Алексей Николаевич так хлопнул ладонью по столешнице, что чуть не проломил ее: – Ага!!! Сергей оживился: – Неужто и впрямь знакомого встретили? – И еще какого. Вот нахал! Я ищу его на краю города, а он напротив Лавры живет. Ну нахал… – Так, выходит, Чухонцев и есть тот, кого мы ищем? – Наверняка. Таких совпадений не бывает. И не Чухонцев он вовсе. Зовут дядьку Никифор Ногтев, кличка Верлиока. – Никогда про такого не слышал. – Не слышал потому, что молодой, – обрезал помощника статский советник. – А в свое время он был вентерюшник[25] первый сорт. И притом человек, по уголовным меркам, порядочный. Еще в восемьдесят третьем году в Москве Ногтев уже считался «иваном» и заправлял огромным притоном под названием «Шиповская крепость». Когда я дознавал убийство бывшего министра внутренних дел Макова, то встречался с ним. И знаешь, не без удовольствия. Столько лет прошло, а он жив… Седьмой десяток уже, старик… – Если ваш приятель уже тогда считался «иваном», значит, и сейчас не последний человек? – предположил Азвестопуло. – Да уж к гадалке не ходи. Прикрытие Верлиоки – мастерская. Думаю, он участвует в сборе, так сказать, заочных голосов. Участники выборов из отдаленных областей шлют ему бюллетени. Тимофеев должен был привезти голоса лично, и возможно, таковых делегатов ожидается несколько. Значит, Ногтев-Чухонцев обязан их принять, разместить, привести на сходку. Очень интересно. Вечером в кабинете Белецкого Алексей Николаевич вновь изложил суть дела, для тех, кто был еще не в курсе. А затем сообщил, что отыскал «иванский» «почтовый ящик». Степан Петрович в ответ тоже сумел удивить подчиненного. Макаров по его докладу приказал создать временную комиссию. Ей поручено найти и разогнать съезд фартовых, арестовать кандидатов на высшую должность и вообще разорить и сжечь дотла… Министр лично телефонировал градоначальнику и выпросил у него Филиппова; столичная сыскная поможет. И еще: старшим комиссии велено назначить его, Лыкова. Вот так. – Макаров надеется, что я на его поручении сломаю себе шею, – вслух высказался статский советник. Все вокруг знали про его отношения с министром и в душе согласились, но дипломатично промолчали. А Белецкий сразу прикрикнул: – Не будем честить начальство! Лучше доложите ваш план. Алексей Николаевич, разумеется, уже подумал над первыми шагами. Поэтому ответил взвешенно: – Начнем завтра с совещания всех членов комиссии. Фон Коттен пусть даст своих филеров, они лучшие в городе. Поселим двух человек на Амбарной улице, возле резбенно-иконостасной мастерской. В соседнем доме сдаются комнаты внаем. Пусть наблюдают круглосуточно. Это значит только смотреть в окошко! У них же следует установить филерский пункт, чтобы там всегда находились наготове три, а лучше четыре топтуна. Будут водить посетителей для установки личности. Большая часть окажется заказчиками, но могут явиться и те, кто нам нужен. Далее. Смотрим всю корреспонденцию Чухонцева-Ногтева. Причем досконально. Секретные письма наверняка доставляют курьеры. Значит, надо как-то заглянуть в эти конверты. Как – давайте думать. – Подставить им своих курьеров, – предложил Анисимов. – Навряд ли выгорит, – возразил его начальник Лебедев. – Там люди опытные, новому лицу ничего важного не отдадут. – Хотя бы проследить адресатов, уже хорошо, – дополнил Азвестопуло. Белецкий согласно кивнул и обратился к статскому советнику: – А что с «иванами»? Сколько их сейчас в городе, возможно ли наблюдение за ними, есть ли агентура? Взять кого в проследку, он и выведет. – Это все к Филиппову, – ответил сыщик. – Но я вчера с ним встречался и задал похожие вопросы. Владимир Гаврилович ничем меня не обрадовал. – Вот как? А если градоначальник на него нажмет? По просьбе министра. – Жми – не жми, а с этим кадром работать очень трудно. Филиппова можно понять. Никто никогда не даст на «ивана» агентурных сведений. Чрезвычайно опасно, пощады не жди. Следить за таким? Для этого надо сначала его установить. А потом водить, день за днем? Это несерьезно, Степан Петрович. Враз заметит. А если сам проглядит, товарищи подскажут. Там уровень конспирации такой, что не снился эсерам с эсдеками. А что касается внутреннего осведомления… Его возможности в уголовной среде весьма ограничены. Барыги, половые в трактирах, проститутки, коридорные в номерах – вот основной контингент Филиппова. И как они встретятся с Мезгирем или Сорокоумом? – Послушать вас, так дело совсем тухлое, – нахмурился директор. – Оно трудное, но не безнадежное. Например, могут выручить москвичи. У них «иванов» всех больше, их депутация должна приехать на выборы. Люди у Кошко толковые. Вдруг кого-то и ведут осведомлением? – Согласен, я телефонирую московскому градоначальнику, попрошу нацелить Аркадия Францевича. – Затем, надо запросить все крупные картотеки: ГТУ[26], сыскных отделений больших городов, Нерчинского каторжного района, основных централов. Пусть на местах поищут любые материалы на Ногтева. Вдруг он там сидел, бежал, совершил какие-то преступления. Нынче старый головорез проживает в Петербурге, по чужому паспорту. Кличка Верлиока давно не встречалась в наших бумагах. Где он пропадал столько лет? Чем занимался? Нет ли за ним таких злодейств, что тянут на бессрочную каторгу? Собрать данные, тихо взять его на улице, привезти сюда и предложить сделку. Или кандалы пожизненно, а он уже немолод и сгинет в рудниках. Или пусть поможет нам, заслужит смягчение наказания. Это следует поручить Восьмому делопроизводству. Лебедев с Анисимовым дружно заскрипели перьями. – Наконец, я ориентирую личную агентуру, – веско закончил статский советник. – Есть кое-какие мысли… Оставлю их покуда при себе, но… Белецкий вызвал своего секретаря коллежского асессора Прозоровского и велел подготовить приказ по МВД о создании розыскной комиссии под командой Лыкова. Дабы ускорить дознание, статский советник временно наделялся полномочиями вице-директора Департамента полиции. Так его запросы будут иметь больший вес! Уже за полночь участники комиссии расходились по домам. Анисимов увязался с Алексеем Николаевичем – он жил неподалеку от него, на Большой Ружейной. – А что если поискать Сорокоума иными способами? – спросил он. – Какие способы вы имеете в виду, Иван Федорович? – Судя по косвенной информации, он не столько бандит, сколько коммерсант. Вот в этой среде и начать поиски. Торговый человек, но, что называется, с гнильцой. Такие наперечет. – Интересная мысль, – согласился сыщик. – Мы знаем лишь, что он при деньгах, что ворочает значительными оборотами. И потому богаче и влиятельнее того же Мезгиря. Мезгирь добывает средства кистенем и ножом. На большой дороге особенно не разбогатеешь – полиция не даст. А его соперник шурует там, куда мы не суемся. Вы, значит, предлагаете сунуться? – Предлагаю, – подтвердил вольнонаемный. – В торговых делах все, как правило, шито-крыто, капитал огласки не любит. Но есть репутация, ходят всякие разговоры… Поручите Сергею Маноловичу, он левантиец и найдет нужные аргументы. – Ишь, слово какое выдумали. Развязный грекос он, а не левантиец. Полицейский чиновник, а в душе тот же торговый человек! – Вот пускай и пройдется по торговым домам и биржам. Для Лыкова началась полоса бесконечных совещаний. На другой день опять собрались занятые люди обсудить, как им пресечь сходку «иванов». Кроме департаментских, присутствовали Филиппов и фон Коттен. Полковник узнал, что должен выделить чуть не полдюжины филеров в распоряжение сыщиков на неопределенное время. Это ему, конечно же, не понравилось. Петербургское охранное отделение занимается политическим сыском, какое ему дело до бандитов? Однако приказ министра не обойдешь. – Михаил Фридрихович, не сердитесь, – примирительно сказал Лыков. – Преступники пытаются создать организацию. Это серьезное дело, оно угрожает государственному устройству. Тут можно найти при желании и политическую окраску. – Везде можно ее найти, – желчно ответил жандарм. – При желании. Только у нас и без ваших головорезов дел невпроворот. Тихие годы закончились, господа. Революционеры опять подняли головы. Видите, сколько забастовок в стране? Это же не просто так, всем дирижируют противоправительственные партии. Надо бороться с ними не покладая рук, а вы мне бандитов подсовываете. Полицейские покачали головами, а жандарм не унимался: – Слышали про съезд революционных либералов? – Нет. Что, очередная говорильня? – Если бы. Эсеры, кадеты, октябристы, социалисты – все условились сообща валить власть. Объединились, раньше тыкали пальцами, а теперь начнут бить единым кулаком. Тут еще вы с «иванами»… Кое-как удалось статскому советнику унять полковника и повернуть его в деловое русло. Фон Коттен записал адрес мастерской на Амбарной улице и обещал нынче же устроить поблизости наблюдательный пункт. Один из топтунов будет даже на всякий случай изображать извозчика. После чего полковник надел фуражку, козырнул и удалился. Филиппов и рад был бы сделать то же самое, но его дело – уголовный сыск. И он взял слово: – Мы подняли свои картотеки и считаем, что сейчас в Петербурге проживает одиннадцать человек, имеющих «иванский» статус. Место жительства двоих можно установить. Я имею в виду Петра Сильдяшкина по кличке Пузатый и Калистрата Дубоссарова по кличке Бобыль. Пузатый заправляет на Васильевском острове и в порту. Официально за ним новых грехов не числится, однако за прежние жительство в столице ему запрещено. Поэтому он прячется. При желании мы сумеем его найти. Но что это нам даст? – А Бобыль? – уточнил Азвестопуло. – Это ведь он в прошлом году организовал экспроприацию в казначействе Балтийской железной дороги? – Да. Кровавый получился экс, убили двух кассиров, похитили сто сорок тысяч рублей. – То есть за Дубоссаровым-Бобылем числится серьезное преступление? И тем не менее вы знаете, где его искать? – Скорее, догадываемся. В темных номерах «Висла» на Зверинской появился особенный жилец. При нем всегда два охранника. По приметам – похож на Бобыля. – Значит, два «ивана» могут быть задержаны, – резюмировал Алексей Николаевич. – Одному есть что предъявить, а второго просто выкинем из города. Верно мы поняли? – Да. Воздух станет чуточку чище в столице. Но даст ли нам их арест выход на Сорокоума с Мезгирем? Сомневаюсь. Повисло унылое молчание. Вот почему Макаров поручил именно Лыкову поймать нового «короля» Петербурга. Сделать это трудно, почти невозможно. Зато прижать неугодного чиновника очень даже легко. Вплоть до увольнения за несоответствие. – А что агентура? – Будем надеяться, что такое важное событие, как сходка «иванов», кто-то заметит. Пока рано ждать результат, я только-только дал поручение. Лыков поднял руку с карандашом, привлекая к себе внимание: – Господа, мы забыли некоторых атаманов, которые тоже находятся в городе. Их ведь на самом деле не одиннадцать, а больше. – Кого это мы забыли? – обиделся Владимир Гаврилович. – Тюремных сидельцев. Например, мой приятель по Литовскому замку Тимофей Елуферьев по кличке Господи-Помилуй. И в Домзаке[27] есть подследственный Набатов, он ведь тоже «иван»? Главный сыщик смутился: – Да, об этих двоих я не подумал. Вы полагаете, они также примут участие в голосовании? – В заочном – безусловно. Хоть мы и прикрыли арестантскую почту Келиберды[28], но она очень быстро появится снова. Наверняка уже появилась. Слишком большой на нее спрос в тюрьмах, надзиратели не устоят перед соблазном. – Вы предлагаете установить контроль за перепиской Елуферьева и Набатова? – догадался Владимир Гаврилович. – И через них выйти на сходку? – Верно. У вас есть осведомители в ДПЗ?