— И то верно, — не отрывая взгляда от сгущающихся лесных сумерек, ответил старшина. Эстер сноровисто укладывала мелкий хворост, пока Тамаш высекал искру на сухой трут. Когда комочек ветоши уверенно разгорелся, лекарь осторожно поместил его под мелкие ветки и бережно раздул, потихоньку подкладывая щепки потолще, а затем и более крепкие сучья. Трое гвардейцев продолжали стаскивать топливо для костра, и гора хвороста уже доходила Тамашу до пояса. Он повернулся к животным и, поочередно приложив ладонь к теплым лбам, ласково что-то нашептал. Лошади отрешенно застыли. Кочевница взволнованно подъехала к лекарю и вопросительно посмотрела. — Гунгояры, — тихо ответил Тамаш на ее незаданный вопрос Далла непонимающе склонила голову набок. — Хищники, — он сделал паузу, — очень много. Помоги нам боги. Далла, обдумав слова лекаря, спешилась и подошла к Эстер. Девушка с опаской застыла, но удержалась от первого порыва отшатнуться, а кочевница, поравнявшись с северянкой, указала на короткий меч, который Эстер подобрала у лесной избушки и теперь носила на поясе. Эстер испуганно посмотрела на Тамаша, но тот был занят костром и девушка, поколебавшись, все-таки отстегнула ремень и передала оружие кочевнице. Далла привычно застегнула пояс, достала меч, взвешивая в руке и проверяя баланс и, кивнув девушке, направилась к Вигмару. Гвардейцы, между тем, закончили таскать топливо и распределились между Вигмаром, Ягори и старшиной. Один из солдат, совсем еще юный, натянул лук и дрожащей рукой водил из стороны в сторону. Остановившись позади Вигмара, далла прокашлялась, привлекая к себе внимание и с сильным акцентом, делая паузы между словами, сказала: — Дать. Мне. Лук. Вигмар в недоумении обернулся, но затем увидел меч и, прикинув, что лишним еще один воин не будет, крикнул старшине: — Эй, она дело говорит. Пусть отдаст лук, пока не поранился. Старшина свистнул юнцу и жестом указал на даллу. Мальчишка пригляделся: рыжие волосы, странная одежда, яркие раскосые глаза. Парень вдруг осознал, кто перед ним, и от страха случайно спустил натянутую тетиву. Стрела свистнула и воткнулась в землю в опасной близости от старшины. Тот, ругаясь последними словами, сам отобрал у паренька лук и грубо впихнул в руки кочевницы: — Надеюсь, вы хоть вполовину так хороши, как про вас болтают, — недовольно пробубнил он и встал на свое место. Вигмар тем временем убрал меч, ослабил крепление на поясе и раскрутил страшную цепь. Удерживая ее за противоположные концы, он слегка раскачал хищно блестевшее узкое лезвие и шипастое грузило, выплетая завораживающий смертоносный танец. Ягори по другую сторону их импровизированного защитного круга держала наготове нагинату и чутко осматривала лес. Гвардейцы, расположившиеся по двое с каждой стороны, выставили мечи и охраняли фланги. Желтое пламя костра ярко освещало большой круг под холмом, но погружало все, что находилось за ним в непроницаемый мрак. А за стеной мрака потихоньку нарастали шепотки и шорохи, заполняя ночную тишину тревогой и вторя уютному потрескиванию пламени. Далла забрала у провинившегося лучника колчан и подвела свою лошадь поближе к огню. Заметив, что Эстер на нее смотрит, она кинула стрелы девушке и, запрыгнув верхом, приказала: — Ты… подавать. Эстер непонимающе застыла в обнимку с колчаном, а далла, сунув одну стрелу в зубы, а вторую зажав вместе с луком в кулаке, легко подпрыгнула и встала на лошадь ногами. Переложив вторую стрелу в зубы, она попробовала лук: пару раз дернула тетиву, прислушиваясь к гулу, попробовала оттянуть к скуле, прилаживаясь к оружию, и, недовольно поцокав, приложила стрелу, не спеша натягивать лук. Замерев на согнутых, широко расставленных ногах, она внимательно оглядывала холм, готовая прикрывать сверху. Ожидание затягивалось, а шорохи в темноте усиливались. В какой-то момент на границе освещенного круга мелькнула тень, за ней другая, а после и вся темнота пришла в движение, превратив нижний край холма в ужасающий, непрестанно шевелящийся и подвывающий мираж. Люди напряглись, а отвратительные тени все прибывали. Вскоре снизу потянуло сладковатым трупным душком, а твари, осмелев, по одной выскакивали на свет и тут же, воя, возвращались обратно, чтобы нырнуть в шевелящуюся массу. Люди выжидали. Осмелевших становилось больше, а сородичи не спешили пускать их обратно, под прикрытие своих тел и темноты. И все больше гунгояров вынуждены были топтаться на границе света, тем самым постепенно сужая кольцо. Вскоре первый ряд так плотно сомкнул тела, что некоторых стали выпихивать дальше. Очень быстро второе кольцо настолько уплотнилось, что гунгояры снова начали выпихивать тех, кто послабее, на свет. Так продолжалось какое-то время, кольцо неудержимо сжималось, а люди наверху ждали, когда же обезумевшие от страха и голода твари не выдержат и рванут наверх. И вот один из тощих, собакоподобных скелетов одичало заголосил и, капая обильной желтой пеной, рванул наверх. Вигмар крутанул цепью и со свистом пустил серп вперед. Узкая полоска сверкнула оранжевым, и гунгояр рухнул с перерубленной грудиной. Голодный, захлебывающийся вой пронесся над холмом, и вся серая масса в один момент хлынула вверх, давя сородичей и страстно желая добраться до вожделенного мяса. Старшина громко свистнул, и гвардейцы приготовились. Вигмар виртуозно кружил серпом и тяжелым грузилом, сшибая слишком ретивых и не давая тварям подобраться к себе. Ягори ловко и четко, словно на тренировочной арене, закрутила длинным оружием, стараясь держать зубастые пасти подальше. Далла, стоя на возвышении, не спешила выпускать стрелы, сберегая и без того маленький запас. Тяжелее всего приходилось солдатам: короткие мечи вынуждали сражаться вплотную с разъяренными гадинами. В какой-то момент цепь Вигмара запуталась под упавшим телом, и сианджиец замешкался. В тот же миг из темноты выскочила тварь и, ощерив желтые клыки, прыгнула, целясь ему в голову. Вигмар едва увидел летящую пасть, как прямо в омерзительную черно-пятнистую глотку вонзилась длинная стрела и опрокинула тварь вниз по холму. Он, не теряя времени, выдернул цепь и продолжил свой смертоносный танец. Люди, прикрываемые сверху даллой, держались, но гунгояров как будто не становилось меньше. Взамен убитым прибывали новые, и уже никого не отпугивал свет костра. Ослепленные жаждой крови и запахом убитых собратьев, гунгояры бросались наверх, под яркие языки пламени. Тамаш без остановки подбрасывал все новые ветви в костер, не давая тому угаснуть, а Эстер застыла, подняв на вытянутых руках колчан и стараясь держаться под правой рукой даллы. Первым упал молодой парень, отдавший лук кочевнице. Очередной гунгояр добрался до прикрытой лишь кожаным щитком ноги и намертво вцепился в голень, ломая кость. Парень взвыл и попытался отмахнуться мечом, но другие падальщики уже повисли у него на руках. Тамаш выхватил из огня горящую еловую лапу и бросился к мальчишке, хлеща огнем по лысым бокам тварей. Тремя точными выстрелами далла сняла, облепивших гвардейца гадин и, пошарив рукой в пустом колчане, отбросила ставший ненужным лук. Она спрыгнула с лошади и встала на место упавшего гвардейца, кобыла подошла к хозяйке. Тамаш тем временем оттащил парня к огню и подбросил еще веток. Далла поудобнее перехватила клинок и закружила с невероятной скоростью, не подпуская клыкастые пасти к незащищенным ногам. Ее маленькая кобыла не только не обезумела от страха, но и помогала кочевнице, ударами копыт отправляя зазевавшихся тварей обратно в копошащуюся массу. Вскоре второй гвардеец упал, и Ягори, отступив назад, прикрыла мужчину, пока Тамаш и Эстер оттаскивали его ближе к костру. Люди теснее сомкнули ряды. Вигмар, бросил цепь, застрявшую под упавшим телом, и, выхватил клинки. Гунгояры напирали. Вскоре куча хвороста поредела, и сквозь накиданные ветки показалась примятая трава, люди все медленнее отражали нападения. Давали знать полученные в горячке боя мелкие и не очень ранения. Гунгояры все злее бросались на ослабевшую добычу, чувствуя близкую победу. Вдруг Тамаш, повинуясь неизвестному порыву, отбросил зажатую в руке ветку и встал, раскрываясь навстречу безлунному темному небу. Запрокинув к небесам лицо и широко распахнув невидящие глаза, он неестественно медленно поднял раскрытые руки на уровень груди, и в ладонях его вспыхнул темный пульсирующий сгусток. Вторя растущей капле Тьмы, над холмом нарастал высокий, вибрирующий звон. Люди и зловонно пыхтящие гунгояры замерли. А Тамаш, собрав в ладонях воистину черный, непроницаемый мрак, вдруг резко развернулся и устремил затянутые таким же мраком глаза на север. И вдруг резким движением вогнал черную сферу в землю. По холму прокатилась дрожь, и Тамаш с тяжелым вздохом завалился на землю, едва не скатившись в костер. Подоспевшая Эстер оттащила лекаря к остальным раненым. Ошеломленные гвардейцы в испуге переглянулись. Оглушенные гунгояры не спешили снова бросаться в атаку, но и не уходили, продолжая толпиться на границе света и противно чавкая над трупами своих же сородичей. Вскоре трупы сородичей кончились, а веток на верхушке холма почти не осталось, и гунгояры, снова осмелели. Эстер устало присела рядом с костром и отстраненно посмотрела вокруг: на сианджийцев в измазанных кровью доспехах; на двоих оставшихся на ногах гвардейцев, опустивших щиты и едва стоящих; на тяжело дышащую даллу, обнимающую за шею грязную кобылу; и впервые в жизни вознесла в пустое, лишенное луны небо, истинную, горячую, полную веры мольбу. В ответ на молитву где-то в груди вдруг тяжело шевельнулась неизвестная сила, больно толкнувшись в ребра, а ключицу обожгло холодом. Эстер вскрикнула и оперлась руками о сухую, обгоревшую землю. Внезапно пламя в костре, доедающем последний изошедший на угли сук, полыхнуло и взметнулось выше головы. Эстер опрокинулась назад и скатилась под ноги опешившей далле. Кочевница протянул ей руку и с изумлением посмотрела на голое плечо. Эстер скосила глаза и увидела проступивший под темной вереницей знаков белый рисунок, повторяющий не то языки пламени, не то потоки воды или ветра, или все это вместе. Рисунок быстро исчезал, угасая вместе с успокаивающимся пламенем. Далла помогла девушке подняться и пристально проводила взглядом, пока та поднималась обратно к костру. Гвардейцы молились. А сианджийцы о чем-то тихо спорили. Гунгояры топтались внизу. Эстер снова скосила глаза, но, кроме привычных черных отметин, на плече ничего не было. Девушка потерла уставшие глаза и обреченно вздохнула. Голодные твари снова начали подниматься. Люди собрались плотнее и приготовились дорого продать свои жизни. Эстер подобрала брошенный кем-то из гвардейцев меч и встала между даллой и старшиной, который опасливо на нее покосился, но промолчал, освобождая место. Все замерли. Когда до омерзительной, дурно пахнущей, перекатывающейся лысыми, костлявыми боками стаи оставалось менее пяти ярдов, Эстер заметила внизу большую тень, затем еще одну и еще. Большие, в рост человека, четвероногие тени переливались темным серебром пушистого меха и окружали холм. Гунгояры внезапно притихли и, заскулив, поджали куцие хвостики. Забыв о сжавшихся на верхушке холма людях, голые твари, как по команде, развернулись вниз по склону и, прижавшись тощими ребрами к земле, принялись противно то рычать, то повизгивать. Снизу раздалось глухое раскатистое рычание, от которого в животе стянулся тугой комок, а гвардейцы снова принялись истово молиться. Гунгояры лаяли и визгливо отскакивали под прикрытие стаи, а собравшиеся в темноте создания выжидали, встречая наглецов глухим клацаньем зубов. Вдруг одного из гунгояров сородичи выпихнули дальше других, и высокая тень, не выдержав, схватила мощной пастью тощее голое тело и одним движением переломила жалко взвизгнувшей твари хребет. И словно сорвавшись с цепи, обе стороны бросились в атаку. Тощие, мелкие гунгояры нападали низом, целясь в лапы, но мощные зубы ловили пронырливых тварей и с легкостью разбрасывали, как нашкодивших щенят. Люди на холме наблюдали со странным чувством облегчения и страха, ничего уже не понимая. Вскоре пламя совсем угасло, слизнув последние ветки и оставив только красноватый свет остывающих углей. Оставшись в темноте, люди сжались плотнее. Звериные рыки и жалкие повизгивания вскоре затихли, и Эстер, до боли напрягая глаза, всмотрелась в неясное движение внизу: слышны были легкие шаги и мощное дыхание зверей, но никто не приближался к холму. Вдруг от деревьев отделилась крупнная тень и медленно направилась к людям, вновь сжавшим оружие. На мгновение, в отблеске последнего тонкого язычка пламени, Эстер разглядела огромного северного волка и приметное порванное ухо. Девушка замерла и вдруг не услышала, а скорее почувствовала в голове настойчивый хрипловатый зов: «…брат… Мы пришли…». Она бросилась к лежащему без чувств Тамашу, стянула потертую перчатку и побежала вниз по склону. Замерев в паре локтей от волка, она протянула в ладонях мятую изорванную перчатку лекаря. Волк отпрянул и ощерил окровавленную пасть, но Эстер, не смея вздохнуть, замерла. Животное прижало уши и изготовилось прыгнуть, но в этот момент с холма спустился легкий ветерок, и волк, учуяв что-то, остановился. Поведя носом, он поднял свои огромные пушистые уши и с удивлением посмотрел на девушку. Затем перевел взгляд на ладони и принюхался. Эстер облегченно выдохнула. А зверь, тем временем, подошел поближе и сунулся носом девушке в руки, переворачивая маленький комочек, удивленно фыркнул… и вдруг почти по-собачьи обнюхал Эстер, обдав горячим дыханием. В глазах зверя мелькнуло узнавание, а в голове девушки раздался тихий с хрипотцой голос: «…маленькая сестра…». Она нервно всхлипнула и судорожно засмеялась от внезапного облечения, а волк застыл, с достоинством склонив голову. Эстер прижала к груди руки и низко поклонилась. Волк толкнул ее носом в лоб и быстрым движением растворился во мраке. В лесу стало неожиданно тихо. Эстер упала на колени и сквозь слезы вознесла благодарность в начавшее светлеть небо. ГЛАВА 13 Через степи Облака медленно набирали цвет, спея теплым розовыми бутонами на стремительно светлеющем небе, а под ними на утоптанном склоне Вигмар с раздражением распихивал отвратительную серую кучу, запутавшую длинную цепь. Весь холм, кроме обгорелой макушки, окрасился бурыми, дурно пахнущими потеками. Возле кострища сидела далла и сосредоточенно оттирала меч пучком травы, Ягори подбирала разбросанные дорожные сумки. Старшина и последний гвардеец, оставшийся в сознании, молча привалились друг к другу и непонимающе пялились вокруг. Вдруг старшина стянул шлем и неловко почесал плешивую макушку. Выбрав Вигмара главным, он прокашлялся и обратился к нему: — Кто вы такие? Вигмар, оттирая густую бурую кровь с длинной цепи, невозмутимо ответил: — Те, кто спасли ваши бесполезные жизни. Будешь умный — никому об этом не расскажешь, а нет — пойдешь под суд как пособник, — глаза старшины округлились, а Вигмар добавил, — никто не в силах отбиться, когда у этих тварей гон. Старшина как будто впервые оглядел холм. — Ну, так как? — поинтересовался Вигмар, взвешивая на руке мутно блеснувший серп. Старый гвардеец еще сильнее округлил глаза и с готовностью закивал. Вигмар удовлетворенно кивнул и крикнул Эстер, сидящей ниже по склону: — Забирай своего чернокнижника, уходим! Эстер, очнувшись от оцепенения, с трудом встала и, пошатываясь, побрела наверх. Возле раненых она опустилась на колени, похлопала Тамаша по щекам, потрясла за плечо. Лекарь не реагировал. Она потянула его за руку и пробовала усадить, но безвольное тело никак не хотело держаться. Ягори пихнула брата локтем, и тот, недовольно фыркнув, сноровисто закинул лекаря поперек рыжей кобылы. — Уходим, — коротко бросил он. Эстер взяла в руку поводья обеих лошадей и тронулась следом, но животные шли так близко друг к другу, что на каждом шагу задевали длинные ноги лекаря, грозя свалить его на землю. Девушка попробовала взять поводья в разные руки, но идти так оказалось еще неудобнее, и она, окончательно запутавшись, беспомощно остановилась. Неожиданно к ней подъехала далла и протянула руку, указав взглядом на серого жеребца. Эстер, сообразив, чего та хочет, с благодарностью передала поводья. Далла накинула на локоть кожаный повод и поскакала за остальными, уводя послушного жеребца. Эстер подобрала юбку и поспешила за ними. Вскоре им попался небольшой ручей, и Вигмар скомандовал привал. Не теряя времени, он расстегнул доспех и сбросил порванную в нескольких местах куртку, оставшись в дорожной рубахе с высоким воротом. Плотные стеганые штаны топорщились рваными дырами. Он наскоро оценил ущерб и занялся оружием. Ягори скинула сапоги и сидя осматривала пугающих размеров гематому на лодыжке. Эстер тоже поспешила к воде. Вернувшись к Тамашу, она попробовала стянуть его с седла, но побоялась не удержать и, немного помявшись, подошла к Вигмару. — Ты поможешь? — она неуверенно тронула его за плечо. Вигмар недовольно нахолился, но спорить не стал и молча спустил лекаря, после чего вернулся к своему оружию. Эстер же присела возле Тамаша и, поплескав немного на лицо, принялась осторожно отпаивать лекаря, тонкой струйкой понемногу вливая в рот воду. Влага скатывалась по щекам и шее, но Эстер продолжала, и через некоторое время лекарь, не открывая глаз, жадно сглотнул. Эстер спешно зачерпнула еще и снова потихоньку влила ему в рот. Тамаш с трудом открыл глаза и, щурясь на яркое утреннее солнце, вгляделся в нависшее над ним лицо. Узнав Эстер, он криво усмехнулся и облегченно выдохнул: — Живые. Эстер горячо закивала, и Тамаш, скривившись, осторожно поднялся. Увидев помятых, но целых сианджийцев и даллу, невозмутимо начищавшую полученный от Эстер меч, он вопросительно посмотрел на девушку. — Вы ничего не помните? — удивилась Эстер. — Нет… — растерянно ответил Тамаш, — последнее, что я запомнил, это что хворост заканчивался, а потом — все, словно сознание отключилось. Эстер покачала головой. — Это странно, но, похоже, вы вызвали волков. — Как это? — Не знаю. Я не очень поняла, но вы призвали какую-то силу, а после появились волки, и они искали вас, поэтому я отнесла перчатку.