– Вы меня, видимо, не поняли. Я не знаю, кто он. – Пускай. Но вы давно в своем ремесле, можете придумать хитрый ход. Найти посредников и передать через них «ивану ивановичу»: Гучков ищет встречи. – А… – Зачем мне это нужно? Есть причины. Потом расскажу, с вашего позволения. А просьбу свою повторяю. Лыков потер переносицу. Гучков ищет встречи. Вбросить эту информацию через Верлиоку? И проследив за толстосумом, выйти на атамана? А почему нет? – Хорошо, Александр Иванович, я попробую. Но вы мне потом расскажете про… – Ничего я вам не расскажу, – резко оборвал сыщика октябрист. – Иначе встреча не состоится. Ведь ее непременным условием должна быть полная секретность. Зачем Сорокоуму видеться со мной, если следом придете вы? А мне очень нужно познакомиться с этим человеком. Тут барон неожиданно принял сторону гостя: – Алексей, я присоединяюсь к просьбе господина Гучкова. Помоги ему просто так… Пожалуйста. – Хорошо, попробую, – Лыков встал. – Честь имею! И тут же сел обратно: – Господа, погодите. Мы все знаем, что Петербургское охранное отделение филирует Александра Ивановича. Ну и как я устрою встречу? Это значит привести топтунов к главному злодею. Бывший председатель Думы улыбнулся: – Все будет хорошо. Наблюдение за мной скоро снимут. Сыщик и генерал переглянулись. Таубе спросил: – Мы чего-то не знаем? Нужно ждать новостей? – Да. Вопрос о замене Макарова на Маклакова уже решен. – Ну, это нам известно, – хмыкнул Алексей Николаевич. – Наблюдение-то отчего снимут? Маклаков с народными избранниками нянчиться не станет. Оставит слежку как есть. – Он лично нянчиться не захочет, – согласился октябрист. – А вот его товарищ, которому поручат заведовать полицией, тот другое дело. – И кто будет этот добрый человек? – закусил удила сыщик. Черт бы с ним, с министром, вон Макарова он не видал ни разу с тех пор, как вернулся на службу. А товарищ министра, курирующий полицию, – фигура для Лыкова очень важная. – Им будет Владимир Федорович Джунковский. Таубе с Лыковым одновременно скривились, словно хлебнули касторки. – Что сей джентльмен понимает в сыске? – поразился статский советник. – Ничего, – хладнокровно ответил Гучков. – И? – И будет тем не менее назначен. – Но почему? – Потому что так хочет Маклаков. Они приятели. Алексей Николаевич начал горячиться, хотя это было бессмысленно: – Стало быть, если я с кем-то в дружбе, то отсутствие деловых качеств и опыта уже не важны? Октябрист удивленно уставился на собеседника: – А вы что, не замечаете, насколько деградировала власть? Дальше будет только хуже. Знаете, почему Маклаков вот-вот станет министром важнейшего ведомства в системе государственного управления, за какие заслуги? Виктор Рейнгольдович осторожно сказал: – Он понравился государю, когда в должности черниговского губернатора принимал его в прошлом году. Конкретно, якобы возле раки Феодосия Черниговского Его Величеству пришла в голову эта мысль. Так мне пояснил военный министр. – Если бы, – грустно промолвил Гучков. – Если бы так, еще куда ни шло. Но это версия самого Маклакова, для него более-менее лестная. Наш царь-батюшка – немного мистик и любит принимать решения под влиянием высших сил. Но, боюсь, все много проще. Черниговский губернатор хорошо подражает голосам птиц и очень смешит своими дарованиями царских детей. – То есть? – не понял Лыков. – Ну, я все сказал. – А я таки не понял. – Чего ты не понял? – вспылил Виктор Рейнгольдович. – Мне тоже говорили об этом знающие люди. Николай Алексеевич Маклаков понравился государыне, поскольку хорошо развлекал великих княжон и цесаревича. Ловко птиц передразнивает! – А… но… нет ли еще коньяку? Генерал нехотя направился к буфету. Когда солидные люди выпили еще по полчижика, сыщик спросил, ни к кому конкретно не обращаясь: – Про Джунковского. Правду говорят, что он того… – Педераст? – уточнил Гучков. – Да. – Не пойман – не вор. – Он давно в Москве, а вы недавно из Москвы. Хорошо знакомы с генералом? – Разумеется, мы знакомы. Более того, можно сказать, что у нас приятельские отношения. Поэтому, Алексей Николаевич… как там в сказках говорится? Не ешь меня, добрый молодец, я тебе еще пригожусь, вот. – И он, сделавшись товарищем министра внутренних дел, снимет с вас филерское наблюдение? – настаивал Лыков. – Снимет. Мы с ним это уже обговорили. И вообще, с его приходом вас ждет много новых веяний. Алексей Николаевич понял, что пора закругляться. А еще что с Гучковым теперь придется дружить. Если не хочешь остаться без места… Глава 9 Что за этим последовало Выйдя от Таубе, Лыков пешком отправился на Фонтанку, 57, в здание МВД. Ему хотелось не спеша обдумать услышанное. Макаров со дня на день уйдет – это он уже знал. А вот Джунковский… Алексей Николаевич не состоял с московским губернатором в знакомстве, но много о нем слышал. Из пажей, служил в Преображенском полку вместе с нынешним государем, когда тот был еще цесаревичем. Отец – директор канцелярии генерал-инспектора кавалерии, которым тогда был великий князь Николай Николаевич Старший. Значит, смолоду сынок обретался среди сильных мира сего, а это накладывает отпечаток. Из полка Владимир Федорович довольно быстро выбыл в адъютанты другого великого князя, Сергея Александровича. Тут пятно в биографии, поскольку молва обвиняла князя в нетрадиционных половых привязанностях. Гучков сказал: не пойман – не вор. Верно, но осадок остался. Еще молва приписывала Джунковскому тягу к позерству и заискивание перед либералами. Ну, это надо поглядеть… Ясно одно: опыта управления полицией у московского губернатора нет. Он дилетант в таких вопросах. Если будет советоваться с профессионалистами, еще куда ни шло. Такие как Лыков могут даже повысить свои фонды. А если генерал-майор Свиты решит, что он сам все науки превзошел? Вот это не дай бог. Алексей Николаевич пришел в Департамент общих дел и ввалился в кабинет Палеолога. Сергей Николаевич командовал Первым (Инспекторским) отделом и был ходячей энциклопедией для всех министров в части сведений о личном составе. Разбуди его среди ночи и спроси, какое образование у вице-губернатора Якутской области, – ответит без запинки. Злые языки говорили, что при скромном чине коллежского советника Палеолог сильно влиял на кадровые назначения в провинции. Ибо министры не могли удержать в голове многочисленные фамилии губернских администраторов и доверяли оценкам Сергея Николаевича. Начальник отдела называл себя потомком последней династии императоров Византии. Что ж тут такого? Состоял же в свите государя князь Чингисхан! Поэтому Алексей Николаевич начал с избитой шутки, бывшей у них с коллежским советником в ходу. Как давно служившие по МВД, Лыков с Палеологом были добрые знакомые. – Здорово, торговец тряпьем! – Я не торговец тряпьем, я древний родом! Слово «палеолог» можно было перевести и так, и эдак. Алексей Николаевич оставлял за собой право перевода первым способом. – Чего надо? – якобы обиженно спросил хозяин. – Шляются тут всякие… Ты давно ли из тюрьмы вышел? Надо еще разобраться, не зря ли тебя выпустили. Игнат! Присмотри за вещами! Служитель Игнат принес чаю, а когда закрыл за собой дверь, Палеолог спросил: – Что, уже в курсе? – Насчет перемен? Да. Коллежский советник понизил голос: – Макаров совсем рехнулся! Он достал через секретную агентуру из окружения Илиодора несколько писем государыни к Распутину. Выкупил их и поднес государю. Вот дурак-то… Иеромонах Илиодор, черносотенец и скандалист, содержащийся сейчас во Флорищевой пустыни, был прежде приятелем Распутина. Каким-то образом он выманил у Гришки письма царицы и теперь использовал их в корыстных целях. И министр внутренних дел решил укрепить свои позиции, вручив государю эти письма. Вышло наоборот: Николай Александрович разгневались на такое вторжение в его личную жизнь. А уж как осерчала Александра Федоровна, вообще невозможно было описать. – Шут с ним, с Макаркой, – перевел разговор статский советник. – Про Маклакова я тоже в курсе. А вот скажи-ка мне про Джунковского.