— Думаю, да. Проход к оркам все еще в ходу? — Да, я часто им пользуюсь, — ответил Вигмар. — Отлично. Заночуем здесь, а утром свернем на север. У меня есть кое-что что ценное для орков, — она задумчиво погладила поясную сумку, — поменяем на украшения. Сможем больше выручить у людей. — Но тогда мы пропустим летний карнавал в крепости, — возразил Вигмар. — Это не единственное место, где можно продать товар, — пожала плечами Ягори. — Я не согласен, это лучшее место, чтобы выручить хорошие деньги. Именно под него я планировал нашу последнюю отправку. Меня там ждут. — У меня был припрятан серебряный слиток. Сам знаешь, как орки ценят чистый металл. И в любом случае, золотом платят люди, а не орки. А нам с тобой нужно золото. — Возможно, — неохотно согласился Вигмар и надолго замолчал, — ладно. Я что-то придумаю. Они еще немного посидели, допивая ароматный чай, и стали укладываться. Вдруг земля как будто тихонько вздрогнула, и с ближнего склона, сухо шурша, осы̓палась каменная крошка. Ягори встревоженно посмотрела на брата — Не нравится мне это, — обеспокоенно заметил Вигмар. Земля снова качнулась, вызывав приступ головокружения. — Собирай вещи, — скомандовал Вигмар, — на открытое место, быстро! Едва они выбежали из-под деревьев, как земля затряслась сильнее, отдаваясь в ногах мелкой дрожью, а со всех сторон, многократно отражаясь от склонов, навалился низкий, протяжный гул, давя чудовищным напряжением на уши. Гул нарастал, пульсируя в такт с парализующей подземной дрожью, и вдруг, будто лопнула перетянутая чьей-то рукой струна, из недр донесся страшный удар, содрогнувший само тело гор, а темную падь позади них расколол оглушительный треск. Все потонуло в грохоте. Казалось, вся долина пришла в движение: камни плясали, грозя переломать ноги, деревья тряслись и раскачивались, а валуны, летевшие со склонов, в щепки разбивали вековые стволы. Вигмар и Ягори, по чистой случайности не попавшие под крупные обломки, пытались удержаться на ногах. Мелкие камни больно впивались в неприкрытые доспехом ноги и лицо, оставляя прорехи на одежде и глубокие царапины на теле. Ягори размазала по виску и подбородку густую темню кровь вперемешку с каменной пылью. Вдруг прямо перед ней, словно пушечное ядро, тяжелый камень со всего размаха впечатался в плоский валун и брызнул во все стороны смертоносным градом острых осколков. Девушка страшно вскрикнула и потеряла сознание. Вдруг безумная пляска прекратилась, словно ее и не было. Земля под ногами больше не качалась, лишь изредка подрагивая и стряхивая напряжение. С высоких склонов продолжали срываться одинокие камни, со свистом улетая в густую пыльную завесу, позади утихал грохот обвала. Через несколько минут все успокоилось, и только плотная каменная пыль продолжала висеть в воздухе, забивая нос и легкие. Вигмар уложил сестру и нагнулся, чтобы проверить дыхание. Он опустился к самому лицу, густо залитому кровью, и с облегчением ощутил слабый выдох. Он набрал воды из ручья и аккуратно смыл пуль и кровь. Затем набрал веток и сложил костерок. И когда пламя достаточно разгорелось, разглядел, наконец, что все лицо Ягори иссечено глубокими сочащимися ссадинами. Вигмар, еще раз промыл раны, прикрыл порезы куском чистой сухой ткани, которую нашел в мешке, и устроил голову Ягори у себя на коленях. Через некоторое время девушка застонала и слепо зашарила руками перед собой, пытаясь убрать с лица ткань, но брат мягко удержал ее руки и тихо сказал: — Тише, не волнуйся. Я здесь. — Вигмар, — дрожащим голосом произнесла Ягори, — что случилось? Я… я ничего не вижу. Он уверенно произнес, скрывая волнение: — На вид все не так плохо. Как твои глаза? — Убери с лица, мне нечем дышать, — отрывисто произнесла девушка. — Хорошо, только не трогай. Пусть подсохнет. Вигмар бережно поднял материю и облегченно выдохнул — на него смотрели два взволнованных, темно-карих глаза. Да, лицо пострадало, но глаза были целы. — Все хорошо, Ягори, хотя тебя порядком задело. Встать сможешь? Ягори перевернулась на бок и, опираясь на руку, с трудом села. — Все плывет, — часто моргая, сказала она. — Идти сможешь? Надо поскорее убираться с гор: теперь ото всюду тролли полезут. — Да, — хмыкнула Ягори, — после такой тряски каменные бошки, все как один, отправятся закусить. Вигмар подал ей руку и, взвалив на плечи оба мешка и оружие, обхватил девушку за талию. Они медленно поплелись по искореженной долине, с трудом перелезая через шаткие насыпи и обходя груды обломков. Новых толчков не последовало, лишь изредка земля неспешно покачивалась под ногами, отпуская недавнее напряжение и стряхивая оставшиеся на склонах камни. В такие моменты Вигмар и Ягори замирали, стараясь держаться середины долины, и пережидали камнепады. Несколько раз им приходилось возвращаться назад, спасаясь от широких каменных оползней, а затем карабкаться на осыпающиеся отвалы. Ближе к обеду Вигмар устроил привал. Ягори снова снилась странная женщина, на этот раз закутанная фигура взволнованно куда-то звала их, а затем вдруг Ягори увидела себя в роскошном зале, танцующей с красивой высокой девушкой, а потом сон пропал, и ему на смену пришло тревожное забытье. Когда солнце наполовину скрылось за ближайшей вершиной, непонятный скрежет из оставшейся позади долины разорвал их некрепкий сон, и брат с сестрой, устало протирая глаза, беспокойно переглянулись. Вигмар молча подхватил сумки, и они поспешили вперед, стараясь издавать как можно меньше шума. Уже в сумерках они дошли до развилки, к которой собирались выйти еще утром: по левой стороне гόры вдруг расступались и открыли узкий вход в высокое ущелье. Сразу за входом высилась каменная насыпь. Ягори остановилась, охваченная странным предчувствием: от тесной каменной кишки веяло жутью, а мрачный вход напомнил пещеру из ее недавнего кошмара. Она потянула брата за рукав: — Погоди. Не стоит туда идти. — Перестань, — отмахнулся Вигмар, — ты же сама решила. И надо скорее убираться из долины. Подтверждая его слова, далеко за спиной вновь раздался скрежет. Вигмар уверенно направился в сторону разлома, но не успел он сделать и десяти шагов, как тени вдруг пришли в движение. Насыпь задрожала и начала расти. С растущего покатого бугра покатились осколки горной породы. Меньше чем за минуту насыпь расползлась и полностью перекрыла вход в ущелье. Вигмар с Ягори оцепенели и завороженно наблюдали. А бугор все поднимается. Внезапно из его середины вылетела огромная, серая, древоподобная колонна и с треском обрушилась на землю. За первой колонной взметнулась вторая, и из середины насыпи, опираясь на корявые столбы и медленно стряхивая осколки, показалась уродливая шишкастая голова размером с дорожный фургон. Серая, покрытая наростами, с маленьким покатым лбом и массивной выпирающей челюстью, голова неспеша покачалась из стороны в сторону и, увидев застывшие неподалеку фигурки, вперила в них крохотные, злобные глази. На секунду все замерло, вдруг голова распахнула огромную пасть и издала оглушительный низкий рев. — Быстрее! — очнувшись, крикнул Вигмар, — Надо успеть в туннель! Они развернулись и, не замечая боли и ушибов, со всех ног побежали к спасительному укрытию. За спиной у них обманчиво медленно и неповоротливо просыпался голодный каменный тролль, рыча и расшвыривая свою каменную постель. ГЛАВА 6 Ксатра, землетрясение Темнеющая степь торопливо укрывалась беспокойными тенями и наполнялась шелестом и шепотками ночных созданий. Разогретая за день земля щедро отдавала дневной жар, наполняя воздух пряным чабрецом и едва уловимым запахом стад. Ветерок доносил аромат костра и манил обещанием скорой прохлады. Ксатра ехала верхом, уверенно сжимая коленями конские бока. Долгожданная ночная вылазка опьяняла и наполняла мысли опасной лихостью. Это был ее первый ночной объезд — ее и второго новичка. Они проедут спокойными ближними границами вверх по реке, обогнут одну из петель Мата-Дану, поднимутся до предгорий и спокойно вернутся обратно. Баивар и Раука — старшие в отряде — ехали чуть впереди и для порядка пошикивали на юнцов. Столько раз Ксатра представляла себя на этом месте: ловкой наездницей, отважной и грозной. Засыпая, она грезила, как мчится по ночным степям и чутко находит хитроумных разведчиков, в одиночку спасает целый отряд. Ах, как ее потом восхваляют! Ей дают свой отряд, а иногда ставят во главе сразу нескольких, или, быть может, даже приглашают на совет к ардару, и она, почтенно опустив глаза, дает мудрые советы, а прежние обидчики с уважением внимают ее словам. И вот теперь дурманящий запах нагретой степи и шумное дыхание разгоряченной лошади настойчиво обещали, что все мечты готовы сбыться. Мать Степей уверенно несла тяжелые воды, отблескивая в глубоком ложе из холмов по правую руку от их небольшого отряда. Впереди неровной грядой нависали громады Предельного Хребта. Несмотря на то, что путь для новичков был выбран спокойный, двое старших внимательно осматривали степь, держа луки наготове и направляя смышленых лошадок коленями. Ксатра тоже старательно вглядывалась в шелестящие просторы, но вечереющая степь казалась спокойной и безмятежной. Слева покатым лбом вырос крутой холм, и Мата-Дану сделала поворот, заворачиваясь одной из многочисленных петель, изрезавших западные степи. Лошади легкой рысью уверенно шли вперед. И вот уже холмы остались позади, и Мата-Дану, сделав последний поворот, раздалась вширь и обратилась на восток. Слева, у самого горизонта, в сплошной горной гряде щербатой зазубриной просвечивал тесный вход в Змеиный перевал, подсвеченный вечерним багрянцем, а прямо простиралась травяная равнина, покато поднимаясь к далеким лесам Орман-Калик — стране лесных орков, беспокойных и непримиримых соседей даллов. Ночь неумолимо наступала, захватывая небосвод и загоняя на острые зубья вершин последние отблески заката. Ксатра напряженно всматривалась в темную равнину. Вдруг, среди убаюкивающих шорохов тихонько протяжно скрипнуло, и в йй тот же миг что-то злое с жужжанием пронеслось у нее возле уха и глухо стукнулось в спину Баивара, едва не сбив того с лошади. Ксатра лихорадочно огляделась: степь оставалась пустой. Баивар, не обращая внимания на черное древко, торчащее под лопаткой, выхватил меч и развернул лошадь, обходя направление, откуда прилетела стрела. Раука, вскинув лук, обводил горизонт. С другой стороны Казар, сосредоточенный и напряженный, осматривал свою половину степи. Ксатра устыдилась своей растерянности и поспешно подняла лук, прикрывая Баивара. Вдруг снова послышалось тихое поскрипывание, и Раука с Казаром одновременно спустили тетивы, целясь на слух. В траве глухо охнуло, и на фоне угасающего багрянца понялась высокая фигура. Ксатра едва успела заметить две стрелы, глубоко засевшие в высоком корпусе, а фигура уже молниеносно выстрелила и хищно скользнула в травы. Охнул Раука, но Казар оказался быстрее и всадил в ускользающую тень еще две стрелы. Секунда, и травы сомкнулись, степь снова безмятежно дышала дневным теплом. Даллы рассыпались широкой цепью. Баивар прижимал к груди правую руку: впереди под ключицей торчал узкий граненый наконечник, пробивший навылет легкую кольчугу. В левой руке далл держал короткий меч и аккуратно правил лошадь к месту, где упал орк. Казар попрежнему держал стрелу на тетиве и внимательно оглядывал степь со стороны перевала. Раука, коротко обломив засевшую в левом боку стрелу, объезжал по дуге высокий холм, который они оставили позади. Ксатра поняла, что это был шанс, о котором она так мечтала, и она уже его упустила. Она с досадой сплюнула и отчаянно вгляделась в сторону реки, надеясь, что остальные не заметили ее замешательства. Вдруг недалеко поднялась ночная птица она судорожно спустила стрелу, но птица исчезла в травах, не потревожив их беспокойное море. Баивар нахмурился и резко мотнул головой, взглядом отправляя ее проверить ближе к реке. В здоровой руке он крепко сжимал акинак — тяжелый прямой меч приграничных даллов — и уже разворачивал лошадь в сторону девушки. Ксатра поняла, что окончательно потеряла доверие старших, но упрямо продолжала всматриваться в беспокойные травы. Вдруг прямо перед ней поднялась еще одна тень, замахнулась, сверкнуло узкое лезвие, и Ксатра со всей силы пнула ее в голову, надеясь, что попала в лицо. Топор свистнул впустую, а тень проворно исчезла в траве. Девушка резко развернула лошадь, отточенным движением закинула лук в тул на бедре и перехватила свой короткий акинак. К ней уже спешил Баивар; Казар и Раука с поднятыми луками прикрывали их с расстояния. Вдруг лошадь под ней всхрапнула и подалась в сторону. Ксатра проворно перекатилась через седло и соскочила на землю, прикрываясь лошадиным крупом. Из травы снова поднялась высокая тень. Малиновой искрой сверкнул хищный, длинный топор, поймав заходящий луч солнца. Сомнений не осталось. Тень замахнулась, целясь в лицо, и девушка глубоко прогнулась, пропустив узкое лезвие над собой. Не останавливая движения, тонкий длинный топор сделал оборот и нацелился Ксатре в живот, но она увернулась, поднырнула и ухитрилась достать ногу врага, за что сразу же поплатилась, получив острым обухом в плечо. Левая рука повисла плетью, а тень уже развернулась, и тонкий топор несся ей в голову. Ксатра лихорадочно вскинула меч и с хрустом приняла удар на перекрестье. Тень в ответ лишь небрежно крутанула запястье, и акинак рвануло из рук. Орк мимоходом отбросил железку и замахнулся, целясь под ребра. Ксатра попятилась и выхватила короткий кинжал, но вдруг перед ней пронесся лошадиный круп и с размаху сшиб орка на землю. Подскочил Казар, поспешно спрыгнул и сильным ударом оглушил поднимающуюся тень. * * * Орка быстро скрутили, перекинули поперек лошади и отвезли к подножию большого холма, под старый вяз. Старшие воины отправились проверять окрестности, а Ксатра с Казаром остались сторожить пленного. Они накрепко обвязали ему руки, подтянули к высокому суку, а ноги плотно прикрутили в обхват ствола. Солнце давно погасло, а до восхода луны оставалась еще пара часов, и звезды безраздельно царили над бескрайней равниной, наполняя высокий купол неверным холодным светом. Орк все еще был без сознания, голова его низко свисала на грудь, закрывая лицо копной разномастных косичек и не давая как следует разглядеть добычу. Ксатра с досадой напрягала зрение, но не видела ничего кроме вытянутого темного силуэта. Орк тяжело вздохнул и подавился кашлем. В его правом боку между ребрами торчал обломок стрелы: той самой, что Ксатра выпустила вслепую, услышав ночную птицу. По странной прихоти богов, стрела попала в цель — перебила тетиву второго орочьего лука и вошла между пластинами доспеха, плотно застряв в теле. Не будь этой стрелы, он, вероятно, перестрелял бы их по одному, укрываясь в высокой траве, но боги решили иначе. Пленный шумно вздохнул, сплюнул кровью и с силой замотал головой, разгоняя дурман. Бусины в косичках сухо перестукнулись. Днем, когда Ксатра смазывала стрелы соком аканиса, сверстники вдоволь поязвили над ней, но завтра никто не будет потешаться. Одурманенный ядом с ее стрелы орк позволил взять себя в плен, и завтра в их честь устроят большой праздник и воздадут должное богам за благосклонность. Клыкастый череп займет свое место среди трофеев. Ксатра уже предвкушала момент триумфа. Пережитое возбуждение горячило кровь, она вновь мнила себя разведчицей, удачливой и ловкой. Она уже видела, как будет везти добычу в лагерь и как будут собравшиеся воины слушать рассказ о ночной схватке. Ей захотелось сделать что-то такое, что бы еще больше вознесло ее над остальными. Ксатра встала и направилась к орку. — Что ты делаешь!? — прошипел Казар. — Ничего. Хочу разглядеть поближе нашу добычу, — не оборачиваясь, ответила далла. — Не глупи! Нас оставили стеречь его. — И что? — пожала плечами Ксатра, — он связан, а я до сих пор не разглядела лица. Что я скажу о схватке, если не видела глаза врага? — Остановись. Баивар и Раука велели к нему не подходить. — Он связан и подвешен на веревке. К тому же одурманен. Чем он опасен? Ксатра подошла к орку вплотную. Обширная тень дерева скрывала детали, заставляя прислушиваться и приглядываться с удвоенной силой. Перед даллой было темное очертание, безликое, безымянное, пахнущее недавно пролитой кровью и исходящее незримой опасностью. Ксатра подрагивала, ее охватило какое-то новое чувство. Казавшаяся безграничной власть над обездвиженным пленным, который менее часа назад едва не отправил ее к предкам, разгоняла кровь и дурманила мысли. Она вытянула шею. Орк, растянутый между стволом и суком, не шелохнулся. Ксатра сделала еще шаг.