уточняет бывший телохранитель, вглядываясь в моё лицо. – У меня нет проблем с тобой. И никогда не было, – отвечаю не громко, но чётко. – Но я однажды отказал тебе, – почему-то напоминает Ха Ру. Думает, что я обижена?.. – Я этого не помню. Моя память пострадала после ритуала в сарае. Спасибо, что охранял меня, пока я не понимала, кто я и где я. Некоторое время Ха Ру молчит. А затем кладёт ладонь мне на затылок и притягивает для нового поцелуя. Моя голова потеряна. Может, она всё ещё на плечах, но я её уже не ощущаю. – Хочу тебя, – признаюсь, наплевав на местные правила. Да, это, возможно, перебор для графини Дайго. Но пошло всё к чёрту. Я – это я. И я устала притворяться. Взгляд, которым Ха Ру смотрит на меня, сбивает с толку: становится очевидно, что он хочет того же, но сдерживает себя. – В чём дело? – спрашиваю негромко. – В Охотнике. – Я что-то должна с этим сделать? – нахмурившись, уточняю. – Ты – ничего, – отрезает бывший телохранитель, глядя мне в глаза. – Но если у него есть какие-то виды на нашего ребёнка… – начинаю было, как меня перебивают: – Я не планировал пересекаться с ним, – произносит Ха Ру, отводя взгляд, – но если он захочет забрать тебя с собой… – Куда? – в свою очередь перебиваю его. – На остров? – усмехаюсь, но резко осекаюсь, заметив, что, кроме меня, здесь никому не смешно. – Ты что, серьёзно?.. – Я знаю о его цели. У меня она такая же. Но исход мы видим по-разному, – произносит Ха Ру, спускаясь ладонью по моей шее и провожая это движение сосредоточенным взглядом. – Я тебя не понимаю, – признаюсь негромко. О чём идёт речь? Почему мне никто ничего не рассказывает до конца? – А я не понимаю тебя, – неожиданно признаётся Ха Ру, взглянув мне в глаза. – Я не понимаю, как ты могла так сблизиться с ним? Как вообще кто-либо мог… зачать от него? – Кто он вообще такой? – полностью трезвею от дурмана и возвращаюсь в реальность. Да, секс бы сейчас очень помог. Помог расслабиться – и морально, и физически. И вообще… расставил бы многое по местам. Но я чувствую каждой своей клеточкой, что пока от меня не отцепился невидимый глазу крючок, оставленный вниманием Охотника к моей персоне, ни о каком «разрешении всех проблем» речи идти не может. – Ха Ру? – возвращаю взгляд молодого человека на себя: он так и не ответил. – Мне нравится, как звучит моё имя, когда ты его произносишь, – произносит бывший телохранитель. – А мне нравится твоё тело. Как думаешь, этого хватит на «долго и счастливо»? – уточняю, склонив голову. Ха Ру сводит брови, должно быть, пытаясь понять мой сарказм. – Это была шутка, – признаюсь, посыпая голову пеплом. – Я понял это. Я не понял, почему ты считаешь, что на «этом» – всё? – спрашивает он. – О чём ты? – нахмурившись, переспрашиваю. – Ты думаешь, твой голос – это единственное, что мне нравится? – Я не знаю. Ты никогда не говорил, – возвращаю ему его же претензию. – У нас особо и не было возможности пообщаться, – замечает Ха Ру, разглядывая моё лицо. Что правда, то правда. И всё же…