Слегка отдышавшись, лекарь устало потер глаза и снова склонился над телом. Растерев руки, он сложил ладони лодочкой и, направив на самую большую рану, медленно подул. Ладони наполнились темным тягучим дымком, который мерно пульсировал и завораживал темным круговоротом. Дымок лениво перевалил через край и потек на рану, где неподвижно застыл. Тамаш непонимающе нахмурился и посмотрел на Ксатру. — Тело не принимает. Наверное, слишком поздно. Он устало сел, потирая переносицу. Вдруг далла возбужденно потрясла его за плечо, и Тамаш увидел, как дымок, постепенно редея, всасывается в тело, а когда окончательно рассеялся, перед изумленными взглядами открылась чистая, смуглая кожа с грубым рубцом на месте раны. Ксатра восторженно ахнула, тут же прикусив язык, и с опаской оглянувшись на возвышение. Вигмар потрясённо выругался, а Ягори застыла с открытым ртом. Даже Эстер, осторожно наблюдавшая за происходящим с безопасного расстояния, ошеломленно прикрыла рот рукой. — Поразительно, — покачал головой Тамаш, — он так долго пролежал без помощи. — Он… не здесь, — проговорила Ксатра, — он брать… сила Степей. — Как ты? Ксатра кивнула — Но почему его бросили? — Воин… принимать боль — достойно. Он, — она указала на далла, — прятаться от боль — недостойно. Тамаш потер худые щеки и приступил к следующей ране. На этот раз тело сразу приняло дар, и под втянувшимся дымком снова осталась только грубая полоска рубца. Затянув еще одну, он сел, растирая виски, и обессиленно проговорил: — Я сделал все, что мог. Ксатра порывисто сжала ему плечо и опустилась на колени возле далла. — Кто он? — спросил Тамаш. — Быть… вместо отца, — прикрывая мужскую наготу, ответила Ксатра, — я… идти искать. Она обеими руками крепко взяла далла за руку и, закрыв глаза, коснулась своего лба, подбородка и груди. Ничего не произошло: Ксатра продолжала тихо сидеть, поджав ноги и низко опустив голову, все также крепко сжимая руку далла. Тамаш оперся локтями в колени и устало обхватил голову. Почувствовав несильный тычок, он поднял глаза и удивленно посмотрел на Вигмара, протянувшего бурдюк. Тамаш с благодарностью принял воду и, сделав несколько глотков, вернул. Время шло. Солнце низко висело над вздымавшейся на западе горной грядой. Все ждали. * * * Оказавшись на открытой серой равнине, Ксатра первым делом увидела старый древесный ствол, все такой же сухой и безжизненный, но на этот раз куда выше и массивнее. Уже нельзя было назвать его пнем. Искореженное, изломанное, без макушки, лишенное большей части ветвей, но это было дерево. Ксатра, не зная, что полагается делать, сложила руки и глубоко поклонилась. Дерево промолчало. Равнина была холмистая, серая и живая: травы колыхались от пробегающего ветерка, высоко в облаках слышна была песня жаворонка, стрекотали кузнечики, но никого не было видно, только звуки наполняли эту серую степь. Ксатра, вспомнив свою встречу с бабушкой, пошла вперед. Она смотрела по сторонам, опасаясь снова наткнуться на одну из теней, но на равнине никого не было. Временами она оглядывалась назад и с удивлением понимала, что дерево остается на неизменном расстоянии, однако ей так и не удалось заметить хоть какое-то движение. Каждый раз оно выглядело так, словно целую вечность простояло на том месте, где его увидели. Вскоре Ксатра перестала обращать на это внимание и сосредоточилась на поисках. Через какое-то время на глаза ей попалась приметная впадина, сильно выбивающаяся из плавно-покатого ландшафта, и далла решила проверить необычное место. Подойдя ближе, она обнаружила пересохшее русло и пошла вдоль. Вскоре на песчаном дне зажурчала вода, тонкой струйкой стекавшая во впадину. Ксатра ускорила шаг и, обогнув гранитный валун, оказалась в круглой выемке, образованной пустым дном небольшого озерца. На песке разметалось тело. Далл был в той же одежде, местами изорванной и потемневшей от крови, но ран не было. Она подбежала и, опустившись на колени, крепко сжала сухую, мозолистую ладонь. Далл не отвечал. Ксатра приложила ухо к груди и с облегчением услышала уверенное дыхание. В растерянности она похлопала его по щекам, и короткие, темно-рыжие ресницы дрогнули. Она снова похлопала, посильнее, и далл сморщился, отворачиваясь от крепкой ладошки. Ксатра, вдруг, со всего маха залепила ему пощечину, и далл в изумлении распахнул ярко-зеленые глаза. Проморгавшись, он недоуменно проговорил: — Ксатра? Ксатра облегченно выдохнула: — Да, Раука, это я. — Но как? — он озадаченно посмотрел девушке за спину, изучая искореженное дерево. Ксатра тоже оглянулась и пожала печами: — Долгая история. Что произошло? Почему ты не встретил смерть, как полагается воину? Я никогда не поверю, что ты струсил. — Я не сбежал, Ксатра, — далл сел и долгим взглядом посмотрел на пересохшее озерцо, — Кестрэл… ее взяли в плен, — он глубоко запусти пальцы в волосы, — я хотел помочь, думал она сбежит сюда, тогда бы я не дал ей превратиться в тень, но они что-то сделали, и она не может прорваться, — Раука тяжело вздохнул, — а я не смог вернуться — моя плоть слишком слаба. — Тебя бросили на пепелище. Я нашла тело. — Как ты вернулась? Я думал, ты уже стала тенью. Ксатра задумчиво посмотрела на дерево — Мне помогли. Пойдем, нам надо уходить. — Ксатра, — Раука внимательно посмотрел на девушку, — почему ты пришла за мной? — Ты и Кестрэл — вы другие. Вы были добры ко мне. — Ох, Ксатра, — покачал головой Раука, — мне никогда не нравилась эта затея ардара. Как и многие другие, впрочем. — Но ведь твой род не хуже его. Почему не ты, а Чонын Хуу стал ардаром? — Мой род умирает, как и твой, — он покачал головой, — когда мы еще были молоды, Кестрэл попала под копыта. Я выходил ее, но она больше не может выносить дитя. Она умоляла меня найти другую жену и завести наследников, но я другой. Я уже выбрал ее. Раука внимательно посмотрел на Ксатру и добавил: — Ты стала нам как дочь. — Раука, — серьезно сказала Ксатра, — я думаю тебе нужно возвращаться. Прошло много времени, здесь ты ничем не поможешь своей жене. И… я не хочу, чтобы тебя считали трусом. Это не так. — А ты? — А я вернусь в свои земли. — Дети Солнца не примут тебя, если сбежишь. — Я знаю, но я не пойду к ним. Я вернусь в свой дом и приму смерть, как полагается. Я больше не слуга ардара, он сам отказался от меня. — Я не могу вернуться. Мое тело умирает. — Уже нет. Ты же видишь, туман ушел. Раука огляделся по сторонам и вопросительно поднял брови. — Я встретила шэнэ унсээн. Ты ведь знаком с легендами моего племени? — Раука кивнул, — он помог тебе, и теперь я веду его на север, к лесам. Я расскажу о твоей жене. — Ну, что ж, — вздохнул Раука, поднимаясь с песка, — пойдем. * * * Первой заметила пробуждение Ксатры Ягори. Она как раз пыталась рассмотреть необычный золотой амулет, запутавшийся в густых, золотисто-рыжих косах, когда далла вдруг глубоко вздохнула и подняла голову. Толкнув брата, сианджийка кивком указала на кочевников. Тамаш, задремавший сидя, открыл глаза и заинтересованно вытянул шею, заглядывая в лицо кочевника: тот тяжело закашлялся и, морщась, схватился за грудь, перечерченную грубым рубцом. Увидев окруживших его людей, далл резко подобрался, но расслышав тихий голос Ксатры, удивленно опустил руки и внимательно вгляделся в чужаков. Затем осмотрел свое тело, восхищенно водя пальцами по рубцам. Переговорив с Раукой, Ксатра посмотрела на солнце, до половины ушедшее за гору, и обратилась к лекарю: — Время… мало. — Мы сделаем, как ты скажешь, — ответил Тамаш. Она потянула его в сторону, уводя от остальных. — Я должна… просить. Орки взять… пленница. Ты… помогать? — Я сделаю, что смогу, — серьезно ответил Тамаш. Ксатра кивнула и вернулась к Рауке. После недолгого обсуждения, далл поднялся на ноги, уронив, прикрывавший наготу обрывок ткани, и, как ни в чем не бывало, ползком поднялся наверх. Эстер охнула и стыдливо отвернулась, а Ксатра, усмехнувшись, ответила: — Степи… — трава… негде прятаться. Даллы… не стесняться. — Откуда ты знаешь наш язык, — стараясь держаться спиной, спросила Эстер. Ксатра похлопала себя по груди и ответила: — Дочь вождя… должна знать. В это время Раука вернулся с возвышения и что-то быстро обсудил с Ксатрой, она горячо пожала ему руку и, обернувшись к остальным, скомандовала: — Сейчас.